Страница 150 из 223
Я по несколько раз в день разговаривал с генералом Казаковым*, командующим Южной группой войск, и затем с Михаилом Сергеевичем Малининым, который был туда командирован Жуковым Георгием Константиновичем.
Оба мы — старые сослуживцы, каждый раз спрашивали, что нам дальше делать. Я мог только советовать: без команды ни шагу. Сами они в Будапеште уже не бывают. Сидят в Южной группе войск в бывшем Суворовском училище.
Один раз у Имре Надя был Малинин, когда его вызвали и предъявили ультиматум о выводе войск из Венгрии. Я их предупреждал, чтобы они не доверялись по телефону ВЧ, так как могли всегда уже подслушивать[582].
2 ноября
2 ноября меня вызвали на заседание Президиума ЦК не как обычно, а в 9 часов вечера.
Когда я пришел, то увидел в приемной товарищей, которые мне не были знакомы. Это были Мюнних* и Кадар*[583].
Войдя в зал заседаний, <увидел, что> все сидели и обменивались отдельными фразами. Видимо, ждали меня. Затем Хрущев сказал: «Ну, давайте обсудим».
Жуков тогда встал и говорит: «Я тщательно проанализировал наличие наших войск в Венгрии, их дислокацию, и считаю, что уходить нам оттуда нечего, а если будут ершиться, то набьем морду, и они утихнут. Вот решение Министерства обороны».
Мне понравилось такое смелое и четкое решение. В свою очередь я сказал, что «правительство» во главе с Надем надо изолировать.
Хрущев спросил мнение остальных. Все согласились. Тогда Жуков говорит: «От нас, на место для решения этих вопросов вылетит Конев Иван Степанович и там будет руководить войсками».
Затем Хрущев сказал: «А от ЦК вылетит товарищ Серов Иван Александрович и будет там находиться, пока мы ему не скажем». Потом подумал и говорит: «А дальше, когда утихнет, то пусть слетает Анастас, товарищ Аристов и Суслов». Так и было решено[584].
Как мне рассказывал после заседания Малин, когда пригласили Мюнниха и Кадара на Президиум, то Хрущев представил Мюнниха как своего старого друга, с которым в 20-х годах жили в одной палатке на переподготовке. А по рекомендации Мюнниха имелось в виду Кадара использовать также на руководящей работе в Венгрии.
Когда Хрущев сказал, что он полагает, что товарищ Мюнних будет секретарем ЦК партии Венгрии, а товарищ Кадар председателем правительства, то после этого Мюнних высказался, что было бы лучше сделать наоборот, так как возраст Мюнниха за 65 лет, поэтому ему будет тяжелее секретарем ЦК.
Президиум согласился. Затем, выступил Кадар, который сказал: «Товарищ Хрущев (у венгров ударение на первом слоге), я согласен работать секретарем ЦК партии, но прошу учесть, что буду направлять работу ЦК партии, как сочту целесообразным в создавшихся условиях, и вы мне не мешайте, так как быть марионеткой я не смогу. Если это вас (президиум ЦК) не устраивает, то я не согласен на эту должность, но вместе с этим я все сделаю, чтобы восстановить самые братские отношения с СССР».
Все поглядели на Кадара и друг на друга и замолчали. Хрущев спросил у Мюнниха, как он считает? Тот подтвердил мысль Кадара, и на этом их отпустили, пожелав успехов[585].
Я заказал из Кремля самолет в готовности к вылету в 7 часов утра. Вот так предстоит провести праздник Октябрьской революции.
Я у Жукова, когда пошли одеваться, спросил, где Конев. Он сказал, что ему уже скомандовал повернуть самолет на Будапешт, вернее, на наш аэродром, так как он летел в Москву на крыльях отдыха. Я ему сказал: «Я утром вылетаю».
3 ноября
Днем прилетел на аэродром под Будапештом с группой генералов КГБ. Ведут себя уверенно, организовали кругом аэродрома охрану, но чувствуют нехорошие отношения с венграми[586].
Я сразу же пошел к телефону ВЧ, который был на аэродроме у «ОД»[587], связался с Михаилом Сергеевичем Малининым, который был в группе войск. Сказал ему, чтобы он договаривался на завтра с правителями Венгрии о том, чтобы они прислали правительственную делегацию на аэродром для переговоров о выводе советских войск. Представителем от советской стороны будешь ты, прилетай сюда.
Спрашиваю: «Понял?», он молчит и говорит: «Почти». «Ну, тогда действуй, меня не упоминай нигде. Меня здесь нет». Он говорит, что ему <Иван> Степанович <Конев> тоже так сказал.
