Страница 48 из 58
— Там ребята, — шепчу я, чуть повернув голову в сторону, но не сводя взгляд с окна.
— Он не убьёт их, — отвечает Четыре слишком уверенно.
Однако я чувствую напряжение в его мышцах. Спина — словно камень.
Внизу шаги перестают наполнять собой комнату, и я с трудом сглатываю.
— Вдова? — это Эрик. — Где ты? — по голосу трудно понять, в каком настроении находится лидер Лихости. — Я думал, ты хотела встретиться тет-а-тет.
Я молчу. Четыре за моей спиной снимает пистолет с предохранителя.
— В моём кармане, — шепчет он.
Я не задают лишних вопросов и лезу ему в карман штанов. Сначала мне кажется, что там запасные патроны, но когда я вытаскиваю их и разглядываю при тусклом освещении, то понимаю, что ошибалась.
— Дымовые шашки, — поясняет Четыре. — Они только-только прибыли на склады перед тем, как всё случилось. Дерек успел стащить несколько.
— Дерек — предатель, — я понижают голос. — Талия видела, как он пристрелил одного из альтруистов, не находясь при этом под сывороткой.
Я поворачиваюсь к Четыре всем корпусом. Его лица мне не видно, но по сгорбленным плечам понимаю, что он шокирован не меньше моего.
— Вдова, — снова зовёт Эрик. — Твои друзья не хотят рассказывать мне о цели вашего прихода, но я могу с лёгкостью развязать им язык.
Тишина. Настолько оглушительная, что поначалу мне кажется, будто заложило уши, как после взрыва. Её прерывает неожиданный звук выстрела и чьего-то тела, с грохотом падающего на пол.
Я и кидаюсь к двери, но Четыре успевает перехватить меня и крепко зажать в объятиях, словно в тисках.
— Он убьёт тебя, — шипит Четыре.
— Если я не выйду, он убьёт их, — шепчу я в ответ. Когда Четыре не отпускает меня даже после этого, добавляю: — Там Трис, Тобиас.
Спустя мгновение, его хватка слабеет, и мне удается вырваться.
— Ты знаешь, как они работают? — спрашиваю я, раскрывая ладонь, на которой лежат три дымовые шашки.
Четыре качает головой.
— Предлагаю узнать.
Я открываю дверь комнаты, пропускаю Четыре перед собой и, пока не надо никого держать на прицеле автомата, внимательно разглядываю шашки, похожие на толстые маленькие стальные гильзы, надпиленные ровно по центру. На одной из половинок написано «Соединить».
Я толкаю Четыре стволом автомата в спину, киваю головой в сторону, чтобы он отошёл прочь. Парень хмурит брови и непонимающе смотрит на меня. Я сжимаю шашки в руках так, что две половинки встречаются в центре. Что-то щелкает, я кидаю шашки вперёд, за угол. Звук того, как они прыгают по ступенькам, нарушает тишину. А затем раздаются выстрелы.
Мы бежим туда, куда улетели дымовые шашки. Ни лестницу, ни первый этаж не видно; лишь пороховые вспышки, сопровождаемые разлетающимися во все стороны пулями. Страх снова подбирается ко мне, я чувствую его горячее дыхание на шее и холодные пальцы на плече. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Это Четыре.
— Живыми мы через первый этаж точно не пройдём.
— Но ребята…
— Они знают, что делать. Мы не настолько глупы, чтобы возвращаться без плана.
Я согласно киваю. Четыре ведёт меня обратно в комнату. Он тут же поднимает пистолет на вытянутой руке и стреляет по окну. Стекло разбивается вдребезги, позволяя тусклому свету фонарей забраться в комнату. Ответный пулевой град обрушивается на нас практически сразу же. Мы с Четыре кидаемся к боковой стене и стоим, прижавшись к ней спинами до тех пор, пока пули в магазине стреляющего не заканчиваются. Тогда Четыре встаёт на стол, расположенный прямо под окном, и стреляет в ответ. Потолки в домах альтруистов невысокие, поэтому Четыре, сидящему на пятках, для удобства приходится нагнуть голову в сторону.
— Один готов, — сообщает Четыре. Он отклоняется, чтобы из окна его не было видно, и просит: — Прикрой меня. Двое на крыше на два часа, один на десять.
