Страница 26 из 52
Ковард молчал. Ему действительно было тоскливо. Он не хотел думать ни о своем странном сне, ни о своих проблемах в реальной жизни, ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем.
— Коля, участковый здешний, — протянул руку Коварду милиционер, и Аркадий Францевич, без особой радости ответив на рукопожатие, произнес свое имя.
— Ты это, вот чего, — деловито продолжил Коля, — не кисни! Приструним мы твою бабу. Ишь! Взяла манеру академиков на лавку выгонять. Никакого гражданского понятия! Адресок говори, я мигом дело устрою. Запляшет у меня как миленькая. Ну, куда идти-то?
— Не надо никуда идти.
— Чего так? — с обидой в голосе спросил Коля. — Я ж помочь хочу.
— Спасибо. Тронут. Но мне сложно помочь.
— Тебе повезло. Я лучший спец по неблагополучным семьям. Они у меня все вот здесь, — и Коля продемонстрировал кулак внушительных размеров. — Я им спуску не даю. Статистика, знаешь ли, штука упрямая.
— Факты.
— Что факты?
— Факты — вещь упрямая.
— А! Ну, один хрен. Давай адресок.
— Не надо, Коля. Я сам разберусь.
— Как знаешь. Но ежели чего, то я могу.
Ковард помотал головой:
— Я сам.
— Ладно, проехали… А ты точно академик?
— Я биолог.
— Уважаю. Всегда удивляюсь: бывают же такие умные люди! Я, например, в школе только физкультуру и пение любил, а всякие там физики, химии, литературы — нет. Одна нервотрепка.
— Ну, каждому свое, — философски заметил Ковард.
— Это точно, — согласился с ним Коля и, помолчав немного, спросил: — Что теперь делать будешь-то?
— На работу пойду, — устало ответил Аркадий Францевич и поморщился. — Эх! Умыться бы мне.
— Ха! — обрадовался Коля, что его гуманное желание помочь попавшему в беду академику не пропадет даром. — Нет ничего проще. Пойдем ко мне в берлогу. У меня по высшему разряду — есть все: и душ, и ванна, — он сделал небольшую паузу и с нескрываемой гордостью добавил: — и даже писсуар! И в холодильнике жратва есть. Позавтракаем. На пустой желудок голова плохо варит. По себе знаю. А для академиков голова — главный орган.
— Да не удобно как-то, — попробовал ради приличия отказаться Ковард, но Коля был настойчив, и тогда Аркадий Францевич с радостью согласился.
Берлога милиционера Коли оказалась в соседнем доме. То, что эта так называемая «берлога» претендовала на «высший разряд», было понятно уже по входной двери — массивная черная металлическая, с телескопическим глазком.
— Проходи! — радостно пригласил Коля, открыв три замка и широко распахнув дверь. — На беспорядок не обращай внимания. Я уже второй год ремонт не могу начать. Вот дверь поставил да сортир привел в порядок. На большее денег пока нет. Да ты проходи, проходи!
Ковард прошел. Коля явно скромничал: по понятию Аркадия Францевича это была шикарная однокомнатная квартира с отличной мебелью.
— Славная у тебя берлога, — искренне восхитился Ковард, — обстановочка как в кабинете у министра.
— Да, с мебелью повезло, — согласился Коля. — Конфискат. За смешные деньги приобрел. А ты проходи, проходи, не стесняйся! Что, сразу в душ?
Ковард застенчиво улыбнулся:
— Хотелось бы сразу, если можно…
— Конечно можно! А я посмотрю, что мы с тобой будем завтракать. Что ты любишь, чай или кофе?
— Все равно. Ох, от меня столько хлопот…
— Да ладно! — Коля хлопнул Коварда по плечу. — У меня дома академики бывают не часто. Точнее, академиков у меня в гостях еще ни разу не было. Так что можно и похлопотать.
Стоя под горячим душем, Аркадий Францевич застонал от удовольствия. Ему казалось, что обжигающие струи воды смывают с него накопившуюся за эти двое суток безмерную усталость и возвращают способность здраво мыслить.
«Да, ну и дела! Это не просто черная полоса в жизни, это сплошной мрак! Расскажи мне кто-нибудь нечто подобное, я бы решил, что это вранье от начала до конца. А ты как думаешь?»
