Договорняк

Направляясь на базу клуба, я всю дорогу размышлял, что же нам делать с этой ничьей. Не зная, к какому решению склониться, уже у входа на базу я приобрёл свежую спортивную газету, и... проблема разрешилась сама собой. Наши конкуренты также не преуспели. В результате этого подарка судьбы, наше турнирное положение осталось без изменений. А раз так, то незачем и огород городить. Примерно так я и сказал ребятам.

- Обидно потерять заслуженные, обильно политые потом, два очка. Досадно потерять хорошие премиальные. Все вы знаете, как это произошло. Не думаю, чтобы кто-то из вас захотел бы так оступиться в будущем. Поэтому претензий друг другу предъявлять не будем. Просто забудем об этом досадном случае, а вот на поле будем дорабатывать до финального свистка судьи. Мы же не кретины, раз за разом, наступать на одни и те же грабли. Нам пора давно сделать выводы! Уж больно высока цена за минутную потерю концентрации... Нам опять не хватило сил, а скорее всего всё-таки воли на какие-то пять минут. Будем считать, что наш прокол - это необходимый жизненный опыт.

Все всё понимали. Повторять одну и ту же ошибку обидно. При форе в два мяча лишиться премиальных вдвойне обидно. Никто и не думал возражать. Мы по-прежнему тренировались по методике Серебровского. Привносить что-то новое для неопытных тренеров была задачей не по плечу. К тому же мы оба видели, что система Серебровского при всей своей традиционности ещё и оригинальна. А главное, она давала результат. Поэтому было рано от неё отказываться.

Как только "винный дым" слегка рассеялся, я начал мягко корить себя за нарушение спортивного режима. К середине занятия я уже проклинал себя за проявленную слабость. А к концу занятия я понял, что в этом раскаиваются многие игроки команды, в том числе и Медведев. Но, ни он, ни я не делали попыток филонить. Воспитывать, кого бы то ни было, можно только собственным примером. И это моё глубокое убеждение. А верность принципам нужно доказывать в деле.

После восстановительных процедур, когда в мою жизнь вернулись светлые краски, я сидел в кресле и радовался жизни. Напротив меня сидел Медведев и мы, то ли гадали, то ли рассуждали, как нам брать очки на выезде. Команда подустала и ещё две игры при активном прессинге по всему полю просто не выдержит. Решили отойти на свою половину, прессинговать только на подступах к собственной штрафной площадке и использовать преимущественно контратаки. С Серебровским команда отработала немало различных комбинаций, но Михаил предложил вспомнить вариант с набеганием Борзова, но отработать его и с Зайцевым, и с Соколовым, и с Быковым. Не бог весть, какая была комбинация, но лишней не будет. С рывками в свободную зону всегда было очень сложно бороться.

Последнее время я явственно чувствовал, что нагрузки для меня велики, но всё равно педантично ездил к своему складу и до одурения лупил по мячу. Это моя спасительная соломинка и я не мог от неё отказаться. Невезение невезением, но я упрямо верил, что мои тренировки ещё скажут своё веское слово.

* * *

Вместе с Мирославой я продолжал методично просматривать матч за матчем, пытаясь довести до конца начатое ещё Серебровским дело. И тут вновь всплыл этот чертов Майбах. Мирослава не стала соблюдать условий нашей договорённости и сразу обратила моё внимание на гол, забитый Бояриновым в собственные ворота. Уж очень странным был этот автогол. Я рассказал ей про историю с Майбахом. И мы пришли к общему выводу, что Бояринов мог и отработать свои тридцать сребреников. В моём первом списке его не было. Но этому было простое объяснение. В прошлом году у него шла игра, он регулярно получал премиальные за забитые голы. Ни в каких левых приработках он не нуждался. А в этом сезоне успешных игр у него практически не было.

