Безмолвный

Темно, но мне видно, как открывается дверь, виден твой силуэт. Ты заходишь внутрь и выдыхаешь. Да, знаю, тут холодно.

Переступаешь порог, прикрываешь дверь. Заходишь внутрь. Ты босиком. И обнажен? Господи. Нет, нет, ты в пижамных штанах, просто без футболки, голый по пояс. Что ж, ты же не знал, что наверху так холодно. Я закрыл окно, скоро тут станет теплее. Что случилось?

Ты что-то кладешь на тумбочку у кровати. Телефоны. Как минимум, три, а то и четыре. Откидываешь одеяло. И забираешься ко мне в кровать.

Зачем?

Замерз, так? Ты возишься на постели, придвигаешься ближе ко мне. К теплу. Считаешь, что я сплю? Но ты же знаешь, что это не так.

Боже, я столько раз это представлял. Вспоминал. Время от времени ты ко мне приходил, помнишь? Ну, конечно, помнишь. Не знаю, о чем тогда думал ты, понятия не имею, о чем думал я сам, но тогда это казалось таким естественным. Ты просто так делал, а мне это нравилось. Почему-то это казалось важным. Оно таким и было. Разве нет?

- Ты раньше так тоже делал, - говорю я шепотом. Сейчас ночь. Темно. И кажется, что нужно именно шептать.

- Хм-мм?

- Раньше, ты… - что я хочу сказать? – Ты ложился ко мне в кровать, иногда. Когда тебе что-то было нужно. Или хотелось поговорить. Ты же помнишь? - ну, конечно помнишь. Это же ты. Ты ничего не забываешь.

- М-хмм, - ты вдруг стал бессловесным? Ты утомился. Да, я понимаю. Сейчас ты пришел именно спать, верно? Не затем, чтобы поговорить. Нечем похвалиться, побед нет. Быть может, тебе хочется, чтобы я умолк. Ты захотел спать здесь. Почему? Тебе так уютнее. Тебе было одиноко, тебе не хватало меня, а мне - тебя. Мне не хватало тебя так сильно, Шерлок. Ты просто не понимаешь насколько.

- Я об этом часто вспоминал, - замолкаю. Мне просто нужно выговориться. Непонятно почему, но ты не выстраиваешь границу между нами. Так что я скажу. Мне же не обязательно объяснять все полностью, но об этом мне хочется сказать: это нечто неизменное. И в этом нет ничего чудно́го. Ты так делал, и это нормально. Ты можешь продолжать приходить, я не попытаюсь ничего предпринять. Нет. – Меня это успокаивало. Успокаивали мысли о тебе здесь. Не знаю, почему.

- М-мм, - глубоко вдыхаешь, медленно выдыхаешь. Чувствую тепло твоего тела. Ты снова немного сдвигаешься, совсем чуть-чуть. Твоя нога касается моего колена. Ты не отдергиваешь ее, хотя должен был заметить. Должен был. Господи, никаких границ. Мы настолько близки. Люди так не делают. Только не соседи. Только не друзья. Но ты не такой, как все остальные.

Ты ведь понимаешь, что сейчас делаешь? Ты же не идиот, совсем нет. Но в тебе всегда остается эта твоя невинность. Ты поступаешь так намеренно? Ты же должен понимать, ты же всегда знаешь, какие внутренние мотивы движут остальными. А мои смог увидеть? Я не попытаюсь ничего предпринять. Я могу любить тебя таким, какой ты есть, так, как есть. Все в порядке. Все придет в норму, со временем. Я не изменю своего решения.

Ты поворачиваешься лицом ко мне, и теперь мы соприкасаемся теснее и больше. Господи, Шерлок, что же ты делаешь? Твердая голень прижимается к моей лодыжке, чувствуется через два слоя ткани. Мое дыхание стало чуть чаще, я не в силах этому помешать. Ты это заметишь. Ты знаешь. Должен знать. Я знаю, что это так.

В самом деле, Шерлок? Действительно?

Я думал, что это возможно. Думал, что, быть может, в этом все дело, и, проведи мы вместе достаточно времени, к этому бы все и пришло. Ты тоже об этом задумывался? Для тебя это стало откровением, или ты уже и так это знал?

- Ирен Адлер, - вот в чем вопрос. Да, фраза построена не так, но на самом деле я именно спрашиваю. Для меня это важно.

- М-мм? – все еще ни слова. Лица касается твое дыхание. Нужно повернуться на бок. Теперь мы лицом к лицу для разговора. Ты слегка сдвигаешься, приноравливаясь ко мне, кладешь ногу поверх моей. Это точно не по ошибке.