Злобный Я не заставил себя ждать:
«Я думаю, что ты совсем не думаешь! Какого лешего ты поперся к этому менту? Документики, кстати, он тебе так и не показал. Ты уверен, что он тот, за кого себя выдает?»
«Нет, не уверен. А точнее, мне без разницы. Вот я моюсь под душем, и это очень похоже на счастье».
«Мало же тебе для счастья надо. А что ты запоешь вечером? Опять пойдешь спать на лавку?»
«Вот в этом ты прав: с жильем нужно что-то решать. Вариантов всего два».
Злобный Я хмыкнул: «Интересно. И какие же?»
«Известно, какие: можно вернуться домой к Эльвире, а можно попробовать снять комнату. Логично?»
«Абсолютно нелогично».
«Почему?»
«Первый вариант даже и обсуждать нет смысла. Знаешь такую поговорку — уходя, уходи? Ушел, так уж хотя бы подожди, пока тебя позовут обратно. А тебя еще, насколько мне помнится, никто не звал. Второй вариант более логичен, но, хорошо зная тебя, я могу с уверенностью сказать, что тебе жизнь одинокого престарелого холостяка не по зубам. Ты ведь и яйцо всмятку сварить не можешь, не говоря уже о более сложных бытовых вещах, как-то постирать, погладить, протереть пыль…»
«Тогда что ты предлагаешь?»
Злобный я сделал многозначительную паузу и изрек:
«Ну, допустим, попробуй показаться на глаза Татьяне. Кажется, она тебя обещала осчастливить».
Ковард задохнулся от возмущения:
«Ну ты наглец! Ведь это ты убедил меня вчера не идти к ней!»
«Не путай Бабеля с Бебелем! Я тебя не убеждал, а просто призывал хорошенько подумать. Но, похоже, лучше бы я этого не делал. Если выбирать между лавкой и постелью Татьяны, то я выбираю второе».
«Я понял, но, извини, выбирать буду я», — и Ковард решительно перекрыл воду душевого смесителя.
Глава 49
Завтрак с участковым
Коля оказался радушным хозяином. Когда Аркадий Францевич вышел из душа, на кухонном столе в чугунной сковородке шипела пузыристая яичница, поджаренная на сале, на большую овальную тарелку были выложены тонко нарезанные ломтики ветчины и сыра, в плетеной хлебнице двумя отдельными стопочками высились нарезанные ломти черного и белого хлеба. Коля стоял у плиты и помешивал ложечкой в турке кофе, аромат которого вызвал в желудке Коварда сосущее чувство голода.
— Завтрак готов, — весело отрапортовал Коля. — В кофе сахар добавлять?
Ковард улыбнулся:
— Я люблю сладкий, но могу и без сахара.
— Понятно. Я тоже люблю сладкий. Говорят, сахар очень полезен для мозгов. Врут?
— Нет, не врут. Сахар обладает высокой энергетической ценностью, так что для работы мозга это большое подспорье, но вот что касается всего другого, то чрезмерное употребление сахара может привести к крайне нежелательным последствиям и даже болезни, например, такой как инфаркт или сахарный диабет.
— Ну ты точно академик! — восхитился Коля. — Тогда добавим сахара совсем чуть-чуть. Инфаркты нам не нужны! Да ты не стесняйся. Садись за стол.
Ковард уселся на краешек стула:
— Право, мне неловко. Даже и не знаю, чем я заслужил такое расположение.
— А ты не думай об этом. Знаешь скольким людям я помог? О! — и Коля махнул рукой. — Кому словом, кому делом, а кого в тюрьму отправил. Тоже, кстати, помощь. Пусть человек посидит, подумает, баланды тюремной похавает, глядишь, и образумится. А как? Так я говорю?
Ковард вздохнул, что, по всей видимости, должно было означать согласие.
— Ну вот, — Коля разлил приготовленный кофе по чашкам. — Да ты давай начинай. А то яичница остывает.
Аркадий Францевич первым делом наколол на вилку ломтик сыра и отправил его в рот. По телу разлилась приятная истома.
— Хороший сыр, — похвалил Аркадий Францевич и наколол на вилку еще кусочек.
— Да обыкновенный, — отмахнулся Коля. — Вот был у меня один случай… А ты ешь, ешь… — и Коля поплыл по реке воспоминаний, разродившись длительным монологом, из которого следовало, что он, Коля, ни дать ни взять спаситель всего человечества, которое так и норовит погрязнуть в воровстве, бандитизме и разврате.