Удачная партия

— Что значит заблудились? — воскликнул он. — Я больше ничего не хочу искать! Я хочу проснуться! Выпустите меня отсюда!

— Ладно тебе! Цыц! — неожиданно густым баритоном цыкнула на Коварда Дюймовочка. — Разберемся! О! Слышите?

Острый крысиный слух уловил далекий отзвук звонких лошадиных копыт. Злобный Я встал на две лапки и, зорко вглядываясь в серую пустоту, сообщил:

— Всадник какой-то. Сюда скачет.

— Ага, — кивнула Дюймовочка. — Я же сказала, разберемся!

И действительно, через несколько мгновений из серого тумана, словно вихрь, ворвался на белом ретивом коне царский генерал с шашкой наголо.

— Врешь, турок, не устоишь! — рявкнул генерал и рубанул шашкой воздух.

Конь вздыбился, заржал и стремительно унес генерала. Троица только успела проводить генерала взглядом.

— Кто это? — удивленно спросил Злобный Я.

— А! — махнула рукой Дюймовочка. — Скобелев Михал Дмитрич Славный вояка. Ясно. Чуть промахнулась. Надо было держать немного правее, на восток. Сейчас все исправим.

Дюймовочка опять сняла с багажника портфель и высыпала его содержимое на землю. На сей раз в портфеле оказались другие вещи: атлас «Автомобильные дороги СССР», бинокль, компас, барометр, транспортир, циркуль и громко тикающий будильник. Она быстро пролистала атлас, ткнула пальчиком в какую-то только ей известную точку, определила направление по компасу и, взяв в руки будильник, отшвырнула его в сторону.

— Если мы и опоздаем, то самую малость. Поехали! — по-деловому сказала она, небрежно бросая вещи в портфель, затем, не мешкая, вскочила на квадроцикл и крикнула в сторону оцепеневших крыс:

— Что замерли? Собираетесь здесь торчать вечность?

Картина, возникшая через несколько мгновений, после того, как квадроцикл Дюймовочки с визгом затормозил, была невероятна.

От серой туманной пустоты не осталось и следа. Это была живописная горная местность, где у подножья величественных гор, уходящих острыми вершинами в чистое лазурное небо, на сочных заливных лугах паслись стада белых кудрявых овец, а среди цветущих и благоухающих кустарников важно расхаживали павлины и порхали огромные яркие бабочки. С гор неутомимыми бурлящими потоками стекали прозрачные речушки, впадающие в абсолютно круглое, как будто очерченное циркулем, озеро, из которого то и дело выпрыгивали золотые рыбки с плавниками, напоминающими крылья. Они на несколько мгновений зависали в воздухе и плюхались обратно в воду, поднимая фонтанчики брызг.

Но на фоне этого сказочного великолепия был вырыт огромный строительный котлован, на одном краю которого стояли два экскаватора, трактор и подъемный башенный кран, а на другом высилась свалка строительного мусора и виниловых пластинок фирмы «Мелодия».

— Прибыли, — сообщила Дюймовочка.

— Ну и где же сцена? Где обещанный сводный оркестр? — не скрывая иронии, спросил Злобный Я.

Он не торопился спрыгивать с квадроцикла, поскольку кожаная обивка сиденья снова была повреждена.

— Да, действительно, — поддакнул Ковард.

— Сейчас разберемся, — ответила Дюймовочка и крикнула: — Эй! Есть тут кто живой?

Кудрявые овцы, как по команде, повернули головы в сторону Дюймовочки.

— Понятно. Все как обычно. Срыв сроков строительства. Ну, есть тут кто или нет?

Из-за горы мусора вышел человек в рабочем комбинезоне и в немецкой военной каске времен Второй мировой войны. В руках у него была небольшая стопка пластинок.

— Хайль! Чего орем? — строго спросил он.

— А где все? — абстрактно ответила вопросом на вопрос Дюймовочка.

Человек устало потер переносицу и тоже ответил вопросом:

— Кто это все? Здесь есть я — главнокомандующий масштабной культурно-строительной операцией «Котлован», а по совместительству — прораб. А кто еще нужен?

— Оркестр. Тут концерт должен быть. Стадион и все прочее. Или я что-то перепутал?

— А это?! Филармония? — махнул рукой прораб. — Так это там, — и он указал в сторону котлована.

— Где там? — переспросила Дюймовочка.

