Страница 18 из 39
Тем не менее данная абстракция имеет важное значение. Она позволяет сформулировать зависимость в ее самом общем виде. Кроме того, поскольку в длительном интервале частные моменты нивелируются, то чем больший отрезок мы берем, тем яснее проявляется общая зависимость. Так, анализ системы цен в интервалах столетнего периода показывает, что шкала цен строго связана со шкалой средних затрат на производство товаров. Сошлемся на исследования движения цен во Франции за полтора века (с 1800 до 1950 г.), выполненные французским экономистом и социологом Ж. Форестье. Подводя итоги, он формулирует весьма знаменательный вывод: «Конечный результат, который, как представляется, вытекает из исследований, подтверждает трудовую теорию стоимости»[11].
Как видим, шкала цел — самый общий феномен процесса ценообразования — находит свое полное объяснение на основе трудовой теории стоимости.
Можно ли объяснить шкалу цен на основе оцени полезности благ потребителем?
Проранжируем тот же ряд продовольственных товаров по шкале цен, шкале затрат труда и шкале оценки полезности (в качестве единицы продукта взят один килограмм каждого данного товара):
Здесь четко прослеживается строгая зависимость между рангами шкалы цен и рангами шкалы затрат труда.
Однако позиции товаров, выстроенных по шкале цен, и позиции товаров, выстроенных по шкале оценки полезности, не только не совпадают, но зачастую расположены в обратном порядке. Следовательно, зависимость между рангами шкалы цен и рангами шкалы оценки полезности не существует.
Сторонники теории предельной полезности сделали попытку выйти из затруднения при помощи введения двух понятий полезности: абсолютной полезности (или полезности единиц блага независимо от величины запаса) и относительной полезности (или полезности некоторой последней единицы запаса).
Различие двух оценок полезности потребительских благ — важное наблюдение и само по себе не вызывает возражений. Действительно, конкретная оценка полезности некоторой последней единицы блага связана с величиной запаса, которым обладает потребитель: чем больше запас некоторых благ, тем ближе человек к тому пределу, который характеризует полное насыщение данной потребности, а чем больше удовлетворена потребность, тем ниже будет сравнительная оценка ценности дополнительной единицы блага.)
Однако центральное положение концепции не выдерживает критики. Сторонники теории предельной полезности исходят из представлений, согласно которым конкретные оценки полезности потребительских благ составляют содержание меновой стоимости (цены) товара. Уровни цен товаров определяются оценкой полезности предельной (последней) единицы запаса соответствующих благ.
Какие аргументы приводятся в подтверждение данной концепции?
Золото, утверждают сторонники теории предельной полезности, стоит дороже хлеба потому, что его запас значительно меньше, чем запас хлеба. «Правда, — пишет Туган-Барановский, — абстрактная потребность в золоте меньше, чем в хлебе, но ведь и общий запас золота еще гораздо меньше хлебного запаса. Значит, хотя абстрактная полезность хлеба гораздо выше, чем золота, предельная полезность золота (т. е. конкретная полезность единицы золота) выше, чем хлеба. Потребность в хлебе насыщается для большинства населения очень полно — большинство населения не голодает — но потребность в золотых украшениях далека от насыщения: очень мало найдется людей, которые отказались бы от лишнего золотого украшения» (Туган-Барановский М. И. Основы политической экономии. Сп., 1910, с. 63).
Утверждение, что большинство населения очень полно удовлетворяет свои потребности в хлебе, представляет собой удобный взгляд сытого человека и ничего больше. Сотни миллионов людей на Земле голодало во времена Тугана, голодает и сейчас. Для этих людей потребность в золотых украшениях — нечто весьма абстрактное, тогда как потребность в дополнительном количестве хлеба — самая насущная, ее удовлетворение равнозначно возможности продлить жизнь.
Однако данные моменты никак не влияют на мировую цену хлеба и золота. То же самое можно сказать и о любом другом товаре. То, насколько полно население Земли удовлетворяет ту или иную потребность, не имеет никакого отношения к цене соответствующего хозяйственного блага.
Но, может быть, концепция верна в более узком плане, а именно: содержанием цены следует признать не оценку полезности продукта, а оценку полезности товара покупателем, владельцем денег?
