Страница 83 из 159
— Смирно, кругом!
Бандеровцы послушно подчинились его приказу.
— А ну, Гнедой, — обратился ко мне Коля, — перепиши все их клички и кто с какого Бремени в сотне Лиса. Только, слышите, говорите правду нашему начальнику оперативного отдела.
— Да мы все скажем. Даже кто сколько ляхов убил. Можете проверить…
Я начал переписывать, но партизаны по сигналу Струтинского бросились на бандитов и крепко связали их парашютными стропами. Один из бандеровцев успел выхватить из кармана гранату, но Борис Сухенко с такой силой ударил по его руке, что она хрустнула и повисла. Вскоре связанные бандиты лежали на подводах с кляпами во рту и только стонали.
— Быстрей за Лисом! — скомандовал Коля.
Мы догнали Шевчука и вместе подошли к хутору, где был Лис. Бандиты, увидев Чуба, Хвалька и Печенку, стали расспрашивать, кто мы такие. Потом позвали Лиса. Он не заставил себя долго ждать, с радостной улыбкой вышел из хаты в сопровождении головорезов.
— Не двигаться! — вдруг крикнул Струтинский. — Оружие на землю!
Кто-то из бандитов поднял винтовку, но тут же был скошен автоматной очередью. Сам Лис вынужден был первым «сделать трезубец», а за ним — и остальные националисты…
В отряде во время допроса выяснилось, что это была специальная группа, созданная фашистами из бывших полицаев для разжигания вражды между украинским и польским населением. Лис упорно твердил, что они не трогали украинские села, а расправлялись только с поляками, чтобы вызвать у них ненависть к украинцам. Но позже мы узнали, что под видом поляков бандеровцы совершали налеты на украинские села.
Как-то Шевчук и я возвращались из Ровно в отряд. В лесу недалеко от села Руда-Красная мы оставили в условленном месте записку дежурным разведчикам с «маяка», а сами решили зайти в какую-нибудь хату выпить кислого молока или просто холодной воды. Я открыл дверь хаты, стоявшей у самого леса, и увидел трех бандитов, которые сидели за столом и играли в карты. Сразу заметил, что оружия около них не было: винтовки стояли в углу. Раздумывать не было времени. Я скомандовал:
— Встать!
И, обернувшись к Шевчуку, отрапортовал:
— Пан хорунжий! Здесь только трое, и те играют в карты.
Шевчук сразу же понял меня и сказал:
— Вольно! Сидите, хлопцы. Слава Украине! Почему не выставили охрану? Где остальные?
— Героям слава! — хором ответили бандиты и пояснили, что на шесть часов назначено совещание, что скоро сюда должны сойтись все, а что касается часовых, то выставлять их нет необходимости, так как в этих местах совершенно безопасно.
— Как безопасно? — возразил Шевчук. — Разве вам не известно, что здесь ходят красные партизаны?
— Почему неизвестно? — ответил один из наших новых знакомых. — Я думаю, — он засмеялся, — что после сегодняшнего совещания ни один партизан не отважится сюда заглянуть.
А его дружок, который молча, с интересом глядел на Шевчука, произнес:
— Мне еще отроду не приходилось видеть хорунжих. Видел сотенных, куренных, а хорунжих… — Он развел руками. — Что это за звание?
— Много будешь знать — быстро состаришься! — не растерялся Михаил. — Вот что, хлопцы, двое пусть останутся здесь, а один пойдет с нами. Надо привести сюда наших…
Бандита, который пошел с нами в лес, мы связали и допросили.
— В шесть часов, — сообщил он, — должны прийти люди из сотни Цыгана и устроить засаду на партизан.
Валя Семенов, с которым мы встретились на «маяке», решил не упустить бандитов. Со своими разведчиками после шести часов он окружил дом, где собрались националисты, и уничтожил их. А вскоре рота партизан во главе с комиссаром Стеховым разгромила всю сотню Цыгана.
В небольшом городке Деражно националисты с благословения фашистов свили себе гнездо. Возглавлял его «полковник» Клим Савур, именовавший себя командующим группы «Север». Здесь, в Деражном и его окрестностях, существовала целая сеть всякого рода районных и межрайонных «учреждений».
