Страница 84 из 159
Меня вызвал командир и спросил:
— Не имеешь желания побывать в Ковеле?
Вопрос был неожиданным и обрадовал меня. Как же не хотеть, если с Ковелем, с его железнодорожной станцией связаны годы моей молодости?
— Наш отряд будет тут не меньше месяца, — продолжал Дмитрий Николаевич. — На днях должны вернуться из Ровно Кузнецов, Шевчук и Струтинский, и мы приступим к выполнению нового задания. Пойдем на Львовщину. Конечно, нужно подготовиться. Неплохо было бы побывать на Ковельском железнодорожном узле, узнать, чем там дышат фрицы.
— Я готов хоть сейчас идти в Ковель, — ответил я, — и выполню любой ваш приказ.
— Погоди, я еще не закончил, — остановил меня командир. — Наши войска готовятся к решающему удару по врагу, чтобы выбросить его с советской земли. Ковель становится важным стратегическим объектом, именно теперь, когда фронт приближается с каждым днем. Необходимо разведать оборонные средства на этом большом железнодорожном узле: сколько войск, каких родов, какому фронту подчинены, готовятся ли сопротивляться. Постарайся изучить обстановку на станции, в депо, пропускную способность узла. Нам нужно иметь полное представление о враге на этом направлении. От нас Москва ждет сообщений, они будут играть не последнюю роль в организации наступления советских войск.
— Когда прикажете идти?
— Пойдешь через два-три дня. Подбери себе группу, человек десять — двенадцать. Дорога будет нелегкой, придется не только выставлять охрану, но и вступать в бой с оуновцами. Лучше обходить опасные места. Каждый километр вашего пути должен быть разведан. Возьмите с собой запас продуктов. Кстати, вас будут сопровождать связные из соединения генерала Федорова. Под Ковелем вам придется выйти из-под опеки федоровцев и действовать самостоятельно.
Я поднялся и, по-военному щелкнув каблуками, четко произнес:
— Понятно, товарищ командир! Разрешите идти!
— Еще одно. Забыл тебе сказать. В Ковеле у тебя много знакомых. Особенно среди железнодорожников. Да и родные живут возле Ковеля. Твое появление может вызвать нежелательные последствия. Постарайся никому не попадаться на глаза. Встречайся только с теми, кому доверяешь, в ком уверен, и только на конспиративной квартире. Ни в коем случае не заходи к родным. Ты же сам понимаешь, что может произойти с ними после твоего появления.
— Понимаю, Дмитрий Николаевич, я постараюсь все сделать, как вы советуете.
— Относительно товарищей, которые пойдут с тобой, посоветуйся с Лукиным. Согласуй с ним и маршрут.
— Хорошо, Дмитрий Николаевич.
Разговор с командиром, новое задание взволновали. Меня посылали туда, где прошло мое детство, где мой отчий дом, такой дорогой и близкий, где мне был знаком каждый уголок, каждая тропинка. Оттуда я два года тому назад под вражьими бомбами и пулями выехал на Восток. Как сейчас в Ковеле? Как выглядит город? Куда девались мои приятели? А родные? Мама, мама! Сколько бессонных ночей ты провела в тревоге! Не знаешь, где твой Микола. Думаешь, наверное, что я далеко-далеко вожу поезда… Когда закрадывается тревожная мысль, ты ее гонишь прочь. Веришь, что твой сын жив, придет, обязательно придет. А я не могу прийти, хоть и совсем близко. Не могу, потому что идет война. А я разведчик. Мое появление в селе сразу же вызовет подозрение, и кто знает, чем все это кончится.
Вместе с Лукиным мы отобрали группу партизан из одиннадцати человек. С каждым из них я переговорил. Саша Яцюк, уроженец Ковеля, вместе со мной прибывший в отряд, когда узнал о задании, сказал:
— Жаль, что с нами не пойдет Петя Голуб. Он так мечтал снова побывать в Ковеле. В последний раз я его видел накануне гибели.
— Я тогда был в Ровно. Хороший был парень Петр.
— Он пожал мне руку и сказал: «Завтра иду на задание. Будь здоров, Сашко. Может, не вернусь, передай привет хлопцам. Когда будешь в Ковеле, расскажи, что Голуб не подвел ковельских железнодорожников». Ушел и не вернулся.
— Зачислим его посмертно в нашу группу. Отомстим гитлеровцам за его гибель.