Четыре помогает мне подняться на стол, и когда я, упираясь локтями в подоконник, беру лихачей на крыше на прицел автомата, он свешивается с подоконника, переворачивается, хватается за верхнюю часть окна и встаёт на ноги. Я поражаю пулями каждое движение, не вникая в то, человек там или просто ветер. Слева от меня Четыре уже подтягивается на руках и полностью исчезает на крыше. Кто-то стреляет. Пуля проносится в сантиметрах от моего лица и ударяет в стену дома. Я тут же открываю ответный огонь. Блондинка-лихачка падает замертво.
— Джесс! — Четыре свешивается с крыши и протягивает мне одну руку. Второй он успевает выстрелить в ещё одного лихача на крыше, но промахивается. — Скорее!
Со второго раза он всё-таки попадает. Я перекидываю автомат за спину, сажусь на подоконник спиной к земле и хватаю ладонь Четыре. Его пальцы действительно очень холодные. Второй рукой цепляюсь за край крыши, когда Четыре удаётся немного подтянуть меня вверх. Парень поджимает губы в тонкую полоску, на его лбу проступает испарина. Когда я уже почти переваливаюсь через край крыши, глаза Четыре вдруг округляются, словно он видит призрака. Кричит что-то неразборчивое, а затем кидает пистолет на землю, хватает меня за кофту, собирая всю ткань у себя в кулаке и оголяя мою спину, и с силой тянет меня на себя. Я царапаюсь голым животом о каменные расколы в крыше и падаю прямо на Четыре. В ту же секунду, когда мой подбородок справа от головы Тобиаса больно ударяется о бетон, над нами с невероятным грохотом обрушивается очередной пулевой град.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, не поднимая головы. Провожу языком по зубам; вроде, все на месте. Но во рту всё равно чувствуется металлический привкус. Наверное, прикусила щёку, когда стукнулась подбородком.
— А ты? — вопросом на вопрос отвечает Тобиас.
Пули продолжают свистеть над нами, и я благодарю Бога за то, что крыши у домов альтруистов имеют дополнительные полуметровые бордюры.
— Надо вставать, — мычит Четыре.
Я киваю и осторожно перекатываюсь на спину. Небо над нами уже не чёрное. Теперь это, скорее, цвет черники или чернил. Я переворачиваюсь на бок и осторожно подпинываю Тобиасу его пистолет. Когда тот оказывается у него в руках, снимаю свой автомат с плеча. Мы одновременно поднимаем корпус и тут же открываем огонь. Я понимаю, почему сначала Четыре был так напуган: на одной крыше собралось сразу трое лихачей. Я стреляю по коленями, пули Четыре поражают руки, из которых тут же выпадают пистолеты.
Где-то совсем близко свистит пуля, но я не чувствую боли. Последний пистолет падает на землю, его владелец опускается на колени вслед за ним. Я оборачиваюсь на Четыре. Он смотрит на меня пустым взглядом и как-то странно кривит губы. Пистолет лежит у него на коленях, правая ладонь прижимается к плечу, там, где начинается ключичный сустав. Сквозь бледные пальцы пульсирует что-то тёмное и густое. Кровь.
— Четыре, — шепчу я.
— Всё нормально, — стиснув зубы, отвечает он. — Нет времени, нужно прикрыть остальных.
Я не сразу понимаю, что именно Четыре имеет в виду. На коленях он подползает к краю крыши и, держа пистолет здоровой рукой, целится в пустоту, прищурив левый глаз. Я встаю рядом с автоматом наперевес и жду.
Через несколько мгновений открывается дверь дома, на крыше которого мы стоим, и оттуда, громко откашливаясь, выбегают Зик и Трис, сопровождаемые не только звуками пуль, но и густым серым дымом. За ними кто-то кубарем катится по земле. Я ищу глазами Айзека, но его всё нет. Четыре через силу открывает огонь по лихачу, преследующему наших. Я присоединяюсь к нему, но теперь ничего не чувствую, когда попадаю врагу не в ногу, а в шею. Он тут же падает и больше не встаёт. Я убила его.
— Твой отец в грузовике за первым кварталом отсюда. Мы договорились, что если что-то пойдёт не так — выжившие должны будут уехать, не возвращаясь за другими.
Выжившие. Это слово режет слух не хуже ножа, рассекающего плоть. Четыре завёл меня на крышу, чтобы мы смогли прикрыть спины друзей, пока они побегут в сторону грузовика. В их основной план включалось моё спасение, но теперь в игре запасной, в котором единственный пункт — спасение хоть кого-нибудь.