Утро пятого дня

— Переждем, — тихо сказал Володька. — Это он так, чтобы дошло.

Мы уже собирались было уйти от дверей подальше, но увидели нашего мастера. Он шел навстречу, шагал быстро, легко, весело и, как всегда, застежка-молния его черной кожаной куртки была расстегнута.

Замполит все еще бушевал в своем кабинете.

— Распекает? — весело спросил мастер.

— А мы тут новенького привели, — сказал я.

— И сразу под шрапнель, — усмехнулся мастер. — Что ж, для боевого крещения самое милое время. Пойдем вместе. — Мастер открыл дверь, вошел первым, потом пропустил нас.

Замполит широко шагал по кабинету, подходил к столу, постукивал кулаками и согнутыми пальцами. Он отчитывал высокого длинноносого парня, по кличке Гусь.

— Здравия желаем, — сказал замполит, увидев нас. Он протянул руку мастеру. — А вы, орлы, постойте пока за дверью, я еще не все сказал этому ухарю.

— Они к вам с пополнением, — сказал мастер.

— С улицы? — строго спросил замполит у Сереги.

— Я живу с мамой, — обиженно ответил Сергей. Мне показалось, что еще немного — и он уйдет из кабинета.

— Мать слушаешься? — спросил замполит уже спокойнее.

— Всякое бывает, — признался Сергей.

— А вот этот тип живет с бабушкой — и море ему по колено, — опять повысил голос замполит, подступая к Гусю. — Дерется, ворует, был привод в милицию. Скрутить тебя в бараний рог, тогда узнаешь, как быть человеком. — Замполит повернулся к нам, он был рассержен по-настоящему. — Вчера опять поймали его на барахолке. И чем бы, вы думаете, он торгует? Заводской микрометр приволок!

— Ощипать бы этого Гуся да на сковородку, — сказал мастер.

— Ощиплем, еще как ощиплем, — пообещал замполит. — Пойдет от нас голенький. Не аттестат, а справку ему, пусть работает, кем хочет. Хватит возиться с этой паршивой овцой. Все училище позорит. — Замполит повернулся к Сергею и больше для него, чем для Гуся, стал объяснять: — Наше училище особое. Мы выпускаем не просто рабочих — классных специалистов и культурных людей. У нас вон какие орлы. — Замполит широким жестом показал на Володьку и на меня. — Вот с кого нужно брать пример!

Ничего себе примерные, подумал я. Сколько уроков мы промотали за три года. Бегали в кино, на каток или просто бродили по городу. А сколько случалось всякой бузы! Да и на барахолке бывали не раз. Не продавали, конечно, инструменты, но потолкаться нам нравилось. Володька жил неподалеку от огромного пустыря около Обводного канала, где гудела и трясла всяким старым тряпьем, и не только старым, самым новейшим, какого не достанешь ни в одном магазине, знаменитая на весь город толкучка.

Мы с другом, бывало, выхаживали между рядами, где продавались старые патефонные пластинки, растрепанные книги, обувь всех видов и размеров, посуда, картины с лебедями, озером и луной на кухонных клеенках, велосипеды, мотоциклы, радиоприемники, гармошки — в общем, все, чем только пожелают обзавестись люди.

Мы ходили не покупать. Мы разглядывали, слушали, развлекались. А однажды продали перекупщику за полцены пару рабочих ботинок и бушлат. Володька сначала разозлился, что мы прогадали, а потом, когда мы ели мороженое, он вдруг сказал мне запальчиво:

— На этой барахолке можно тысячи огребать. Слушай, Лёпа, мы ведь слесари. Давай делать гвозди. Приспособление, гвоздодел, я беру на себя, у меня это получится лучше. А ты будешь доставать проволоку. Ее полно на свалках. Хорошие строительные гвозди знаешь как ценятся — нарасхват!

Чуть ли не весь день мы рассуждали о производстве гвоздей, маленьких и больших, о невероятных выручках. Голова кружилась от надежд и планов. Мечтали, пока не надоело.

Я вспомнил обо всем этом, когда замполит расхваливал меня и Володьку. Мастер поддакивал ему. Наши невероятные успехи должны были устыдить Гуся и стать примером для Сереги. «Ладно уж, — подумал я, — вообще-то у нас все нормально».

Послышался громкий и резкий звонок — на линейку.

— Орлы, строиться, — скомандовал замполит, и мы все вместе вышли в коридор.