Мысленно я задавал тебе этот вопрос уже бессчетное количество раз. Ты любил ее? Да, нет, конечно, нет, конечно, да – я уже слышал все возможные ответы. Мне нужно знать, понятия не имею почему. Это все меняет. Я ведь ревновал, она это поняла. И ты, разумеется, тоже мог понять. Мне нужно знать.

- Ты любил ее? – я никогда не осмеливался задать этот вопрос прямо, без обиняков. Мне было страшно услышать ответ. Самый очевидный: да. Ты спал с ней? Она касалась тебя? Мне нужно знать. Быть может, это не имеет значения, но кажется, что наоборот.

Тихий смешок. Я его чувствую, матрас слегка подрагивает. Забавно, да? Забавно? Это значит «да» или «нет»?

- Знаешь, она ведь не умерла.

Что? На самом деле, нет. Я сказал тебе, что она в Америке, но это не так. Она умерла, а я не захотел тебе об этом сообщать. А как же иначе, к ним же попал ее телефон. Что значит, она жива?

- Я знаю, Майкрофт считал, что она мертва. Он ведь так тебе сказал. Правда, лгать мне он тебя не просил. Это твое решение.

Твои пальцы скользят по моему запястью и замирают, едва касаясь. Два пальца просто покоятся на моем запястье, не двигаясь.

- Не хотел причинить тебе боль, - отвечаю я. Ты говоришь в голос, так что и я не буду шептать. Мы все равно говорим достаточно тихо, кричать нет нужды, мы ведь так близко. – Я считал, что ты ее любишь.

- Она не умерла, - понятия не имею, зачем ты это повторяешь. Как будто это и есть ответ. Ладно. Значит, она жива. Дважды подделала собственную смерть. На один раз больше, чем ты. Надеюсь, у вас с ней не соревнование. – Когда я в последний раз что-то узнавал о ней, она была где-то в Праге.

Ума не приложу, что должен на это сказать. Почему бы тебе просто мне не ответить? Даже в моем воображении ты всегда давал ответ: да, нет, конечно, нет. Нет, Джон, я любил тебя. Как так вышло, что в реальности ты дал совершенно другой ответ? Тот, который понять даже сложней.

- Ну, - понятия не имею, что говорить дальше. Ты ждешь моего ответа, а я не понимаю нашего диалога. Ты говоришь так, словно сообщил мне что-то крайне важное. Не понимаю, что это значит. – Значит, ты с ней общаешься? – серьезно, не знаю, что тут еще сказать. Вопросы задавать я не могу. Ты совершенно точно не хочешь давать ответ.

- Нет, - в слабом льющемся из окна свете мне видны очертания твоего лица, видна острая скула. Я помню, помню, что представлял себе твое лицо именно таким, повернутым ко мне именно вот так, именно здесь. Ты выглядел вот так ровно за секунды до того, как я наклонялся поцеловать тебя. Ресницы, открытые глаза. Смотрю, как ты моргаешь. Ты изучаешь меня.

Значит, Ирен жива. Все-таки не умерла. Она одержала над тобой верх, и она жива. Тебя это восхищает, я знаю, что это так. Тебя это выводит из себя и привлекает, тебе приятно знать, что кто-то может одержать над тобой верх. Если бы ты ее любил, то обязательно встретился бы с ней. Если бы ты ее любил, ты мог бы ее получить. Ты был бы в Праге. Ты же подделал собственную смерть. Вы оба восстали из мертвых и могли бы быть вместе. О. Это и есть ответ. Я понимаю. Она не умерла. Ты ее не оплакивал. Просто отпустил ее. Ведь она не была твоей.

Меня ты никогда не отпускал. Никогда.

Понимаю.

И я тоже не отпустил тебя, Шерлок. А ведь я пытался. Бог свидетель, я пытался. Но не смог.

Ты можешь меня оттолкнуть, если захочешь. Мы можем все свести в шутку. Я буду действовать медленно, чтобы ты понял, что я собираюсь сделать. Что бы ни случилось, Шерлок, все будет нормально. Обещаю. Я ни на что не обижусь. Ты же должен понимать, никто не приближается друг к другу настолько, если причина не в этом. Еще чуть-чуть, и я прикоснусь к твоему носу своим. На моих губах – твое дыхание. Ты не отодвигаешься. Не отворачиваешься. Ты замер, пальцы на моем запястье не двигаются. Ты ждешь. Ты знаешь.

Боже.

Твоя нижняя губа - между моими. Мягкая, теплая.

Это ты. Конечно же, ты. Это твой вкус. Твое дрожащее дыхание. Я тебя едва касаюсь. Все в порядке, Шерлок. Позволяю ей, скользкой от влаги, выскользнуть из моих губ. Все в порядке? Ты не обязан этого делать. Ты меня не отталкиваешь. Ты просто дышишь. Чувствую, как вздрагивают твои пальцы. Ты ждал от меня именно этого?