Страница 35 из 86
Я подошла ближе и осторожно приложила ладонь к гладкой грани камня. Кожу обожгло, пальцы свело от холода. Я обескуражено потрясла онемевшей ладонью. Что за вещество может образовывать структуры подобного типа, которые дают видимое излучение, но почти не дают теплового... или... поглощают его? На осторожное царапанье ногтем камень никак не отреагировал, а кусочка стекляшки у меня с собой не было. Хотя, создавалось впечатление, что стекло этими кристаллами можно резать за здорово живёшь.
– Кварц? – деловито спросила я, с опозданием задумавшись о трудностях перевода.
Во всех известных Пространствах набор химических элементов одинаков, но проблема в том, что сообщества этих миров ни в какую не хотят признавать человеческую номенклатуру. Я уже ожидала услышать какое-то зубодробительное шипяще-щёлкающее словцо, но Илар ответил просто:
– Почти. Они вроде как живые.
Я молчала, напряжённо скрипя извилинами. Происходи всё это в Старой Москве, и будь рассказчиком кто-нибудь, вроде Влада, я бы первым делом уточнила, каких именно грибов он наелся, и какой именно сорт травы курил. Но, кто знает, может, на эпсилоне трава строить и жить помогает?
– Типа, растут и адекватно реагируют на изменения условий среды? – осторожно уточнила я.
– И на присутствие других живых существ, – помедлив, ответил Илар.
Он неожиданно замер, прислушался и резко выбросил левую руку в сторону. Послышался пронзительный стрёкот – в ладони нелюдь сжимал отчаянно трепыхавшуюся цвиэски.
– Надо же... та же самая... – удивлённо заметил он.
– Отпусти, ты ей крылья сломаешь, – я отобрала у него ящерку.
Цвиэски сразу же заняла законное место на моём плече и вздумала чистить крылья так усердно, что я опасалась нескольких вещей – того, что ящерица прогрызёт себе перепонку от излишнего рвения и того, что меня забросает иноплановыми блохами. Возможно, ненастоящими, но такими, которых, согласно любому фантастическому триллеру, выводить потом себе дороже.
– Нельзя ей ничего сломать. При опасности или нарушении внешней оболочки эта штука станет аморфной массой с эффектом памяти прежнего облика, – Илара понесло в такую эпсилонскую научную степь, в которой я заблудилась уже через пару словосочетаний.
За несколько минут я узнала столько, сколько не думала вытянуть и за месяц осторожных расспросов. Из чего сделала два вывода – слухи о промывке мозгов очень похожи на правду, потому что нелюдь за время своей тирады ошибся всего-то пару раз, а я сомневаюсь, чтобы он тратил огромное количество времени для изучения языка ненавистных и презираемых им людей. Вторым выводом было то, что техническое развитие эпсилона непомерно отлично от человеческой цивилизации, поэтому моя миссия бесполезна в принципе – человечество не сможет ни к чему приложить полученные знания. Наверное, Илар тоже это понимал, вот и рассказывал мне всё это.
Любая их сложная техника основывается на трёх аспектах – собственно, на электронике, на живых симбиотических компонентах железа, вроде гадостных червяков, притворяющихся проводкой, и (?) искусственном разуме (?). Кристаллы в этих системах стоят особняком, являясь энергообменниками, сами находя ресурсы, из которых они берут энергию, и, отдавая её, если знать, как «попросить». Возможно, побочным эффектом работы камней являлось появление подобий живых существ, но на эту тему Илар выразился так уклончиво и непонятно, что я сдалась понять смысл его фразы.
Я мысленно просчитала возможные варианты – если Нилас техник, Итаэ умудряется каким-то образом договариваться с этими живыми кирпичами, тогда Аме...
– Аме – ваш компьютерщик, что ли?
– Ал’Ттемекке сама – разум вычислителя, – и, видя моё изумление, добавил: – Не знаю, как объяснить по-твоему. Увидишь сама, когда мы будем готовить Зеркало к работе, – он кинул взгляд на браслет часов, – скоро уже. Надо успеть до Пламени.
Пламенем они называют закат. Я честно попыталась вспомнить, во сколько в середине осени заходит солнце, и сделала глубокомысленный вывод – определённо, скоро.
– Тогда пойдём? – мне настолько не терпелось узнать, что собой представляет мой Двойник, что я без раздумий ломанулась в темноту, если бы Итаэ’Элар не бросил мне вслед:
– Не так быстро, человек.
У меня окаменела спина. Тон был нехороший – такому невозможно не подчиниться. Мысленно проклиная всё на свете, особенно неожиданную словоохотливость нелюдя, я обернулась. Он же сказал, что не нарушит договор... какой? с кем?
– Что? – зашуганно пискнула я.
Я покосилась на цвиэски – ящерка перевернулась вниз головой, уцепившись когтями задних лап за мою куртку, ощерила острые мелкие зубы, встопорщила ряд чёрных щупальцев вдоль хребта и растопырила хрупкие крылья, стараясь стать больше, чем была на самом деле.
Илар перевёл взгляд с меня на цвиэски и хмыкнул.
– Что? – уже угрожающе переспросила я.
Цвиэски зашипела, подражая моему тону.
– Вы чем-то похожи, – пояснил Илар, пряча улыбку.
Я насупилась.
– Но меня больше интересует, – уже невозмутимо продолжал нелюдь, – почему после распада тени, которую я временно создал, её мезоформа осталась.
Я знала, я чувствовала, что что-то делаю не так! Я кисло посмотрела на ящерку – та испробовала тот же самый приём с трогательным пристальным взглядом бледно-зеленых бусинок глаз.