Страница 18 из 46
— Понятно… Лен, извини. Я тебя отвлеку от важных дел. А где Оля?
— Какая?
— Шабельская.
— Не знаю. Я ей не звоню. У них там убийство произошло. И мне не очень хочется в это вникать.
Поняв, что Лена сама или по приказу родителей прекратила общение с близкой подругой, я решила ничего не выяснять, но не выдержала и спросила:
— А у тебя ее телефон есть? Все-таки надо узнать, что там происходит.
— Ой, скажите пожалуйста, какая ты душевная. Да тебя Митька небось интересует. Так его все равно нет. Он в Италию уехал. Ты лучше на Сашу ориентируйся.
— Дай мне телефон, пожалуйста, — попросила я. — А Сашу можешь себе взять на время. Вместо Петруши.
— Хорошо. — Леночка вдруг как-то сникла. — Ты понимаешь, мои предки не желают вмешиваться в эту непонятную историю. Я ничего в общем-то не знаю. Ты когда Ольге звонить будешь, скажи, что я… ну ты поняла…
Я поняла. Меня саму совесть заела. Как осуждать Лену, если я сама хороша, за полгода ни разу не явилась. Только гадала и злилась на подругу. А там…
Я вернулась в гостиную. За столом сидел один Сашечка и поглощал еду. Нисколько не огорченный своим одиночеством, он сосредоточенно выбирал, что еще попробовать. Так как уходить было рано, а особо интересных занятий не предвиделось, я подсела к нему. Он тут же перестал жевать и вскочил, предлагая потанцевать. Танцевал он, мягко говоря, неважно. Кроме того, страшно мешала разница в росте. Моя голова находилась где-то у него под мышкой. Выныривать оттуда было неловко и больно, так как каждый раз Сашка, извиняясь, бил меня локтем по голове. Мы походили на комическую пару Пат и Паташон. Я решила прекратить мучения и перейти к сольному исполнению. Я хорошо танцевала и чувствовала себя в музыке весьма свободно. Начав скромненько на обочине танцующего круга, быстро продвинулась в центр и стала выделывать такие па, что завела всю компанию. Пропрыгав несколько танцев подряд без остановки, как будто нашла, наконец, выход застоявшейся энергии и угомонилась, решила, что все возможные в данной ситуации удовольствия получила, пора отчаливать. Выбираясь из круга, я увидела Сашку, он стоял с открытым ртом и безвольно повисшими руками.
— Ты потрясающе танцуешь, — произнес он восхищенно. — Тебе надо на актерский. Обязательно примут.
Саша задел самое больное, что заполняло мои бессонные ночи вопросами «что делать?» и с чего начать?».
— Спасибо тебе, но я поступаю в иняз.
— Впереди еще полгода. Успеешь подготовиться. Я могу тебя поводить по театрам. Места, конечно, будут не очень, но все равно, если интересная постановка, то можно и постоять. У меня почти во всех известных театрах знакомые билетеры.
— Да нет, спасибо тебе большое. А сейчас я пойду домой. Уже поздно.
Саша вызвался меня проводить, и я была этому рада. Лена жила в академических домах на Ленинском проспекте, мне же нужно было в центр. По темной Москве одной и страшновато, и скучно. Всю дорогу он посвящал меня в загадочный мир театра. Я слушала с большим интересом, понимая, что эта отрава все больше проникает в мою кровь и опасения моей мамы становятся реальностью.
— Ты что больше любишь — трагедию, драму или…
— Люблю музыку, — отчасти соврала я, отчасти сказала правду.
Если уж я изменила маминой мечте, надо, по крайней мере, осуществить свою. Пока Митя учится в Италии, я могу стать классным специалистом. Все-таки начало музыкального образования у меня есть.
— Хорошо, я тебя свожу на одно очень интересное представление…
— В Большой?
— Нет, в маленький, — засмеялся Саша. — Сама увидишь, не пожалеешь.
Я была разочарована и уже хотела отказаться, но любопытство пересилило, и я благосклонно кивнула головой.
Наконец мы добрались до моего дома, Сашка топтался и все не мог попрощаться. Я тоже не знала, как закончить нашу прогулку, Удивительно, как я была эмоционально и сексуально неразвита в то время. Мне даже в голову не пришло, что он хочет меня поцеловать.