Затем я созванивался с Коневым, сказал, что я тут, и мы условились в ближайшие дни, когда я приосвобожусь от своих дел, встретимся. Он был в Сольноке, 70 км от Будапешта[588].
Когда сориентировался в обстановке, то оказалось, что Надь за это время уже в ряде областей рассадил своих повстанцев, которые возглавили власть. По радио всех стран стали передавать, что в Венгрию хлынули помещики и капиталисты восстанавливать свои имения, фабрики и заводы. Знаменитый миллионер Эстерхази двинулся в Венгрию из Австрии[589].
Одним словом, Венгерской социалистической республики вот-вот не будет. Это плохо. Надо <начинать> решительные действия.
Вечером я собрал своих офицеров и генералов и проинструктировал их по предстоящему разоружению и задержанию «представителей Венгерского правительства». Вроде, получилось все ясно.
Днем прилетел генерал Малинин. Я его тоже проинструктировал, как начать переговоры с венграми, а уже конец переговоров я брал на себя, и ему тоже рассказал. Казалось, все ясно.
Под вечер приехали венгры. Вопреки нашему мирному настроению, на переговоры приехали заместитель премьера, министр обороны, генерал (вновь назначенный) Сюч*, начальник политического управления армии, начальник общественного отдела управления и т. д. В общей сложности 12 человек, генералов и офицеров на двух бронетранспортерах и двух танках с полным вооружением и двумя взводами солдат и средствами радиосвязи.
Причем Малинин, было, бросился их на улицу встречать. Я еле удержал его, говоря, что это не братья-венгры, а двурушники. Пошли, говорю, офицера. Пусть проведет в штаб. Подержи их минут 20 там, а потом пусть проведут к тебе в кабинет в другом здании, где мы вчера выбирали место.
Михаил Сергеевич — человек покладистый, все так и сделал. Я из окна 2-го этажа смотрел на все это. Потом, когда я увидел идущих в «кабинет» к Михаилу Сергеевичу венгерских представителей в сопровождении взвода венгерских солдат с автоматами, чего у нас не было предусмотрено, я быстро успел предупредить Михаила Сергеевича, чтобы он затянул минут на 20 переговоры с тем, чтобы мне успеть подтянуть взвод пехоты и проинструктировать их на случай, если венгры начнут стрелять.
Своих генералов я вновь вынужден был проинструктировать на случай «немирного исхода переговоров». Затем рассказал солдатам и сержантам, чтобы они в коридоре встали против каждого венгра и не дали применить им оружие, не допустить их в кабинет, куда мы с генералами войдем.
После этого я пошел в кабинет к Михаилу Сергеевичу Малинину, за мной все остальные генералы, каждый встал рядом с венгерским генералом.
Когда я вошел и одним поклоном поприветствовал присутствующих, Михаил Сергеевич Малинин растерялся, встал, хотя мы равные по званию генералы армии, и я его просил не вставать.
Ну, а дальше пошло принужденно, искусственно, чего я не хотел. Может быть, это и лучше, так как венгры явно насторожились. Михаил Сергеевич попытался продолжить «переговоры», но голос охрип, смутился, и тогда я решил продолжить.
Встал и говорю: «Довольно заниматься пустой болтовней о выводе советских войск. Трудящиеся Венгрии не для того обрели независимость, чтобы вы посадили на их шею Эстерхази и других капиталистов».
582
Вывод советского гарнизона из Будапешта не принес никаких результатов, кроме обратных. Новая власть откровенно дрейфовала в сторону от СССР.
Серьезно усложнилась и внешняя обстановка. На границы с Венгрией были выдвинуты части австрийской армии. Встала реальная угроза ввода войск НАТО. На территории Германии и Австрии активно формировались отряды из венгерских политэмигрантов и беглых хортистов. Тысячи добровольцев со всей Западной Европы двинулись на помощь защитникам свободы. Конгресс США на полном серьезе обсуждал обращение к президенту об организации канала доставки восставшим оружия и медикаментов.
В свою очередь, брожения в Венгрии стали уже опасно сказываться и на настроениях внутри самого СССР, подавая дурной пример. Как писал в ЦК КПСС Серов, в Прибалтике и западных областях Украины «оживилась активность контрреволюционных националистических элементов, особенно за счет лиц, возвратившихся их мест заключения». (АП РФ. Ф. 3, Оп. 58. Д. 210, Л. 40).
Не стоит забывать и то, что события в Венгрии совпали с брожениями в Польше, где на бесконечных митингах сотни тысяч поляков требовали перемен, а советские войска чуть не двинулись на приступ Варшавы; кстати, отказ Москвы от применения силы здорово раззадорил их венгерских единомышленников.
