Страница 12 из 159
При разговоре с полковником Медведевым присутствовал Николай Кузнецов. Он долго и подробно расспрашивал меня о жизни в городе.
— Хочу, очень хочу в Ровно, — говорил он, — но командир не пускает.
Несколько позже ему разрешили побывать в Ровно с Владимиром Степановичем Струтинским, но эта поездка была очень короткой, и Кузнецов успел только бегло познакомиться с городом.
Подготовительную работу к разведывательной деятельности Николая Ивановича Кузнецова должны были выполнить мы. Необходимо было прежде всего разыскать надежных людей, подготовить конспиративные явочные квартиры, разработать и наладить эффективную систему связи. Нельзя было замыкаться только в черте города, предстояло расширить наши связи с соседними городами и селами. С этой целью в Ровно и Здолбунов посылали Колю Приходько, Петю Голуба, Поликарпа Вознюка, Колю Струтинского, меня и многих других разведчиков. Любая такая поездка в Ровно или Здолбунов (позже наши ребята ходили в Луцк, Сарны и Ковель) была нелегкой. Немного лучше мы чувствовали себя в городе, даже когда выполняли более сложные задания, чем в пути. В городе ходишь, как и сотни других людей, никто на тебя не обращает внимания, никому ты не нужен, а стоит только появиться в селе, как к тебе прицепится шуцполицай и не отстанет, пока не получит взятку или пулю в лоб (если есть такая возможность). Поэтому мы старались ходить ночью, когда эти пьяные выродки храпели или боялись и нос высунуть из хаты. Спустя несколько дней после возвращения из Ровно меня снова вызвали в штаб отряда. У костра сидели: Медведев, Стехов, Лукин и Коля Приходько.
— На этот раз пойдете с Приходько в Здолбунов, — сказал командир. — У Коли там есть родственники и знакомые. Нужно с кем-то из них договориться об оборудовании склада оружия и взрывчатки. Но будьте очень осторожны, первому попавшему не доверяйтесь. Людей подбирайте надежных. Не забывайте, что для такого дела никакие подвалы и погреба не годятся. Должно быть сухое, хорошо проветриваемое место. Как только договоритесь, немедленно возвращайтесь в отряд. Вскоре из Москвы прибудет самолет и доставит нам этот груз. Оружие и взрывчатку будем отправлять на подводах, возможно несколько раз. На месте, — продолжал Медведев, — подготовьте человека, который умел бы обращаться с этими опасными вещами и, если понадобится, выдавал их кому следует. Случись беда, склад ни в коем случае не должен достаться оккупантам. Задание, товарищи, очень серьезное и ответственное. Старшим назначаю Гнидюка. И еще раз повторяю: об этом никто, кроме присутствующих, не должен знать. Ясно?
— Так точно, товарищ командир.
На следующий день после обеда мы пешком двинулись в дорогу. За ночь должны уйти как можно дальше, день перебыть в лесу или на хуторе, а на вторую ночь добраться до Здолбунова. В течение полутора суток надо было покрыть свыше ста километров.
В первую же ночь на нашем пути встало местечко Тучин. Мы решили обойти его справа и за несколько километров до него свернули с дороги. Сентябрьский туман низко стлался над землей, вокруг ничего не видно, компаса у нас не было, и мы почти целую ночь бродили по незнакомым местам, по болоту и никак не могли выбраться на дорогу.
Коля стал меня упрекать:
— Я же говорил, что надо обходить город с левой стороны, а ты повел вправо, и вот теперь…
Приходько всегда любил спорить и делать все наоборот. Если ему говорили: «Отдохнем», то он: «Нет, пойдем дальше»; если же предлагали идти, он располагался на отдых.
Так, споря между собой, мы дошли до березки, росшей на кочке среди болота, а вскоре набрели еще на несколько деревьев. Присмотрелись, с какой стороны они покрыты мхом — там должен быть север. Сориентировавшись, пошли в нужном направлении. Правда, Коля не очень верил в эту теорию, но, когда мы добрались до реки Случь, он признал, что я оказался прав. Едва успели обойти Тучин и переправиться через реку, как начало светать.
За рекой показался хутор. «Тут и придется нам провести день, — решили мы. — Но в какие двери постучать?» Я предложил пойти в покосившуюся хатенку под соломой, а Коле понравился дом под железом, обнесенный высоким забором.