— Ты дашь мне свой телефон? — продолжая выразительно смотреть на меня и поглаживать мою сумочку, спросил мальчик.
— Конечно, записывай, — с облегчением сказала я.
— Я запомню.
Я продиктовала свой номер и открыла дверь подъезда.
— Ну все, я пошла, а то мама будет волноваться.
Эта защитная фраза всех молоденьких девочек, которые выставляют заслон на пути нежеланных поклонников, не раз спасала и меня. Наконец мы расстались и я вернулась к своим мыслям. Сейчас уже поздно, но завтра обязательно позвоню Ольге. Я испытывала жуткую неловкость, но мою решимость это не охладило, и я стала про себя репетировать речь со всеми извинениями и объяснениями, подходящими к случаю.
На следующий день, после школы, как только влетела в квартиру, сразу же рванула к аппарату. Долго никто не отвечал, и я уже хотела положить трубку, как вдруг послышалось настойчивое «алле, алле». Я почему-то испугалась, но, услышав еще раз «говорите», робко произнесла:
— Оля, это Лера.
Я ожидала справедливой отповеди подруги.
— Я очень рада, что ты, наконец, позвонила, — повзрослевшим и полным достоинства тоном сказала Ольга.
Наступила неловкая пауза, грозившая превратиться в окончание неначатого разговора.
— Лера, можешь приехать. Да нет, прийти ко мне, мы же недалеко живем, я на Маяковке.
— Когда?
— Да хоть сейчас.
У меня был запланирован урок, но отказаться от приглашения Оли было просто невозможно. Я позвонила своей преподавательнице и после коротких переговоров полетела на Маяковку, обдумывая на ходу, что можно спрашивать, что нет и с чего начать разговор?
В мозгах крутились различные фразы, подходящие к этому случаю. Вдруг я спохватилась, что дома могут быть еще члены семьи, например бабушка, и надо бы что-нибудь принести к чаю. Во всяком случае, меня так учила мама. Затормозив у булочной и наскребя несколько рублей мелочью, купила печенье, Дом, который я искала, находился на задворках гостиницы «Пекин». Несколько раз обойдя здание и уже отчаявшись, я увидела мужчину, выходящего, как показалось, из стены дома, а на самом деле из нужного мне подъезда. Взлетев на третий этаж, отдышалась и только после этого позвонила. Ольга открыла сразу, как будто стояла за дверью. И мгновенно начала говорить:
— Чудно, что ты наконец появилась. А то меня совесть гложет. Я обещала передать тебе кое-что.
— Извини, что я исчезла. Не знала, как правильно себя вести в такой ситуации.
— Видимо, не ты одна. Потому что испарились почти все знакомые. Ну да Бог им судья, как говорит бабушка.
Ольга очень изменилась за полгода. И пучок, который она теперь носила на затылке, и манера говорить делали ее взрослее сверстниц года на четыре. «Бедная, сколько ей пришлось пережить», — подумала я, вполуха слушая о друзьях семьи.
— Оль, а как Эва и… — замялась я, — Руфа себя чувствуют?
— Как раз по этому по поводу я и хотела с тобой встретиться. Когда Даню забирали, он ушел передать записку, в которой просил меня обязательно поговорить с тобой. — Подружка говорила таким обыденным тоном о событиях, от которых у меня волосы шевелились. — Он убедительно просил, нет, он даже настаивал, чтобы ты заботилась о Руфе. Так что давай звони ей.
— Как ты себе это представляешь? Через полгода вдруг объявлюсь и начну проявлять заботу… Глупо…
— Хуже, если ты не выполнишь последней просьбы Данилы, — настаивала Ольга.
— Что ты имеешь в виду? — похолодела я.
— Ну… так полагается. Нельзя отказывать в просьбе осужденному.
— Если бы ты объяснила, что тогда произошло, я хотя бы представляла, как себя вести.
Ольга съежилась и посмотрела на меня глазами больной собаки.
— Лерочка, я не в состоянии заново все это переживать. Лучше, если ты у Руфы спросишь. Она что сочтет нужным, то и расскажет. Это все-таки семейная тайна.
— Ну да, просить меня опекать старушку можно, а рассказать правду мне нельзя.
— Не обижайся. Я вообще не поняла, на чем основано обвинение.