Деражно стал настоящим бандеровским центром с такими организациями, как служба безопасности, хозяйственная и военная службы, суд, который никаких приговоров, кроме смертных, не выносил.
Дмитрий Николаевич приказал уничтожить националистическое гнездо в Деражном. Выполнение этого задания было поручено роте Александра Базанова и хозяйственному взводу. Командовал операцией старший лейтенант Иван Соколов. Уничтожив бандеровское гнездо, партизаны вернулись в отряд.
Среди бумаг, найденных в штабе Клима Савура, были списки коммунистов, партизан и советских активистов, казненных бандитами. Они были аккуратно подшиты в папки. Сколько ни искали, мы так и не нашли ни одного списка с немецкими фамилиями: националисты не боролись с гитлеровцами, а, как верные псы, служили им.
НА ПОЛЕСЬЕ
После боя под Берестянами наш отряд вынужден был покинуть уютные землянки в Цуманских лесах. На месте оставался небольшой отряд для поддержания связи с «маяками» и разведчиками, действовавшими в Ровно и Здолбунове.
Разгромив карательную экспедицию «мастера смерти» Пиппера, мы пополнили партизанский обоз. В бою было захвачено около сотни подвод, нагруженных всяким добром. Чего только там не было! И продукты, и одежда, и обувь, и даже дверные ручки… Награбленное оккупантами имущество командир распорядился раздать населению, а оружие и боеприпасы оставить в отряде.
Командование приняло решение уйти в глубь Полесья, где базировалось соединение Алексея Федорова и в отдельных селах даже были восстановлены органы советской власти. Каратели не осмеливались появляться в партизанском крае.
Мы двинулись в бассейн рек Стохода и Припяти. Шли всю ночь, изредка останавливаясь на кратковременный отдых. Изнуренные тяжелым походом и бездорожьем, молча брели партизаны. Снег слепил глаза, отяжелела намокшая одежда, разбухшая обувь натирала ноги, каждый шаг причинял боль. Но никто не жаловался — все понимали, что надо идти.
Прекрасно понимал это и я, хотя мысли мои были не, тут, а там, в Ровно, где остались мои товарищи — Николай Иванович, Михаил Шевчук, Коля Струтинский. Как там они? Скоро ли мы снова встретимся? И где — в отряде или в городе? Когда я снова буду в Ровно?
Мне пришлось задержаться в отряде, так как командование поручило выполнение задания особого характера. Дело в том, что наш отряд все время пополнялся новыми людьми. К нам приходили бывшие военнопленные, бежавшие из фашистского плена, отдельные группы людей, которые не подчинились «новому порядку» и, взяв оружие в руки, поднялись против оккупантов, и даже вчерашние участники оуновских банд — люди, несознательно или случайно попавшие к националистам. Поняв свою ошибку, они приходили к нам, чтобы искупить свою вину перед народом. Конечно, случалось, что среди новичков оказывались люди, специально подосланные гестапо в наш отряд. Поэтому ветеранам отряда приходилось быть особенно бдительными, подолгу беседовать с новичками, чтобы убедиться в их честности и преданности общенародному делу.
На рассвете отряд остановился в селе. Днем идти было опасно — немцы посылали на поиски партизан самолеты. В лесу, вблизи населенного пункта, мы устроили ложный отряд, зажгли костры. Как и следовало ожидать, гитлеровцы сразу же заметили их и начали сбрасывать на лес свой смертоносный груз.
Еще одна ночь изнурительного перехода — и мы пришли в Целковичи-Великие. Командование решило задержаться в этом селе и выслать группу для связи с соединением дважды Героя Советского Союза Алексея Федоровича Федорова. На Ровенщине рядом с нашим отрядом действовал один батальон его соединения. Пользуясь нашими разведывательными данными, федоровцы проводили блестящие операции по разгрому фашистских гарнизонов, уничтожению автомобильных колонн, поездов. Мы много слышали о генерале Федорове и горели желанием встретиться с этим отважным человеком.
Командование нашего отряда должно было передать федоровцам боеприпасы, захваченные у карателей; кроме того, Москва предложила нам договориться с ними о том, чтобы федоровцы взяли под свою опеку наших раненых, женщин и детей подпольщиков, вынужденных оставить Ровно и Здолбунов.