Все эти факторы, подкрепленные докладами вернувшихся с места событий Микояна, Суслова и Серова, вынудили Хрущева сменить умиротворенную точку зрения.
Нужно учесть и еще одно важнейшее обстоятельство: окончательный вывод Венгрии из зоны советского влияния означал бы старт пересмотра раздела Европы по итогам Второй мировой войны, в ходе которой венгерские части, между прочим, отличались особенной жестокостью по отношению к советским гражданам. Допустить этого, особенно в свете раздела Берлина, Хрущев никак не мог.
583
Члены «Национального правительства» Янош Кадар и Ференц Мюнних тайно покинули Будапешт вечером 1 ноября после роспуска Венгерской партии трудящихся и создания на ее базе Венгерской социалистической рабочей партии. Ночь они провели в штабе советских войск в Тёкеле, откуда утром 2 ноября вылетели в Москву.
584
Заседание Президиума ЦК вечером 2 ноября являлось продолжением заседания, проведенного накануне, где вернувшиеся из Венгрии Микоян, Суслов и Серов докладывали об увиденном. Серов был первым, кто выступил предельно жестко: «Надо решительные меры принимать. Оккупировать надо страну». (При том что Микоян перед этим призывал «выждать дней 10–15»). Его поддержали маршалы Жуков и Конев. («Изъять всю дрянь. Обезоружить контрреволюцию»).
Итогом Президиума стало постановление: «Поручить тт. Жукову, Суслову, Коневу, Серову и Брежневу разработать необходимые мероприятия в связи с событиями в Венгрии и свои предложения доложить ЦК КПСС». (Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М.: РОССПЭН, 1998. С. 494–498).
Предложенный ими план военно-стратегической операции и был утвержден на заседании Президиума ЦК 2 ноября. Следует также отметить, что силовой вариант предварительно обсуждался Москвой со своими основными странами-союзникам и по соцлагерю, включая югославского лидера Тито, и получил их общую поддержку.
585
Хрущев и старый венгерский коммунист, посол ВНР в Югославии Ференц Мюнних — в момент описываемых событий как раз близилось его 70-летие — были действительно знакомы давно. Как вспоминал его сын Сергей Хрущев: «К Мюнниху отец относился хорошо, знал его еще с 1930-х годов, они оба работали в Москве, где Мюнних подвизался в Венгерской секции Коминтерна, однажды даже оказались вместе на военных сборах». (Хрущев С. Никита Хрущев. Реформатор, М.: Время, 2010. С. 130).
Думаю, этим и объяснялась его попытка выдвижения Мюнниха, от которой тот сам отказался: наверное, он нe был готов брать на себя полноту ответственности, да и возраст… А вот предложенный им вместо себя Янош Кадар ответственности как раз не боялся, был не в пример активнее и моложе (46 лет). Эта фигура гораздо более сложна, чем ее привыкли у нас представлять.
Активный участник сопротивления, один из создателей Венгерского антифашистского фронта, был схвачен, бежал. После войны вошел в руководство Венгрии, был министром внутренних дел, заместителем генсека ВПТ. Когда Ракоши почувствовал в Кадаре соперника, в 1951 г. он арестовал его и бросил в лагерь по надуманному обвинению.
Выйдя в 1954 г. на свободу в ходе венгерской «оттепели», Кадар вернулся в партию. Он становится одним из самых популярных политиков в стране. После событий 23 октября активно поддерживает И. Надя, входит в состав его правительства и обновленного Политбюро и даже публично заявляет, что «ляжет под первый русский танк, нарушивший границы Венгрии».
Однако дальнейший ход событий заставляет Кадара изменить прежнюю позицию: он видит, что Надь не в силах удержать ситуацию, впереди — угроза гражданской войны. В этих условиях Кадар предпочитает выбрать из двух зол меньшее. 2 ноября он бежит в СССР, где формирует Временное Венгерское революционное рабоче-крестьянское правительство. Ференц Мюнних становится в нем министром внутренних дел.
586
Повторно Серов прилетел в Венгрию 3 ноября 1956 г. Его сопровождали генералы С. Бельченко, А. Коротков, А. Крохин, а также группа офицеров 13-го отдела ПГУ КГБ (организация диверсий), в том числе легендарный чекист-партизан Герой Советского Союза Михаил Прудников.
587
ОД: оперативный дежурный.
588
В г. Сольноке находился штаб советской Южной труппы войск.
589
Серов несколько ошибается: бывший крупный венгерский землевладелец, князь Пауль Эстерхази, действительно. прибыл в Будапешт 2 ноября 1956 г., но не из Австрии, а из венгерской тюрьмы, где сидел с 1949 г. по обвинению в госизмене и шпионаже и был освобожден революционерами.