Страница 20 из 28
- Позже расскажу. Если рассказать сейчас, ещё самому тебя мыть придётся, а это для нас обоих добром не кончится.
- Имя у него тоже отнюдь не французское. Во французском нет ничего на «К». Ни одного имени. Я даже слова такого на французском придумать не могу, чтобы начиналось с «К».
- Вроде он как-то говорил, что его мать американка. Он далеко не всем это рассказывает. Порядком стыдится того, что француз только наполовину.
- Ага... будет теперь чем его подкалывать. Наполовину американец? Это даже хуже, чем смесь француза с канадцем.
- В точку, - согласился Дэниел, чем снова вызвал у неё смех. У неё был такой музыкальный смех - переливчатый, будто звон бокалов. - Только без излишней вредности.
- Pourquoi? [13]
Он посмотрел на неё.
- Я буду ревновать. Хочу, чтобы ты была вредной только со мной.
Аня, улыбнувшись, выжала губку ему на лицо.
- Вот тебе!
Дэниел вырвал губку и намылил Ане лицо. С визгом подняв руки, чтобы защититься от нападения, она разразилась потоком слов, в котором явно присутствовали самые грязные французские оскорбления. Наконец Дэниел смягчился и отшвырнул губку на другой конец просторной ванной комнаты.
- Тебе эту штуку лучше не давать, - сказал он.
- Mais… как мне тогда...
- Воспользуйся руками.
Аня буркнула что-то под нос, намылила руки и, сильно хлопнув Дэниела по голым плечам, начала разминать тугие мышцы.
- Вероятно, тебе будет удобней, если присоединишься ко мне в ванной, - предложил Дэниел, умирая от желания видеть ее лицо после сказанных им слов.
- Но я промокну.
- Так я этого и добиваюсь.
Аня со стоном встала. Обошла его в воде и присела рядом на краешек ванной.
Дэниел поднял ногу и положил ей на колени.
- Чтобы никакой щекотки, - приказным тоном предупредил он.
- Знаете, Господин, вообще-то моё платье не предназначено для того, чтобы его мочить...
- Можешь снять.
Она метнула в его сторону сердитый взгляд.
- Я лишь предлагаю, это не приказ, - подмигнул ей Дэниел. - Знаешь, а для человека, который уверяет в своей нищете и предположительно отсылает все деньги брату, ты одеваешься... шикарно.
- Я сама шью себе одежду. Это платье...
- Это платье?.. - переспросил он, передразнивая её французский акцент.
Она высунула язык:
- Oui, это платье, - продолжила она, намеренно утрируя своё произношение, - на него ушёл всего день, ну и, может, долларов десять-пятнадцать. Мы с maman шили одежду всем моим младшим братьям и сёстрам.
Дэниел окинул платье оценивающим взглядом, пытаясь не замечать, насколько красиво оно сидит и сосредоточиться исключительно на красоте кроя и шитья.
- Ты невероятно талантлива. Не думала пойти в школу дизайна? А то и начать выпускать собственную линию одежды?
Нагнувшись, она сложила ковшом ладони и, зачерпнув воды, вылила ему на ногу.
- Когда дети окончат школу, тогда об этом и подумаю, - ответила она, безразлично пожав плечами.
- Сколько самому младшему?
- Sept [14] ... семь.
- Семь? И ты собираешься ждать пятнадцать лет, прежде чем он закончит школу?
Не ответив, Аня снова намылила руки и пробежалась скользкими пальцами по его ногам. Возле колена она остановилась, словно опасаясь двигаться дальше. Мудрое решение, пожалуй. Прикосновения её деликатных пальцев такие возбуждающие и вместе с тем трогательные. Эта девушка настолько моложе, такая неопытная. Была ли у него когда-нибудь девственница? Нет. Никогда. Даже Элли, с которой он лишился невинности, уже с кем-то переспала.
- Аня?
- Мне будет тридцать семь, - улыбнулась она. - По-моему, возраст идеальный.
- А мне тридцать восемь.
Она издала полный демонстративного отвращения вздох.
- Ужасно. Придётся выстругать тебе трость.
На слове «трость» Дэниел схватил Аню за руку и рывком затянул под воду. Та сначала боролась, но прекратила, когда он посадил её себе на бёдра, дав почувствовать через кружевные трусики силу своего желания.
