Страница 40 из 58
И он уходит — так просто, но напоследок бросив на меня многозначительный взгляд, полный боли. Я хорошо знаю его — папа так смотрел на меня и Стайлза после смерти мамы, потому что чувствовал себя виноватым в ней. И теперь ему кажется, что Стайлз тоже его вина.
Мне не нужно смотреться в зеркало, чтобы понять: мои глаза отражают то же самое.
Комментарий к Глава 15
http://vk.com/club75865569
========== Глава 16 ==========
Большая часть Товарищества остаётся в стороне. Это было ожидаемо, но когда я прихожу на следующий день в назначенное место в саду и вижу то мизерное количество народа, которое решило попытать удачу и встать за справедливость, мне хочется кричать. Среди знакомых лиц в красных и жёлтых одеждах: Дэнни, отец и другие старшие товарищи, в том числе и Джоанна, несколько моих одноклассников и прошлогодние переходники из Лихости. