Ловец женщин (CИ)

Женщин между тем становилось всё меньше. Лихорадочные эксперименты начала шестидесятых приводили скорее к их уничтожению. На сегодняшний день из двухмиллиардного населения планеты только триста сорок тысяч были женщинами, детей до восемнадцати лет росло несколько сотен.

Жён теперь не было. Невозможно было встретить девушек на улице, и надо было очень постараться, чтобы найти их в других местах.

Вот такая была жизнь.

Марка она вполне устраивала.

Он вообще женщин не любил. Никогда. Ни тогда, когда их было полно, и они бегали по улицам толпами, заглядывали парням в глаза, носили короткие стрижки и цветастые юбки, ни теперь, когда их приходилось искать с семью кабелями.

А искать приходилось.

Он как раз и являлся одним из таких людей, которые возвращали беглянок в лоно государства.

Поначалу, когда бывший командир позвал его к себе, в так называемый ОЗУ (Отдел Задержания Уклонисток), Марк долго отпирался. Он и представить себе не мог, что это за работа: розыск баб. Тем более не собирался менять на неё небо, тренировки на грани жизни и смерти, сверхзвуковые полёты и риск. Снова и снова Богдану приходилось говорить о том, что их подразделение - это надежда всего государства, что за ними будущее, что нет ничего главнее, чем выживание нации, что ему, как никогда, нужны смелые и добросовестные люди. Обещал хорошие деньги, славу, женщин, избыток опасности. Окончательно, конечно, заманил дружбой.

Санжаров знал, на что надавить.

В общем-то Марк не жалел, что сменил профиль. Сейчас в авиации наступил полный бардак. Этот подкаблучник генерал Гершдан, хотя не в правилах Марка было осуждать бывшее или настоящее начальство, развалил всю отрасль. С каждым днём обстановка становилась печальнее и печальнее: всё чаще ему звонили бывшие сослуживцы и просили пристроить хоть куда-нибудь. Теперь каждый дурак понимал, что если в ближайшее время главнокомандующий не сменит старого маразматика - национальной авиации придёт конец.

Кроме того, совершено неожиданно для себя Марк оказался неплохим сыщиком. За первые полгода ему удалось поймать восьмерых женщин. Он быстро заработал имя перворазрядного, фортового ловца. Стал регулярно получать не просто нормальные деньги, а заоблачные гонорары. Его вообще удивляло, что за дело, которое он выполнял с полпинка, платили такие бешеные косари.

Деньги, конечно, привлекли в эту область несметное количество искателей лёгкой наживы. Любители барышей слетались, как мухи на мёд. Однако не у каждого дело выгорало. Видно, требовался особый нюх. Способность? Выдержка?

Марк не знал точно, что именно, однако, поставленные задачи выполнял с лёгкостью.

Если бы не инцидент с Богданом, он мог бы считать себя самым удачливым человеком в мире.

Ему нравилась его жизнь, полная неожиданных приключений, каверзных вопросов и тайн. Нравилась независимость и свобода, боязливое уважение окружающих. Был и некоторый азарт в том, чтобы знать, станет ли пойманная именно им девка спасительницей рода человеческого. Марк внимательно отслеживал результаты своей работы, хотя ни разу не посещал подопечных в Центрах. Здесь им двигал именно азарт, а не радение за общее дело.

Ни ради заполнения Центров он охотился, ни ради славы, даже ни ради денег.

Он охотился ради... принципа что ли? К детям он относился с сочувствием, даже с каким-то интересом. Но вот к бабам? Он не видел в них ничего, кроме слабоумия. Ничего, кроме презрения не испытывал. Да и возможно ли это было?

Марка бесило, что они воспринимали его как врага, как захватчика. Или смотрели, как на кобеля. Первая его добыча, могучая дылда с короткими, путаными волосами и блиноподобным лицом, не сводила глаз до самой передачи в Центр. Он её нашёл в подполье азиатского притона, и даже не хотел задумываться, что там с ней делали. Была зима, а одета здоровая каланча была кое-как. Самое интересное, что мужики, которые находились рядом, не выказали никого протеста, когда он забирал её. Они смотрели с тоской, как будто бы он уводил женщину для себя, для своих личных нужд, но не протестовали.

