Безмолвный

- Он был опасен, - сказала она. Как будто я не был в курсе. – Он мог причинить тебе вред. Тебе повезло, сам знаешь. Наверное, ему, наконец, стало стыдно. Хоть что-то, верно? Раскаяние. Так будет лучше.

Лучше? Раскаяние. Да она тебя вообще не знала. Ни капли.

Думаешь, ты знал меня?

Да. Знал. И знаю.

Еще одно романтическое убеждение, Джон. Пора бы тебе завязать с ними. Это непродуктивно.

Двери открываются. Выхожу на платформу. Зонт остался под сиденьем, но я не вернусь за ним. Не смогу.

========== Глава 10: Одержимость ==========

Если пить чай, не торопясь, то, может быть, я смогу просидеть здесь час, а то и больше, и никто не будет бросать на меня косые взгляды. Хорошее местечко. Бесплатный вай-фай, чуть слышно играет джаз, посетители приходят и уходят. Тут оживленно. Людно, но не слишком переполнено. По крайней мере, в пятницу утром. Многие сидят за столиками одни, как я. Среди компаний друзей, влюбленных парочек, семейных пар с детьми на буксире есть и те, кто пьет кофе в одиночестве, изучает газету, печатает на ноутбуке или читает, уткнувшись в старую, потрепанную книгу. Я тут не один такой. В том, что я сижу здесь, нет ничего необычного, как минимум, с виду. Просто еще один посетитель кафе уставился в монитор. Ничего особенного.

Кстати, мне сегодня везет. Хотя, может быть, у нас просто совпала привычка проводить утро пятницы именно тут. Я вижу его уже третий раз подряд. Он всегда выбирает один и тот же столик, в углу, у двери. На голове - шапка. Он носит очки в толстой черной оправе - последний писк моды. В ушах - наушники, на фоне окна видны тянущиеся вниз, слегка покачивающиеся белые провода. На нем нарочито рваные джинсы, из-под свитера торчит рубашка в клеточку. И все же, когда он склоняется над книгой, что-то в его осанке, в том, как он согнулся, напоминает о тебе. Он весь сжался, ноги задвинул под стул, обхватил себя руками, как будто пытается успокоиться. Неуверен в себе, наверное. Он молод. Вряд ли он намного старше двадцати. Нескладный, неловкий, недоверчивый. Ты в его возрасте, наверное, был таким же. Полным юношеской горячности и нерешительности. Нелюдимым и одиноким. Искал уединения в толпе и одновременно злился на весь мир и населяющих его людей.

Совсем, как я.

Если смотреть на него только краем глаза, можно представить, что я сижу с тобой, в одном из твоих проявлений. Как будто это один из тех дней, когда ты не в настроении общаться, и между нами повисла уютная тишина. Мне не следует искать утешения в подобном, но я все равно ищу.

Я угостил бы его кофе, но он из-за этого почувствует себя жалким. Он же еще подросток. Думаю, он читает комиксы или графический роман. Он не облеплен никотиновыми пластырями, он не высчитывает химический состав чьей-то мочи. Он – не ты. Просто незнакомый подросток. Подросток, который сутулится совсем, как ты.

Надо же. На сайте «Стрэнда» мой новый рассказ собрал больше тысячи отзывов. Невероятно. Ты не любишь, когда я пишу о нераскрытых делах, но, похоже, читателям нравятся различные концовки.

Романтический вздор. Внимание к бесполезным деталям. Художественный слог.

Знаешь, буду считать это комплиментом. Спасибо.

Я не просто записываю воспоминания о твоих расследованиях: мне это нужно, и я делаю гораздо больше, чем просто пишу. Рассказ за рассказом, я возрождаю тебя. Раскрываю все твои черты, все те мелочи, что делали тебя поразительным. Похоже, читатели хотят знать о том, что тебя можно выбить из колеи, что ты можешь прийти в ярость от ощущения собственного бессилия. Им нужно знать, что тебе тяжело, нужны доказательства, что твоя работа не так уж дешево тебе обходится. Ведь так оно и было. Ты прикладывал очень много усилий. И очень многим пожертвовал. Со стороны казалось, что тебе это ничего не стоит. Но я знаю, это не так.

