Верить – не верить

- Вы не пострадали?

Я дёрнулась, пытаясь выбраться из рук советника. Мррр, таких надёжных, таких приятных рук. Да что это со мной?!

- Ступайте сюда, на тропинку.

- Со мной всё хорошо, отпустите, пожалуйста, - я потопала ногой, показывая, что всё благополучно.

Его лицо нависло над моим. Ох, неужели собрался меня поцеловать?

- Это новая манера вести допрос, советник? – просипела я. – Вы пьяны?

Он резко разжал руки:

- До вечера, леди.

Захлопнулась дверь черного входа.

Выждав десять минут, я зашла за ним и, отловив мелкого пацана, велела передать магистру Танну, что приду завтра.

* * *

За мной следил Лаврис. Опыта ему не хватало, засветился он на первом же перекрёстке у школы. Я сначала и не просекла фишку, ведь это же просто глупо, нерационально, расточительно в конце концов - так расходовать время офицера! Ну ни в какие ворота не лезет эта слежка!

И что делать?

Утром договорились с Ёжиком, что он отнесёт половину наших сокровищ оценщику, а потом мы встретимся и вместе пойдём в местный банк, откроем одинаковые счета на каждого. Как выяснилось, главным условием получения гражданства Велирии было наличие денежного счёта в местном банке. Счёт и наличие родственников или поручительство двух велиров давали право на эту государственную защиту. И уже как граждане Велирии мы могли здесь учиться, покупать недвижимость и пользоваться остальными благами.

Дар уверенно вёл меня на место встречи, но сзади шёл Лаврис, который отлично знал город и куда быстрее меня бегал. Одна моя попытка отвязаться от него прошла впустую. Как опытный житель многомиллионника я ужом скользнула между двух разъезжающихся возков на мостовой, однако за следующим углом страж обнаружился позади.

Художественная литература предлагала ещё один беспроигрышный вариант, но в магазинчике дамского белья не обнаружилось сквозного выхода на другую улицу.

Завернуть в харчевню не представлялось возможным из-за отсутствия местных денег. Хотя со мной по-прежнему были китайские электронные часики, которые можно предложить в залог. Да и хотелось что-нибудь пожевать, завтрак в обществе леди Илоры был давно.

Увидев на другой стороне улицы распахнутые двери, из которых выходили одетые по-рабочему люди и доносился запах свежего хлеба и жареного мяса, я решила рискнуть.

В большом зале не обнаружилось никакого добродушного хозяина, протирающего у стойки стаканы и желающего душевно меня выслушать. В глубине задымленного помещения метались поварята, что-то кипело, шкворчало, у раздачи стояла внушительная женщина, ловко наполняющая тарелки. Большая очередь наплывала на даму и распадалась на отдельных едоков, спешащих пристроиться за одним из длинных столов. За очередью был виден второй выход и в углу значки туалетов!

Я быстро юркнула в женский. Распахнутые кабинки, умывальники, как у нас на вокзалах. Пожилая женщина в косыночке, видимо, садовница, тщательно отмывала от земли натруженные руки. Равнодушно скользнув по мне в первый раз, она удивленно посмотрела во второй, но от вопросов удержалась. Молча вытерла руки.

- Посмотрите, пожалуйста, там нет молодого офицера? – я умоляюще посмотрела на неё. Она аккуратно приоткрыла дверь и выглянула.

- Стоит, - сочувствующе покачала головой.

- Вот привязался! – расстроилась я.

- Случилось что? – спросила женщина.

- Да, - вздохнула я, - никак не получается убежать. Не переживайте, я что-нибудь придумаю.

- Ох уж эти парни, воображают о себе невесть что! – сердито сказала она и нерешительно добавила, - там выход в поварскую раздевалку, на улицу не выйдешь, но всегда полно халатов и платков. Может, принарядишься, я тебя на улицу проведу, а ты мне потом и отдашь, я сюда верну тихонько?

- Спасибо! – я была потрясена. Человек запросто предлагает такую помощь!

Переодевание прошло в две минуты. Навернув платок чуть не на нос, я утонула в огромном халате, рассчитанном не иначе как на упитанного тролля. Под ручку с новой знакомой мы выползли из туалета и поковыляли к другому выходу, якобы переговариваясь о чём-то интересном. Я изо всех сил старалась не цокать каблуками.