— Чего это я должен идти в эту конуру и нюхать всякое? — выразил он недовольство моим предложением. — Там даже не отдохнешь как следует. Давай пойдем к этому кулаку. Он и накормит хорошо, и в постель мягкую уложит.
— И пошлет парнишку за полицаями, чтобы они забрали нас, — добавил я с иронией.
— А мы никого не выпустим из хаты, — развивал свою идею Николай.
— Нет, Коля, этого делать нельзя. Мы пойдем все-таки к бедняку.
Возможно, Приходько так и не согласился бы со мной, но вопрос решила кудрявая девушка, выбежавшая из покосившейся хаты, она ему понравилась, и он сказал:
— Ну ладно, пошли.
Отец девушки болел уже несколько месяцев. Он был буквально прикован к постели, а дочь, босая и почти раздетая, не знала, что и делать. Мы сказали, что идем из леса, что мы — советские партизаны и поможем девушке отвезти отца в больницу. На глазах ее появились слезы.
— Родненькие, — промолвила, — если бы вы знали, как нам тут тяжело.
Девушка наварила картошки. Хорошо позавтракав, мы забрались на чердак и легли спать. Проснулись от собачьего лая.
— Не иначе, чужой кто-то пожаловал, — сказал я Николаю и придвинулся к щели. Мне хорошо виден был двор того дома, куда предлагал идти Приходько.
— Иди-ка сюда, Коля, и смотри, — позвал я товарища.
На соседнем дворе стояли две подводы. Около них возились шуцполицаи в черных шинелях. Очевидно, они только что приехали.
В это время к нам поднялась юная хозяйка (она принесла обед), я спросил у нее, кто живет в соседнем доме.
— О, это настоящий кровопиец! Сын его служит в тучинской полиции и приехал к отцу в гости со своими приятелями. Значит, шуму сегодня будет до самых звезд.
Я посмотрел на Приходько:
— Что, Николай, хороший был бы у нас отдых в том доме? Может, пойдем сейчас туда и поддержим компанию?
— А знаешь, — ответил он, — давай запустим в окно противотанковую гранату и сделаем капут этим шуцманам.
Он страшно ненавидел полицаев, наверное сильнее, чем гитлеровцев. Часто можно было от него услышать:
— Фрицы — наши враги. Я понимаю, их цель — завоевать Советский Союз, и они выполняют приказы своего бесноватого фюрера. Но что этой дряни нужно, кому она служит? Я этих выродков душил бы на каждом шагу.
И на этот раз он долго уговаривал меня учинить расправу над полицаями, устроившими пьянку в соседнем доме.
— Разреши, Николай, — просил он. — Никто об этом не узнает. Медведеву ничего не скажем. Ведь хорошее дело сделаем: меньше пакости будет на земле.
— Нет, не разрешаю, — возражал я, пользуясь правом командования. — И потом, пойми еще: мы уйдем отсюда, а девушка с отцом останутся. Неужели ты думаешь, что гитлеровцы их помилуют?
Последний аргумент охладил пыл Приходько, и он перестал меня упрашивать, хотя по всему было видно, что окончательно не успокоился.
Как только стемнело, мы пошли дальше, оставив девушке немного денег и пообещав зайти на обратном пути. За ночь мы отмерили более шестидесяти километров. Ноги отказывались слушаться и стали будто оловянные.
— Надо отдохнуть, — сказал Приходько и опустился на землю.
— А может, дойдем? — спросил я. — До Здолбунова рукой подать, скоро наступит рассвет, а ты — отдохнем.
— Нет, у меня ноги подкашиваются. Хоть полчаса, а надо посидеть.
— Ну что ж, ладно. — И я приземлился рядом с Колей.
Метрах в десяти от нас проходила ровная лента дороги. Прошло минут десять, и за дорогой послышался громкий собачий лай, а по земле забегал желтый луч прожектора.
— Сюда, Коля! — тихо сказал я, и мы сползли в ров, тянувшийся к лесу.
Что бы это могло быть? Я осторожно подполз к самой обочине и приподнял голову. Первое, что бросилось мне в глаза, была колючая проволока. «Лагерь военнопленных», — мелькнула мысль. Я возвратился к Приходько и предложил ему немедленно отползать по рву назад. Но он и слушать об этом не хотел.