— Там. Внизу. На дне. Только концерт уже, кажись, начался.

— Да ладно, — ответила Дюймовочка, направляясь к краю котлована, — ничего страшного, мы себе места найдем. Спасибо, — и с криком «Аллах акбар! Сига-а-ем!» спрыгнула в котлован.

Крысы без разговоров последовали за ней.

У Коварда от прыжка и падения захватило дух. Но это не был тот головокружительный и радостный полет, который он испытал, падая с края шахматной доски: полета вообще не было — это было невыносимое тошнотворное кружение в невероятной воздушной центрифуге, которое вызывало только одно ощущение — панику.

— Не-ет! — закричал Ковард.

— Не-ет! — закричал Злобный Я, и крысы, будто два разнополюсных магнита, притянулись друг к другу и слились воедино.

Глава 48

Пробуждение

Ковард проснулся внезапно от сильного толчка в плечо. Его сознание все еще падало в черную пропасть котлована, и оттого он не сразу понял, что загадочная реальность сна уже закончилась и началась другая, не менее загадочная реальность жизни с бесконечной чередой своих несуразных проблем.

— Гражданин! — услышал Ковард строгое обращение. — Вы меня слышите?

Ковард открыл глаза, но его взор не смог различить ничего, кроме густого белесого тумана. Повинуясь инстинктивному желанию обрести зрение, Ковард сел и протер глаза.

— Гражданин! — настойчиво обратился тот же голос.

Аркадию Францевичу понадобилось несколько секунд, чтобы различить фигуру человека в милицейской форме, стоящего вплотную к лавке, на которой он провел ночь.

Вид грозного стража порядка явно не соответствовал уставу. И хотя его рука была высоко поднята к козырьку сбитой на затылок милицейской фуражки, что говорило о том, что сон Коварда был потревожен не из праздного любопытства, а по долгу службы, но даже не совсем пришедшему в себя после внезапного пробуждения Коварду было понятно, что представитель власти не совсем трезв.

— Почему спим в неположенном месте? — милиционер сурово сдвинул брови. — А? Документики предъявляем!

Волна внутреннего возмущения захлестнула Коварда, но он, сдержав свой гнев, с достоинством поинтересовался:

— А ваши документики посмотреть можно?

Этот невинный вопрос явно озадачил представителя власти. Он опустил руку, и выражение его лица стало не строгим, а удивленным.

— Зачем? — совершенно искренне спросил он.

— Ну как? — все с тем же достоинством ответил Ковард. — Подтвердите ваше право на предъявление ко мне вышеизложенных претензий.

— Чего? — наморщил лоб милиционер. Он был не на шутку озадачен сложностью речевых оборотов правонарушителя.

— Право на предъявление ко мне претензий, — четко повторил Ковард.

— Ты что, слепой? Формы не видишь? — возмутился милиционер.

— Вижу. Форму вижу, а оснований для предъявления вам документов — нет.

Милиционер неожиданно широко улыбнулся и с любовью посмотрел на Коварда:

— Ну ты даешь! Адвокат, что ли?

— Нет, — ответил Ковард и не моргнув глазом соврал, — академик.

— Тю! — присвистнул милиционер. — Шутишь?

— Нет, — повел бровью Аркадий Францевич, — не шучу.

— Ну и ну, — милиционер покачал головой. — Надо же! Академик! О, времена! О, нравы! А почему спим на лавке? Странно как-то…

— Обстоятельства личного характера…

Взгляд Коварда стал тяжелым, и он, обреченно вздохнув, опустил голову.

— Ясно, — посочувствовал страж порядка и, усевшись рядом на лавку, по-дружески обнял Коварда за плечи: — Что? Все так плохо?

— Да. Хуже некуда.

— Баба, — догадался милиционер. — Эх! Вот же стервы! Все как одна стервы. Они и на свет-то появляются, чтобы нам, нормальным мужикам, жизнь портить. Сочувствую. Э-э! — милиционер вздохнул и махнул рукой. — У меня тоже, знаешь ли, баба не сахар. Вот я сегодня чуть выпил — дежурство было, ну, короче, пришлось, обстоятельства так сложились — так веришь, ноги домой не несут. Запилит. Хорошо, что у меня есть запасная берлога, можно спрятаться на время, так сказать, переждать грозу. А с другой стороны, вот так подумаешь о жизни: что есть она, жизнь-то? Тоска, брат, одна тоска…