В этой истории с ДТП сумма ущерба была из ряда вон выходящая. Не хотелось думать о человеке плохо, но что делать? Деньги Бояринову были нужны как воздух. И в это самое время случился автогол. Что прикажете думать? Однако в этом случае получалось, что предатель не один в команде. В это не хотелось верить. Я терзался в сомнениях, идти или нет мне с этим к Максимовичу? Остановило меня только то обстоятельство, что по прошлогодним играм на него подозрение не падало. Я решил для начала поговорить с Пашей. Во мне теплилась надежда, что он во всём признается. А что ему ещё оставалось делать? Он был должен понять, что его немалый долг всплыл и подорвал веру в случайность автогола. До меня никто в команде этот факт сомнению не подвергал. Копание в его обстоятельствах означало бы подрыв доверия друг к другу. Этого никто не желал. Но скрытое от коллектива дорожно-транспортное происшествие с большим материальным ущербом резко изменило картину произошедшего.

В голове крутился вопрос из праздного любопытства, расплатился или нет Бояринов с Болотовым? Георгий поступил вдвойне благородно: и деньги одолжил, и саму историю не стал предавать огласке. Конечно, в деньгах он проблем не испытывал и торопить с возвратом денег ему не было нужды. Но если Болотов не торопил, то зачем спешить с возвратом долга самому Бояринову? Да и сумма немаленькая, вернуть сразу всю сумму сложно. Очень многим практически невозможно. Однако банковские проценты ещё никто не отменял. Злоупотреблять подобной добротой давно стало неприлично. Да и Болотов был не похож на человека, на шее которого можно долго сидеть. Всё вместе взятое вольно или невольно подгоняло должника. Вместе с самим долгом эти обстоятельства могли подтолкнуть на решительные действия.

Да простит меня Бояринов, но чисто гипотетически я допускал, что он мог продать матч. Но тогда возникал вопрос, а как на него вышли? Как материализовался заказчик автогола? Об аварии мало кто знал. Свою нужду в деньгах Паша не афишировал. За неимением информации мои мысли стали крутиться по замкнутому кругу, и я лишился сна. Я промучился всю ночь, оттачивая формулировки вопросов Бояринову.

Утром я решил перехватить его на автостоянке. Сидел в машине и ждал когда он подъедет. А когда увидел его, эмоции взяли вверх, и получилось всё хуже некуда.

- Ну и сволочь ты, Паша! Как ты мог на такое согласиться?

Испытываемое мною волнение не помешало мне заметить, как побледнел Бояринов. Он открыл рот, но не произнёс ни слова. По тому, как он бросил взгляд по сторонам, мне показалось, что в его голове даже мелькнула мысль от меня сбежать.

- До чего ты докатился! А мы могли бы тебе помочь!

- Я отказался! Отказался!

А я наивно надеялся, что он сразу во всём признается. И всё же его заикание давало мне надежду, что его можно дожать

- Паша, шила в мешке не утаишь.

Лицо Бояринова приняло мертвецкий оттенок, но он молчал.

- Ты сдал матч, чтобы поскорее рассчитаться за Майбах?

И тут кровь прилила к его лицу.

- Почему вы все не верите, это был случайный гол. Болотов крикнул, чтобы я выбивал за линию, я и выбил. Я не знаю, почему мяч оказался в воротах.

- Кто это вы все?

- Ты, Болотов, Серебровский...

Я опешил. Выходит остальные догадались раньше меня?

- А во что мы должны были поверить?

Постепенно Паша стал приходить в себя, и к нему вернулась способность более пространно излагать свои мысли. Только вот ответил он вопросом на вопрос.

- Не город, а большая деревня! Как ты узнал про аварию?

Узнал. Мне это не дешево обошлось! Я молчал и кипел. Он это видел.

- Я не сдавал тот матч. Это случайность. После аварии этот дорогущий Майбах не выходил у меня из головы. Целый год, если не больше, вычеркнут из моей жизни. Как мне расплатиться за аварию? Разве можно не думать о том, что целый год мне предстоит играть бесплатно? Мне никак не удавалось сконцентрировать своё внимание на игре. Я выбивал мяч за линию ворот, а он оказался в сетке. Поверь мне, это недоразумение, досадное совпадение.

То, что он надолго остался без реальных денег, я прекрасно понимал.

- Прошу тебя, не рассказывай больше никому о Майбахе. Не все такие благородные, как ты. Обмоют мои косточки и положат в гроб. И уж точно выгонят, а без команды мне ни за что не расплатиться с долгом. Ну не на большую же дорогу мне выходить?