- Смотрит?

- Нет, отвернулся. А красавчик, такие привыкли, что к ним ягодка сама в рот падает, - с какой-то затаенной болью сказала женщина и вдруг улыбнулась, - всё на туалет поглядывает, долго ждать будет.

Мы завернули за угол, откуда харчевня не просматривалась. Я быстро скинула маскировку:

- Спасибо, здорово мы его надули!

- А то! Берегись таких фертов. Ну, пошла я, прощай.

- До свидания!

Я легко побежала по улочке, чувствуя, что Ёжик ждёт на другом конце ниточки пути.

- Радуйся, сестрёнка!

Довольный Ёж сидел на парапете и болтал босыми ногами в воде. Я ещё не видела эту широкую реку, окаймляющую западную сторону столицы. Величественная Норга несла серые воды на север, именно в неё впадала та речка, на берегу которой у Тошки прошла первая линька. А в устье Норги около двухсот лет назад был построен Бастинор для защиты от сваргов.

- Привет! – Я уселась рядом, благо, камень был нагрет солнышком, скинув лодочки, тоже сунула уставшие ноги в прохладную воду. – Как наши дела?

- Просто отлично! Можем хоть сегодня покупать дворец в этом полисе и жить припеваючи ещё десяток-другой лет.

- Заливаешь! – не поверила я, - у нас же всего ничего: несколько камней, несколько золотых, серебряные, ну и бижутерия.

- Ха! – Ёжик с силой шлёпнул ступней по воду, подняв облако сверкающих брызг. – Знаешь, за сколько пошли твои российские рублики? Пять золотых за однорублёвую монету и двадцать за пятирублёвку! Это я только две монеты продал, а средненький домик во внешнем городе стоит около сорока золотых.

- Ты с сумасшедшими торговался? – мне больше ничего на ум не приходило.

- Ангел я или погулять вышел? – Ёжику хотелось похвастаться. – Ты пока дрыхла после суда, мы с Дэвом ходили к оценщику, он давал тогда за редриховский серебряный три местных серебрушки, сказал, что лучше никто не предложит, потому что веса там на две с восьмушкой, хоть и очень чистое серебро. Ага, тогда я ему не отдал, только спросил, сколько он возьмёт по такой цене. Он спрашивает, а сколько, мол, у меня есть. Я говорю, одна, пока подумаю, может, поменяю. Дэв мне пару серебрушек вернул, которые должен, этого хватало, чтобы отдать магистру долг.

- Ах, да, ты говорил, что за нас в суде магистр штраф заплатил, - припомнила я.

- Угу. Сегодня я заявляюсь весь такой при параде, говорю, что готов разменять свою серебрушку, только за три с половиной, потому что она редкая. У него глаза загорелись, а сам гнёт свою линию, что, мол, всё равно в переплавку. Я сделал вид, что мне пришла гениальная мысль, говорю, спасибо за идею, эту же монету можно ювелирам продать как готовый кулон, тем более что она, мол, из города счастья. Ну и выхожу из лавки. Ты её рассматривала хоть?

- Нет, что-то никак не приходилось, то некогда, то монетки у Тошки были, то у тебя.

- Нелюбопытная ты, - упрекнул Ёжик.

- В нашей семье хватает тебя, - отмахнулась я, - дальше-то что?

- На тех монетах с одной стороны архитектура всякая, столица, наверное, а с другой – какая-то вязь сложная, без поллитры не разберешься, как говорят твои соотечественники. В общем, красивая денежка, такую на кулон – милое дело. Выбегает он за мной, говорит, зачем же сразу к ювелирам, могу и четыре серебрушки дать за редкую монету. Я иду так целеустремленно, хотя куда иду – сам не знаю. А он уговаривает, что пять отдаст, потом семь. Тут я увидел лавку, где в стеклянной витрине на манекенах бус понавешено, а он уже десять предлагает. В общем, я согласился на пятнадцати, - Ёж торжествующе посмотрел на меня.

- Молодец, - восхитилась я, - а… а почему?

- Что почему? – не понял Ёж.

- Почему ты не зашел-таки к ювелиру и не узнал, за сколько бы взяли монету на кулон? – как нечто очевидное спросила я, повертела ступни в воде и подняла подсохнуть.