Конец этого рассказа – твой проигрыш. Провал. Под конец ты ошибаешься. Дом охвачен пламенем, ты бросаешься туда, чтобы спасти улики, я тебя удерживаю. Я знаю, что ты скорее умрешь, чем отступишь и оставишь загадку без ответа. На мой взгляд, он вышел несколько щемящим, мой новый рассказ. Я чуть было не вырезал эпилог, но передумал и правильно сделал. Он привел всех в восторг. Он очень простой, очень тихий. Я принес тебе чай, ты мне улыбнулся. Но ты был так раздавлен. Видимо, читателям это иногда нужно: увидеть тебя разбитым, в унынии. Они хотят увидеть твои терзания. Звучит жестоко, но, думаю, причина в ином: им необходимо знать, что ты терзаешься точно так же, как и они сами. Им нужно знать, что ты - больше, чем просто гений, что ты одержим стремлением складывать воедино головоломки преступлений, и что это выводит тебя за рамки, это нечто большее, чем просто желание разделить все на «верно» и «неверно», больше, чем простое позерство. Одержимость сродни их одержимости чем-либо. Капля надрыва. Это делает тебя человечней.

Как я и говорил. Романтический вздор.

Общечеловеческие истины, Шерлок. Противовес фактам и цифрам. Они не менее реальны, не отрицай. Ты был сокрушен. На лице было написано, что ты в себе разочарован. Ты жаждал найти ответ, хотел, чтобы встал на место кусочек головоломки. Вот в чем твои истины, Шерлок. Вот доказательства того, что ты – человек, что и у тебя бывают провалы. Что ты можешь устать, прийти в ярость, запутаться – как и все люди. Не будь всего этого, ты казался бы каким-то счетным механизмом, измеряющим длину теней и вычисляющим точное время, когда появился убийца. Ты бы казался роботом, чем-то из области научной фантастики. Чушь. Знаешь, то, что ты иногда способен на ошибку, делает тебя только еще более поразительным. Все пишут, что это их самый любимый рассказ.

Нелепость.

И отзывы оставляют приятные. Польщен. Очень польщен. Мне этот абзац тоже нравится. Я читал о принципе «убей любимых»* и подумывал его вырезать, но в итоге оставил. Спасибо, Софи из Шропшира, очень рад, что вам понравилось.

О, привет, Мэдж из Лондона. Вам тоже нравится Шерлок? Да, понимаю. Согласитесь, в этом свете он выглядит очень привлекательно.

Смотри, не зазнайся, Джон.

Из угла доносится трель. Телефон моего друга в шляпе. Он вытаскивает мобильный из кармана, смотрит на экран. Вижу его подбородок, и то, как шевелятся губы, когда он беззвучно читает текст сообщения. Подбородок отдаленно напоминает твой. Быть может, он твой родственник. Двоюродный брат, например. У тебя были двоюродные братья? Они же почти у всех есть. Ты никогда об этом мне не говорил.

Правда, приверженцем семьи ты никогда не был. И, среди прочего, я сожалею еще и о том, что не сразу начал относиться к тебе как к части своей. Надо было мне пригласить тебя отметить Рождество у Гарри. Я все равно провел праздники с тобой, но все-таки стоило запланировать. Извини. Ты же этого хотел, правда? Рождество со мной, а не в одиночестве. А мне это даже в голову не пришло.

То, что нас соединяло, – слишком сложно, я до сих пор не до конца понимаю эту связь. И одновременно – это самое простое, что только может быть. Почему так?

Он держит телефон обеими руками, склонился над ним так низко, как будто боится, что кто-то может прочесть его сообщения, заглянув через плечо, или стащить сам аппарат. Как герой Диккенса над миской каши. Пальцы порхают по кнопкам. Он набирает СМС быстрее, чем я печатаю. Подростки. Кажется, они вообще понятия не имеют, для чего изначально нужен был телефон. Это теперь лишь смутное воспоминание. Седая история.

О. Новое письмо. От миссис Хадсон. Только что прочла мой рассказ. Он уже на бумаге вышел? Или она тоже читает онлайн? Она его хвалит, очень мило с ее стороны. Ее рассмешило описание того, как ты метался по комнате в развевающемся пальто. Она узнала тебя в том эпилоге, твою печаль и гнев. Ту слабую улыбку, адресованную мне. Она все узнала. Говорит, что я стал лучше писать. Это очень приятно. Хотя, может, это значит, что раньше я писал ужасно. Неважно, я не расстроюсь. Я учусь, совершенствуюсь. Чем дольше чем-то занимаешься, тем лучше у тебя выходит, так ведь? Похоже, что да.