- Никогда не говори доминанту «трость», - прошептал ей на ухо Дэниел, приобняв за талию. - Нам в головы приходят опасные идеи.
Она попыталась отстраниться, но Дэниел прижал её к себе. Пусть скажет сначала стоп-слово , иначе он не сдвинется ни на дюйм.
- Ты об этом фантазируешь? - Дэниел по-хозяйски поднялся по спине Ани, чувствуя, как под ладонями намокает ткань её платья. - О побоях?
Она зажмурилась и упёрлась лбом ему в плечо. Его руки скользнули выше, правая обхватила затылок. Аня не ответила словами, но Дэниел почувствовал, как она утвердительно кивнула.
- Ты говорила, что в четырнадцать рассказала подруге о своих мыслях. - Он скользнул второй рукой ей под платье, в горячей воде ванны нежная кожа бедра казалась такой тёплой и гладкой на ощупь. Так и отдал бы всё за возможность прижать к себе обнажённую Аню. - Что именно ты рассказывала ей о своих фантазиях?
Аня низко простонала.
- Отвечай. - Дэниел сжал ей бедро, его рука проползла чуть выше. - Это приказ.
Аня медленно обняла его за плечи, её руки, нервно стиснутые в кулаки, начали разжиматься.
- Прикоснись ко мне, - велел он ей на ухо. - Это тоже приказ.
Распластав ладони у него на спине, она погладила кончиками пальцев лопатки.
- Отвечай на вопрос. Я тебя даже в глаза мне смотреть не заставляю.
Её пальцы добрели от плеч к середине спины.
- Она, моя подруга Л и, спросила... как я себе это представляю.
- Ты о сексе?
Аня кивнула:
- Ни её, ни меня ещё не целовали. Моя ошибка в том, что я ответила первой.
Дэниел передвинул руки с её бёдер к промежности, и слегка прижав два пальца к кружевным трусикам, даже через ткань почувствовал набухший клитор.Аня напряглась, но не издала ни слова протеста.
- И что ты ей сказала? Как ты себе представляла секс?
- Я сказала, что мне кажется... - она вздрогнула, когда он начал ласкать ей клитор.
- Отвечай.
- Я призналась, что хочу грубости, когда мужчина займётся со мной любовью. Что хочу назавтра увидеть синяки у себя на запястьях. Что он даже может привязать меня к кровати, помыкать мной и отшлёпать, если чем-то не угожу. И заставить говорить, как сильно хочу его... вырвать мои тайны, даже если этим вынудит меня разрыдаться. Говорили, девственницам всегда больно, и я сказала, что предвкушаю эту боль... сказала... - Аня подняла голову с плеча Дэниела и заглянула ему в глаза. - Я сказала, что хочу этой боли.
Дэниел протолкнул пальцы глубже, те задвигались чаще. Она, ахнув, подалась ему навстречу.
- И твоя подруга сочла тебя сумасшедшей?
- Да. - Аня положила голову на плечо. - Она сказала я fou. Très fou. [15]
- Почему? - Ничего, подумал Дэниел, не может быть эротичнее, чем взять эту юную девственницу так, как она мечтала в четырнадцать... подмять под себя, привязать к кровати, приказать подчиниться своей воле, заставить извиваться от боли первого проникновения, а затем извиваться снова всю долгую ночь, но уже от радостей плоти, которые он доставит.
- Она сказала, что это ненормально: мужчина должен быть всегда нежным и любящим.
- Не всякая любовь нежна. Порой она груба, жестока. Порой так нужно.
- И это то, что нужно мне.
- Уверена? - Дэниел приблизил губы к впадинке на её шее, его пальцы кружили вокруг клитора, свободная рука крепко до боли сжимала затылок.
Аня явно утратила дар речи. Грудь её часто вздымалась, сквозь мокрую ткань платья проступили маленькие тугие соски. Она тёрлась бёдрами о пальцы Дэниела.
Дэниел вспомнил, как впервые фантазировал о ней в магазине синьора Витале, воображая, что перед зеркалом трахает её сзади. Тогда он поклялся себе...
- Скажи обо мне что-нибудь хорошее, - приказал Дэниел. - Пока не скажешь, кончить не дам. Давай.
- Я солгала, - слова прозвучали торопливо, голодно.
- Солгала? О чём?