Саша уже собрался идти, но задержался. Я понял, что хочет что-то сказать, но не осмеливается.
— Хочешь что-то спросить? Говори.
— Попроси командира, чтобы разрешил зайти домой.
— Нет, спрашивать об этом сейчас не стоит. Все вопросы будем решать на месте.
— Как бы я хотел увидеть маму и сестру!
— Постараемся устроить встречу. Возможно, даже у тебя остановимся. Мне тоже хочется заглянуть к своим.
— Ты говорил об этом командиру?
— Он сам догадался.
— Значит, разрешил?
— Наоборот, предупредил, чтобы я не показывался никому на глаза в родном селе.
— Значит, и мне нельзя?
— Ковель — город, а мои живут в селе, где каждый знает, что происходит в хате соседа. Оставим пока этот разговор. Иди, Сашко, готовься в путь. Отдохни хорошенько, идти придется далеко.
К выполнению каждого задания разведчики тщательно готовились. Так и в этот раз. Почистив оружие, пересмотрев свой вещевой мешок, я отобрал лишние вещи. Кому же их оставить на хранение? Мимо проходила радистка Аня. Она не знала, что я готовлюсь уходить, и, увидев меня, сконфузилась, опустила глаза.
— Подожди, Аня, — обратился я к девушке.
— Ты хотел что-то сказать? — она остановилась.
— Я хотел тебя о чем-то спросить.
— О чем?
Сказать ей или нет? Ведь никто, кроме тех, кто входит в группу, не должен знать о нашем задании: ковельская операция была строго засекречена. Никто… Но как не сказать Ане, как не попрощаться с ней? Ведь для меня эта белокурая девушка, которую все называли Веснянкой, была не обычной симпатичной радисткой, а самым родным и близким человеком.
— Возьми, пожалуйста, эти вещи к себе, пока я вернусь…
— Ты уходишь? — в голосе ее послышалась тревога.
— Да. Задание сложное. Меня не будет здесь около месяца.
— Так долго? А отряд будет ждать тут?
— Командир говорит, что до нашего возвращения вы будете здесь.
— Волнуешься?
— Немного.
— Когда идете?
— Завтра.
— Береги себя, — сказала девушка. На глазах ее блеснули слезы.
— Ну что ты, Аня. Не впервой мне идти, не впервой расставаться.
Девушка взяла мои вещи, потом достала из кармана компас.
— Возьми, пожалуйста. Я все равно им не пользуюсь. В пути пригодится. Может, вспомнишь, что в отряде тебя ждут…
— Спасибо, Аня. Все будет хорошо…
На следующий день мы двинулись в путь и через несколько часов были в зоне штаба партизанского соединения Федорова.
Мы полагали, что штаб такого большого соединения находится в каком-то особенном месте, хорошо укрепленном, возможно даже в подземелье, и потому очень удивились, увидев привычные, знакомые нам чумы и землянки в обыкновенном сосновом лесу. А еще больше удивила нас простота и искренность Алексея Федоровича.
Нас поместили в чуме, специально отведенном для гостей. Кто-то из наших разведчиков пошутил:
— Гляди, это же настоящий партизанский отель.
Не успели освоиться в новых условиях, как меня вызвали к командиру. Когда я переступил порог землянки, коренастый, смуглый мужчина с казацкими усами, в генеральской форме и с Золотой Звездой на груди, встретил меня приветливо и непринужденно:
— Здравствуй, казак! Рад видеть тебя.
Я, откровенно говоря, смутился и, став по команде «смирно», отрапортовал:
— Здравия желаю, товарищ генерал! Разведчик отряда полковника Медведева Николай Гнидюк с группой партизан прибыл в расположение вашего соединения…
— Садись. Не надо этих официальных формальностей, не люблю их. Расскажи лучше, как вы там похищаете немецких генералов…
Федоров рассмеялся, и меня охватило чувство, будто я сижу не с генералом, не с командиром огромного партизанского соединения, а с таким же, как я, разведчиком, с которым мы давно знакомы.
Я начал рассказывать о товарищах — о Николае Ивановиче, Коле Струтинском, Вале Довгер, Мише Шевчуке, Лидии Лисовской, о том, как погиб Коля Приходько, о встрече Кузнецова с Кохом, об убийстве Гееля, о наших здолбуновских товарищах, о подрыве Прозоровского моста через Горынь…