Марк позаботился о тёплой одежде для неё, нормальном питании и человеческих условиях. Поэтому, видимо, как только он оказывался вблизи её коротких ручек, она принималась гладить его. Говорила еле различимым шёпотом странные слова, заманивала улыбками. Она вызывала отвращение.

К слову вспомнить, больше он ничего хорошего для баб не делал. Быстро понял, что они живучие твари и могут прекрасно позаботиться о себе сами. Ни к одной он не испытывал сочувствия. Хотя к чему там испытывать? Некоторые из них были глубокими наркоманками, другие продавали себя за деньги, третьи пили или курили неизвестно что. Он очень сомневался, что из них могли бы получиться матери. Максимум на что они были способны: донорство биологического материала. Впрочем, это не являлось сферой его ответственности.

А последняя? Даже слов не находилось, чтобы описать её поведение. Что-то среднее между повадками лисы, липким сахаром и отбойным молотком. Когда она поняла, что он не собирался отвечать ей взаимностью, выхватила у одного из солдат бластер и всадила ему в грудь четыре заряда. Именно из-за неё Марк провалялся в больничке две недели, а сейчас таскал на себе мобильный госпиталь.

Он не любил вспоминать этот эпизод, так же как и самый первый. Тогда он был ещё неопытным юнцом и не знал, что с женщинами надо держать ухо востро. Но как объяснить последний инцидент?

У него находилось только одно оправдание: чем больше государство нуждалось в женщинах, тем изощрённее они от него прятались и яростнее защищались.

И вот в такой ситуации, ему, Марку Нивмержицкому, майору внутренних войск, предлагали одну из женщин, пойманных в будущем, отдать в руки частного лица. Конечно, за приличное вознаграждение. За очень приличное. Примерно в три раза превосходящее сумму, перечисляемую государством.

Помощник Алекса Заболоцкого позвонил в среду и попросил о скорейшей личной встрече с предпринимателем. Марк (наивный!) представил, что речь пойдет о руководстве школой военно-боевых искусств, которую Заболоцкий открывал в Восточном округе на собственные средства.

Он сорвался из больницы, не очень-то беспокоясь о последствиях. Воспитание мужественности в молодых ребятах, возвращение на путь истинный сбившихся с дороги - настоящее дело, которое вдохновляло его. Передать опыт, научить, показать - что могло быть важнее?

Он и представить не мог, что речь пойдёт об удовлетворении личных потребностей зарвавшегося хама. Вот идиот!

Его должны были сразу насторожить дом с золотыми колоннами, обнажённые статуи и непомерных размеров столовая. Он, конечно, подумал, что у хозяина поместья либо не всё в порядке с головой, либо дурной вкус, но не предал тревожным звоночкам особого значения. Когда ты настроен дружелюбно, многое воспринимается, как маленькие человеческие слабости, и само собой, прощается.

По прибытии Марк был встречен кем-то вроде дворецкого. Пройдя через холл и спустившись вниз по ступенькам, они пересекли две или три большие комнаты, где располагались, как позже объяснил хозяин, самые интересные предметы его богатых коллекций.

Марка привлекла массивная рукопись в обложке красного махогани с искусно вырезанным распятием. Являясь знатоком дерева, он не мог не восхититься виртуозностью мастера: то была тонкая работа, тем более ценная, что сохраняла, ни на миллиметр не утратив, первозданную красоту. Когда Марк остался один, он осмотрел книгу. Это была Библия.

Массивные двери открылись, и на пороге появился хозяин собственной персоной: нестарый ещё мужчина среднего роста - примерно на полторы головы ниже Марка. Он имел плотную фигуру, выразительное лицо с широкой переносицей и начинающую лысеть голову.

Они условились называть друг друга по имени.

- Наша встреча начинается с отличного предзнаменования, - немного пафосно и самодовольно заявил делец. - Мне повезло. Со мной король ловцов!

Марк рассмеялся: