Договорняк

Я видел в глубине глаз Бояринова страх. Он действительно боялся, что его с позором выгонят из команды. Говорил он очень взволнованно, и я понимал, что выгони мы его сейчас и ему никогда не отмыться. Я осознавал и то, что после такой запутанной истории его не примут ни в одну приличную команду. Он умел только играть в футбол, его шансы заработать приличные деньги где-то ещё были равны нулю.

Я ожидал признания и готов был заклеймить его позором. А услышал просьбу помочь. Сохранить всё в тайне и тем самым помочь. Что ж тут удивительного, что я слегка растерялся. Не зная, что ему ответить я стоял и молчал. Ситуация была глупейшая. Получалось, что я незаслуженно обвинил одноклубника в сдаче матча, а он молил меня о помощи. Разрядил ситуацию мой сотовый телефон, зазвонивший в этот момент. Это был мой друг Михаил из ГИБДД. "Неужто появились новости?"

- Я с утра звоню тебе, а твой телефон отключен.

- Батарейка сдохла, не сразу заметил. А что случилось?

- Гонцу, принесшему дурную весть, отрубают голову?

Во мне всё похолодело. Голос противно сел.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ваш Максимович разбился. Насмерть.

Мой мозг отказывался воспринимать услышанное. Этого не может быть.

- Что? О чём ты говоришь? Максимович... Как разбился?

- Именно то, что ты слышишь. Сам понимаешь, с этим не шутят.

- У него же водитель - суперпрофи?

- За рулём был сам Максимович. Предваряя твой вопрос, отвечу - кажется, он был трезв.

Я молчал, и мой собеседник через некоторое время отключился. Он понимал, что мне такую новость нужно переварить. Я же был подобно боксёру, пропустившему боковой удар в голову. Одновременно со скорбным известием в неё ураганом ворвались гнетущие мысли. Перед глазами возник образ Мирославы. И меня мгновенно переполнила горечь потери. Она только-только обрела отца. Привязаться к человеку и тут же потерять его. За что ей такое испытание? А что теперь будет с командой? И что будет с нашим генеральным спонсором? Неужели всё рухнет в одночасье? Я долго думал и, в конце концов, решил, что ребятам лучше сообщить об этом после тренировки. Но информация о гибели Максимовича дошла до команды раньше меня. Это была слишком горячая новость. В итоге наше занятие можно было только с большой натяжкой назвать тренировкой. Лично я всё время думал о превратностях судьбы.

Два человека, спустя столько лет восстанавливающие родственную связь, остановлены на полпути. Они начали подпитывать друг друга энергией, привносить в жизнь светлые эмоции и в один миг всё оборвалось.

Два человека, строившие футбольную команду и преуспевшие в этом, не смогли даже насладиться результатами своего труда. Погибли в расцвете лет. Оба в автомобильных авариях.

Вместе со мною эмоции переполняли и целый коллектив. Мы находились в группе лидеров. Максимович был безумно рад этому обстоятельству. Он столько сил, энергии, денег вложил в клуб. Стоял буквально на пороге осуществления своей мечты. Команда была в нескольких шагах от, если не победного, то, в любом случае, достойного финиша. И что теперь будет с его мечтой? Что будет с командой? Что будет со всеми нами? Последняя мысль произносилась вслух многократно. Время от времени ребята сбивались в группы и обсуждали эту судьбоносную новость. У нас у всех были контракты, но погиб президент клуба, с которым они были заключены. Президент, который содержал этот клуб. Захочет ли наследник тратить деньги на команду, инфраструктуру клуба, и на многое другое? На данный момент мы были безумно далеки от рентабельности. Что уж тут приукрашать ситуацию, мы были убыточны. Кому же всё это хлопотное хозяйство достанется?

Сразу по окончании тренировки я поспешил к Мирославе. Она сидела на своём рабочем месте и работала. Её глаза были красны. При мне ей позвонил нотариус и сообщил, что ознакомление с завещанием пройдёт после похорон.

- Тело отдадут только после судебно-медицинской экспертизы. Но и без неё, я знаю точно, за руль автомашины он садился только абсолютно трезвым. Как он вылетел в кювет? Почему отказался от водителя?

Я нежно обнял её, ничего не ответив. Мне было бесконечно её жаль. Мирослава, уверен, не забыла девушку, что мы видели в обществе её отца, и сама, без моей помощи, найдёт ответ на свой вопрос. Только Михаил ничего не сказал о ней. Значит, Максимович был в машине один. Я смотрел на Мирославу, которая совсем недавно стала мне такой родной и близкой, и чувство сожаления вновь и вновь переполняло меня. Столько душевных сил потратить на построение отношений с вновь обретённым отцом и когда ей это практически удалось - лишиться его.

Поганое дело жалеть себя. Только мне в очередной раз не повезло. В этой жизни я уже давно понял, что к везучим меня никак не отнести. Рядом со мной всегда обнаруживались люди, которым различные блага жизни "падали с неба", просто так, без всяких усилий с их стороны. Мне же всё доставалось с трудом, либо не доставалось вовсе. А к кому-то всё само плыло в руки, "по-щучьему велению..." Ничего не поделаешь, так бывает. Себе в заслугу я мог поставить лишь то, что не было во мне зависти. Да, наверное, это не очень справедливо, да, наверное, так не должно быть. Умом я прекрасно понимал, что человек всё-таки должен приложить какие-то усилия, иначе он просто не сможет по-настоящему насладиться полученными благами. Несмотря на всю несправедливость нашей жизни, я твёрдо верил в то, что всё, что с нами происходит - всё к лучшему. И каждый раз успокаивал себя этой сентенцией. Только вот жизнь продолжала подбрасывать одним испытания, а другим - подарки. В очередной раз я убедился, что с везением у меня не очень... Встреча с Максимовичем самым крутым образом изменила мою жизнь. И вот когда моя жизнь начала налаживаться, я потерял его. Возникло ощущение, что без него всё может полететь под откос.

А потом я подумал "О чём это я?" Я же грешу против истины. Кому из нас не повезло, мне или Максимовичу? Это он погиб, а я-то жив. В действительности мне крупно повезло, что я встретил его на своём жизненном пути. Не будь этой встречи, я продолжил бы киснуть в своей конторе. Мне повезло и тогда, когда он пошёл на контакт со мной. А ведь его могло и не быть. И много чего ещё могло не быть из того, что уже было. Нет нужды далеко ходить. Встречи с Мирославой также могло не быть. Я смотрел на неё, а в голову пришла какая-то инородная, совершенно не связанная с нею, мысль. Неужели и Максимович заснул за рулём?

* * *

Проститься с Максимовичем пришли люди из мира бизнеса и мира футбола. Уже и не помню, когда такого рода городское мероприятие было настолько многолюдным. Речи губернатора, мэра города, представителей бизнеса, члена федерации футбола, директора интерната, людей, многих из которых я даже не знал, не казались мне напыщенными. Каждый говорил о своём Максимовиче, и говорил, мне казалось, искренне. У меня не было сомнений, что многие из нас хотели бы, чтобы и о нас так же тепло сказали хотя бы один раз в жизни.

Тренировки в этот день не было вовсе. Игроки команды собрались в кафе на базе клуба. Выпили, потому что кто-то вместе с Максимовичем похоронил команду, а кто-то и свои мечты. Было сказано несколько слов, приличествующих событию. Но когда алкоголь ударил в голову, разговор сам собой перескочил на злободневную тему. "Своя рубашка ближе к телу".

- Что будет с командой?

И я, и Медведев попытались успокоить ребят:

- Никто не окажется на улице. Команда сохранится.

Было противно говорить то, во что до конца не верил сам.

- Мы продолжим борьбу за выход в высшую лигу.

Но сказать можно всё, вопрос - поверят ли тебе. От Мирославы я знал, что вдова Максимовича увлекается фитнесом. К футболу она была, мягко говоря, равнодушна. Но разве в этом дело? Готова ли она тратить деньги на содержание клуба? Ох, недешевое это удовольствие. Сейчас, пока мы находились на вершине, можно было всё и всех продать и жить безбедно в любой точке мира. Многие бы на её месте так и сделали. Очень многие. Чем больше портились отношения с мужем, тем чаще докатывались до нас отдельные высказывания супруги Максимовича. Они были резки. Наиболее часто она озвучивала не слишком оригинальную мысль: "Двадцать два дурака бегают за одним мячом, да ещё и лупят друг друга по ногам".