Тяжесть слова

– Ну или сходим, – задумчиво протянул наг, – пока ты в таком облике. Кошка вряд ли оценит красоту старых булыжников, – и он был с ней полностью согласен, – но точить когти о них очень приятно…

В глазах зверя мелькнуло что-то разумное, и, возмущённо мявкнув, кошка скатилась с нага и бросилась в сторону лагеря, оставив потоптанного мужа стонать на земле.

 

– Правда всё хорошо? – я виновато смотрела на мужа, нервно переплетая пальчики. – Прости, мы ещё не привыкли, что ты… ну, что мы… – я деликатно умолкла, так и не сказав, что «ты теперь мягче и хрупче».

– Боги, да что мне будет от пары мягких лапок? – презрительно поморщился Арш, похоже, предчувствуя, что если я продолжу, то это будет ощутимым ударом по его самолюбию. Хотя несколькими минутами ранее он показательно шипел и стонал, потирая оттоптанные части.

– Ну, мы тяжёлые… Кажется, я почувствовала, что у меня под лапой что-то хрустнуло.

– Это у тебя в лапе что-то хрустнуло, – высокомерно прошипел муж и указал хвостом в сторону непролазных кустов. – Нам туда.

– Мы можем и завтра… – зубы сами прикусили язык.

– И до завтра ты истопчешь меня с ног до головы ещё несколько раз! Ползи вперёд!

Я в последний раз с сомнением посмотрела на колесницу и габаритных лошадок, пасущихся на полянке, и зашагала к кустам. Арш, впрочем, опередил меня и примял ветки хвостом.

– Молодые искатели приключений любят туда лазить, – без одобрения протянул муж, проползая вперёд и отводя в стороны лианы, сочные листья и завесы паутины вместе с жившими в них пауками. – Местечко древнее, как сами боги. Куда ни сунься, всё валится. Пару раз кого-то насмерть придавило, и дед распорядился, чтобы вырыли проход и расчистили один из коридоров города, хотя сам очень долго был против.

– Только один? – расстроилась я. – А в другие части нельзя?

– Ты сперва на эту посмотри!

До входа в древний город наагашехов Пѐйш-эш-Да̀ше пришлось добираться через такие густые заросли, что я усомнилась: а бывал ли тут кто-то вообще? Но через четверть часа действительно показалась каменная прямоугольная плита, лежащая на небольшом пригорке. Арш оборвал оплётшую её зелень и, схватившись за углубление, с лёгкостью оторвал каменюку от земли. Восхищённый вздох удержать не удалось, и муж бросил на меня самодовольный взгляд.

– Ух ты! – я подалась вперёд, к пахнувшему холодом отверстию, и Арш перехватил меня за шиворот.

– После меня, – и скатился по ступенькам вниз. – Осторожнее. Скользко.

Лестница была типично наагатинская, с закруглёнными ступенями, которые к тому же были очень-очень влажными.

Съехала я лицом в широкую спину Арша и сразу же нетерпеливо поднырнула ему под мышку. Вспыхнул светляк, и сияние озарило высокие, под восемь саженей, стены, восьмигранные плиты пола и таинственную манящую темноту впереди.

– Я первый.

Арш оттеснил меня назад и пополз вперёд, пристально осматриваясь по сторонам и совсем уж придирчиво разглядывая потолок.

– Где мы?

– Кажется, это один из коридоров дворца. Этот довольно скучный, там дальше росписи есть.

Коридор упёрся в другой, горизонтально перекрывающий его коридор, справа засыпанный обломками, а слева лишь слегка обвалившийся. Сквозь толстые стены пробились могучие корни, и в трещинах в сиянии светляка влажно блестела чёрная земля.

– Вот, это наагашехское письмо.

Арш указал на стену, и я торопливо подошла к ней, с жадностью всматриваясь. Не терпелось увидеть материальное воплощение языка, который я с таким упоением учила ещё в Нордасе.

– И что в этом такого интересного? – протянул Аршавеше откровенно скучающим тоном.

– Это история! Культура! Целая жизнь! – вдохновлённо ответила я.

– От этой жизни даже праха не осталось. Только, – муж осмотрел стены, – камень расписной. А я вот совсем живой… – протянуто это было с явным намёком.

Я покорно оторвалась от стены, побежала к мужу, и тот с готовностью наклонился. Поцелуй вышел особенно звучным в пустых коридорах, а тихий довольный смех Арша отразился совсем уж жутковатым эхом.

Задабривать скучающего супруга пришлось ещё четыре раза. Я облазила всю стену, кропотливо зарисовывая знаки в свой путевой дневник (будут у меня записи, как у прапрадеда!), и подобралась к самым корням. Здесь уже было сложнее. Каменная кладка была разрушена, местами стену пересекали трещины, и продолжение текста приходилось искать в обломках на полу.

– Таюна, не лезь туда, – строго окликнул меня Арш, когда я попробовала забраться по корням чуть выше.

– Я совсем немного…

На извернувшемся боком – краями к коридору и чёрной плоти земли – каменном куске заманчиво блестели влажные углубления. Я попробовала подманить светляк Арша, но тот капризно отлетел ещё дальше, и, досадуя и торопясь, сложила пальцы горстью. И, опомнившись, отстранила руку чуть дальше. А то огненные заклинания давались мне не очень хорошо, как бы брови не опалить.

Вспыхнула искорка, и меня швырнуло на пол. Грохот влился в уши уже позже. Ещё спустя миг я увидела, как от потолка отделяется плита, а затем меня закрыл собой Арш.