— А он как же? — спросил Володька, показывая на Сергея.

— Пусть несет документы. Приходи, паренек, через недельку-другую, захвати документы. Через три года станешь настоящим рабочим.

Замполит и мастер быстро пошли по коридору к тому месту, где первогодки уже встали в строй. Мы с Володькой решили проводить Серегу до дверей. Он понравился нам. Спокойный, скромный. Жалко было, что все получилось наспех, хотелось приободрить Серегу. Володька сказал:

— Ты не дрейфь.

— Главное — начать да кончить, — пошутил я.

— А вас тут кормят? — спросил Сергей смущенно.

— Порядок, сыты, — сказал Володька. — И одежда нормальная. И учителя такие, что не только здесь — в техникумах преподают. Дело знать будешь, это уж точно.

— А на кого учиться? На фрезеровщика или на токаря?

— Да ты что! Лучше слесаря специальности нет! — выкрикнул из-за моей спины откуда-то взявшийся Иван Колесников. — Слесарь — как бог! На заводе устроишься, где хочешь. И в деревне житуха. Трактора ремонтировать, замки чинить, нам все нипочем.

— Да не треплись ты, Иван, — сказал Володька. — Пусть парень выбирает. К чему душа лежит.

— А к чему у тебя душа лежит? — спросил Иван, положив руку Сереге на плечо.

— Еще не знаю, — сказал Сергей.

Мы спускались по лестнице. Навстречу шли Дьячков и Завьялов.

— Пацаны, тут посоветоваться надо! — крикнул им Иван Колесников.

— А что такое? — спросил Ковальчук.

— Да вот, парень профессию выбирает.

— Пусть идет в слесари, — сказал Дьячков уверенно.

— Конечно, в слесари, — поддержал Завьялов. — С таким ростом, как у тебя, к станку становиться не советую.

— Это почему? — удивился Володька.

— Карапет, — усмехнулся Завьялов. — Много подставок потребуется.

— Эй, мальчики, на линейку! — услышали мы строгий окрик мастера. Мы стали прощаться с Сергеем. Каждый пожал ему руку.

— Придешь? — спросил Володька.

— Не знаю, подумать надо, — сказал Сергей солидно, по-взрослому. — Мне нужно, где побыстрее обучают. У нас мать мало зарабатывает, а еще есть маленькая сестренка.

— Ну, тогда смотри сам, — сказал я, еще раз пожал Сереге руку, и мы расстались. Сергей пошел к выходу медленно, понуро, придерживая пальцами слишком длинные рукава пиджака.

Наша группа обычно выстраивалась недалеко от выхода. Место считалось удачным, опоздавшие легко могли примазаться к строю, а те, кто спешил уйти, всегда могли, как говорится, смыться под шумок.

Сегодня группы строились охотно. Третьекурсники ждали торжественных речей директора и замполита, а ученикам первого года не терпелось узнать, что их ждет в недалеком будущем. Все группы: фрезеровщики, токари, слесари — стали в три ряда, лицом к окнам.

— Орлы, пошевеливайтесь, — прокричал замполит, прохаживаясь перед нами. — И чтобы грудь колесом, пятки вместе, носки врозь!

Лазарь Семенович служил на корабле, ему хотелось, чтобы все у нас было по-военному, по струночке, как он любил говорить. Замполит ходил в синем кителе, ярко блестели пуговицы, они всегда были доверху застегнуты, и только летом, в жару, расстегивались два крючка на стоячем воротнике его форменной одежды.

— Строй! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Дежурный мастер Иван Петрович Соколов, хромой и сумрачный мужчина, быстро зашагал, припадая на правую ногу, к замполиту. Тот стоял по стойке «смирно», как, должно быть, и подобает офицеру, но большой живот заметно портил дело.

— Товарищ замполит, — начал свой рапорт Иван Петрович, — группы училища в полном составе на торжественную линейку построены. Дежурный мастер Соколов.

— Здравствуйте, товарищи учащиеся! — зычно прокричал замполит.

В ответ мы все разом выкрикнули приветствие.

— Старостам групп отдать рапорт, — скомандовал замполит.

Старосты по очереди начали выходить на середину коридора и громко сообщать, сколько в группе человек, кто на месте, кого нет и по какой причине. Все, как обычно, как три года подряд. Но сегодня как будто громче звучат голоса рапортующих, а замполит торжественнее и внимательнее слушает их.