Гейша

Проведя Бирюкова на кухню и собрав на стол, Анюта с пристальным недоверием рассматривала подозрительный синяк на физиономии тверского гостя, слушая его рассказ и качая головой. Она и верила, и не верила его рассказу про то, как в поезде на него напали двое кавказцев, избили и ограбили.

— Ладно, на вот, переоденься, — со вздохом сказала она, протягивая Бирюкову новые спортивные штаны мужа, а его пропахшие мазутом брюки забрала в стирку. — Илья сейчас на работе. Детей я в лагерь отправила, так что дома сейчас никого. Я тоже в город хотела поехать. Ты сейчас что собираешься делать? Может, отдохнешь с дороги, телевизор посмотришь или сразу по делам пойдешь?

Бирюков не стал рассказывать Анюте о настоящей причине своего внезапного визита в столицу. Сказал, что приехал по работе, но ни про Лену, ни про убийство Осепьяна говорить не стал.

Еще чего! Может, Ленку через пару дней отпустят, а они на весь свет растреплют, что дочку арестовали? Нет, тут надо действовать по-хитрому. Он и с женой так договорился: рот на замок, и «ничего не знаю, ничего не видел». Жена должна была сегодня с утра позвонить Бирюкову на службу и предупредить, что муж просил оформить отпуск за свой счет, потому что ему пришлось срочно уехать на похороны. После этого жена должна запереть квартиру и уехать на дачу, подальше от любопытных вопросов и разговоров. Если кто и будет что-то спрашивать, то отвечать надо — ничего не знаю, мне Лена вчера звонила и сказала, что у нее все в порядке. А по телевизору — это однофамилица, такое вот совпадение. К счастью, дача у них в деревне, где никто из соседей по фамилии их не знает, там никто вопросов задавать не станет. На даче жена должна сидеть до возвращения Бирюкова.

Он надеялся вернуться в Тверь вместе с Леной, таким образом, сразу отпадут все разговоры о том, она была в доме Осепьяна или не она?..

— Нет, я с тобой в город поеду. Столько дел, что за пару дней командировки всего и не переделаешь, — ответил Бирюков.

Судя по тому, что Анюта лишних вопросов не задавала, известие о громком убийстве и аресте Лены прошло мимо них.

— А у вас что в Москве новенького? Что происходит? — на всякий случай задал наводящий вопрос Бирюков, но жена шурина пожала плечами:

— Да черт его знает, мы же на работе целыми днями. Домой пока притянемся, пока поесть приготовишь, даже телевизор посмотреть некогда.

Гостя такой ответ полностью устроил.

Откуда начинать поиски блудной дочери? Разумеется, от того дома, в котором произошло убийство. Раз по телевизору все время повторяют, что Лена была знакома с убитым, что в ночь убийства она находилась в доме, то не мешало бы для начала съездить, поговорить с родственниками покойного. Они, как надеялся Бирюков, и подскажут, что произошло той роковой ночью, по каким таким мотивам арестовали Лену, где сейчас она находится, кто ведет ее дело и все остальное.

Адрес покойного Бирюков узнал из газетных статей. В переходе метро купил целую пачку свежих московских изданий. Специально попросил продавщицу отобрать те газеты, где есть статьи про убийство заместителя председателя Спецстроя.

— Вы что, книгу про него писать собираетесь? — улыбнулась девушка, подбирая газеты.

— И еще карту Москвы покажите, — напуская на себя важности, попросил Бирюков.

Чтобы скрыть синяк под глазом, он надел солнечные очки шурина, и теперь чувствовал себя настоящим детективом.

А что, если подумать, то он может потом и написать. Книгу не книгу, а какую-нибудь большую статью в газету «Совершенно секретно» или в другую — это запросто. Еще и заплатят, пожалуй…

Нет, для этого придется признаться, что Ленка в самом деле была под арестом.

Значит, со статьей не выйдет. А жаль!

Сидя на лавочке в метро, Бирюков прочитал все газеты. Из них он узнал кое-что про самого Осепьяна, но ни слова про Лену в них не говорилось.

«Это и хорошо, — подумал он. — Никто и знать не будет, что это наша Ленка в это дело вляпалась. Эх, дуреха, и что тебя занесло в этот дом?»

Дом покойного Осепьяна стоял на улице Радужной. Номер дома указан не был, но по фотографии в газете его можно будет узнать. Затем по карте Москвы Бирюков выяснил номер отделения милиции, которое находится в том районе, и как туда добраться на метро. Встал, аккуратно сложил газеты и карту в целлофановый мешок с героями «Санта-Барбары», сел в подошедший поезд и растворился в пестрой московской толпе.

Шурин Илья только вернулся с работы, рассчитывая провести остаток вечера за столом перед телевизором, попивая холодненькое пиво и калякая с тверским родственником о семейных делах, но не успел он переступить порог квартиры, как его в прихожей встретила всполошенная супруга.

— Только что из милиции звонили, тебя спрашивали. Говорят, задержали гражданина, я так поняла, что это Саша. Надо приехать забрать.

— За что задержали?

— Я знаю?! Может, пьяный шел, может, еще что. Я спрашивала, не говорят. Ты же его родственник, так и едь за ним.

…Бирюков сидел в «обезьяннике» рядом с двумя небритыми персонами «кавказской национальности». Ошарашенного шурина он встретил радостным возгласом:

— Наконец-то! Скажи им, что я — это я, а то ведь не выпускают… Ну, блин, предупреждать надо, что у вас в Москве такие порядки! — зло выругался на улице уже освобожденный Бирюков. — Козлы поганые! Трезвого человека ни за что в клетку посадить!

— Тихо ты, не буянь, — осадил его шепотом шурин, ведя к машине.

— Удостоверения у меня при себе нет! Я что, в розыске? Что, моя физиономия у них на стенке висит — «их разыскивает милиция»? — высунувшись из машины, во все горло проорал он, проезжая мимо отделения.

— Тихо, а то еще догонят.

— Ни фига! — вырвавшись на свободу, хорохорился тверской гость. — Стой, ты куда меня везешь?

— Как куда? Ко мне домой. Саша, ты точно трезвый?

— Да не пил я ничего, не пил, у меня тут дело еще одно есть.

— Завтра сделаешь, поздно ведь уже, одиннадцатый час. Какие могут быть дела?

— Ладно, я тебе скажу, только ты никому ни-ни, даже жене. У нас тут дело такое — Ленку мою арестовали…

Бирюков вкратце рассказал родственнику про убийство Осепьяна, про арест дочери и передал суть своего неудавшегося визита к родственникам покойного. Илья остановился на обочине под разрешающим знаком, слушал и изумленно качал головой.