Попробуем проверить, можно ли объяснить случаи отклонения рангов шкалы цен от рангов шкалы оценок абсолютной полезности тем, что здесь сравниваются продукты с разной величиной запаса, и будут ли ранги шкалы относительной полезности ближе к рангам шкалы цен.
Чтобы проверить эту посылку, необходимо выделить некоторую группу товаров, которые обладали бы равной величиной запаса. При равной величине запаса относительные и абсолютные полезности товаров буду совпадать и, следовательно, можно выяснить, насколько шкала оценок полезности будет совпадать со шкалой цен.
Выбрать товары, относительно которых можно было бы утверждать, что они обладают равной величиной запаса, не так просто. И все же это можно сделать. Хорошо известно, что в развитых странах спрос населения на некоторую группу продовольственных товаров, потребляемых человеком в крайне ограниченных масштабах, практически не эластичен ни в отношении цены, ни в отношении дохода. К этой группе можно отнести соль, перец, горчицу, уксус и некоторые другие товары. Неэластичность спроса в отношении цены и уровня дохода свидетельствует о том, что население считает возможным приобретать эти товары в размере, полностью удовлетворяющем потребность. Иначе говоря, оценки последних единиц запаса каждого из этих товаров будут равны. Отсюда прямо следует, что ранги шкалы цен и ранги шкалы оценки полезности данных товаров должны совпадать. А теперь посмотрим, как выглядит картина на самом деле.
Сопоставим ранги шкалы цен группы продовольственных товаров, потребляемых человеком в крайне ограниченных размерах, и ранги оценки полезности:
Сопоставление показывает абсолютную несостоятельность предложенного усложненного варианта теории предельной полезности. Соль бесспорно имеет первый ранг по шкале полезности и получает последний ранг по шкале цен. Что касается других рассматриваемых продуктов, то ранжировать их по степени полезности вообще не удается, между тем их цены строго определены.
Органический порок теории предельной полезности состоит в том, что ее сторонники взяли в качестве исходного звена построения модели ценообразования категорию, которая не обладает характеристикой универсальности и потому не может выступать как плоскость всеобщих соизмерений. Только весьма небольшая группа продуктов поддается некоторому расположению по степени полезности. Но даже в этих случаях мы ничего не можем сказать о мере оценок. Хлеб полезнее картофеля, соль полезнее перца, сахар полезнее чая. Но насколько? А по отношению к большинству продуктов понятие «более полезное» при равной степени удовлетворения потребности вообще не имеет смысла. Что полезнее: галстук или запонки, стол или стул, ручка или чернила? В жизни у взрослых людей подобных вопросов не возникает. Тем более никто не ставит вопроса о том, во сколько раз запонки полезнее галстука, а стул полезнее стола. Вместе с тем цены фиксированы с точностью до копейки. Как же весьма расплывчатые оценки полезности (в большинстве случаев — отсутствие какого бы то ни было представления о сравнительной полезности продуктов) могут служить основой определения четко фиксированной шкалы цен товаров? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы ясно увидеть несостоятельность идеи, которая была положена в основу концепции предельной полезности.
Не случайно теория предельной полезности в той прямой, открытой форме, в какой она была провозглашена основоположниками субъективной школы — Джевонсом, Менгером, Вальрасом и Кларком, очень скоро была вынуждена рядиться в новые одежды. Уже на рубеже XIX и XX в. был сделан шаг в сторону создания более широкой концепции ценообразования, учитывающей не только оценки потребителей, но и оценки производителей. В частности, А. Маршалл, отмечая односторонний характер теории, рассматривающей связь цены со спросом, показал необходимость учета фактора предложения, который зависит уже не от полезности товаров, а от издержек их производства. По существу, Маршалл предложил соединить теорию предельной полезности с теорией факторов производства: спрос объяснялся оценкой полезности, но в несколько смягченной трактовке, а именно способностью товаров «приносить выгоду», что касается предложения, то оно объяснялось уровнем цен факторов производства. Это был более реалистический взгляд на процессы ценообразования, но и он не преодолевал коренных слабостей теории предельной полезности и теории факторов производства. Взгляды А. Маршалла (правда, несколько переформулированные применительно к более сложным проблемам) легли в основу современных западных теорий стоимости и цены.
11
Цит. по кн.: Dents H. Valcus of capitalism. Paris, 1957, P. 68–69.