Страница 10 из 14
Родная дочь и падчерица – это две стороны, два аспекта одной героини. Быть «золотой» или «смоляной»? Умной или красивой? Индивидуальностью или такой, как все? Это относится к теме выбора, связанного с одной из возрастных задач подросткового периода. В процессе эмоционального страдания и испытаний происходит переоценка ценностей и выбор между одной и другой моделями поведения, интеграция разных аспектов Я-образа.
Следующий сюжет суицидального поведения, который мы рассмотрим с помощью сказок, – это смешанные мотивы (одновременно несколько), но всегда с тенденцией самоповреждения, с аутоагрессией.
Жил-был старик со старухою. Просит старик:
– Испеки, старуха, колобок.
– Из чего печь-то? Муки нету.
– Э-эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберется.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить.
Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился – с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.
Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:
– Колобок, колобок! Я тебя съем.
– Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою.
И покатился себе дальше; только заяц его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему волк:
– Колобок, колобок! Я тебя съем!
– Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
И покатился себе дальше; только волк его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему медведь:
– Колобок, колобок! Я тебя съем.
– Где тебе, косолапому, съесть меня!
И опять укатился; только медведь его и видел!.. Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса:
– Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький.
А колобок запел:
– Какая славная песенка! – сказала лиса. – Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку да пропой еще разок, погромче.
Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню.
– Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, – сказала лиса и высунула свой язык; колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса – ам его! И скушала.
Сказка «Колобок» является прекрасной иллюстрацией скрытого суицидального поведения. Главный герой изначально появляется на свет, чтобы быть «поглощенным» своими родителями. Дети и подростки, проживающие в подобных условиях, часто говорят о своей жизни так: «Они мне прохода не дают, туда не ходи, с этими не дружи, как будто это их жизнь, а не моя!»; «Да она меня просто душит, все время контролирует, всем пугает, никуда не пускает»; «Они меня достали!» (допекли, довели, дожали и т. п.). В подобной ситуации единственным способом остаться в живых является протест и бегство. Дополнительным оживляющим потенциалом обладают экстремальные формы поведения: пробы алкоголя, наркотиков и т. п., экстремальная езда на транспорте, тусовки в опасных деструктивных объединениях и сектах и др.
Колобком можно прожить и долго, если не «садиться на носок» смерти, не рисковать, а долгие годы пить, курить и убивать себя другими способами. Но чаще истинные Колобки-подростки попадают в трудные ситуации и умирают от передозировки наркотиков, их убивают по глупости за долги, или они падают под поезд, на хвосте которого ехали, чтобы доказать родителям свою состоятельность и разбудить в них любовь.
Часто в сказках или мифах с подобным мотивом главный герой не имеет своего имени, а живет под прозвищем или кличкой, отражающей его проблемное поле: Покатигорошек, Мальчик-с-пальчик, Исумбоси, Чурочка, Крапивница, Дюймовочка и т. п.
Жили-были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Все бы хорошо, да одно горе – детей у них не было.
Вот пришла зима снежная, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про свое горе думают.
– А что, старуха, – говорит старик, – давай мы себе из снега дочку сделаем.
– Давай, – говорит старуха.
Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить. Скатали они снежный ком, ручки, ножки приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик носик, рот, подбородок. Глядь – а у Снегурочки губы порозовели, глазки открылись; смотрит она на стариков и улыбается. Потом закивала головкой, зашевелила ручками, ножками, стряхнула с себя снег – и вышла из сугроба живая девочка.
Обрадовались старики, привели ее в избу. Глядят на нее, не налюбуются.
И стала расти у стариков дочка не по дням, а по часам; что ни день, то все краше становится. Сама беленькая, точно снег, коса русая до пояса, только румянца нет вовсе.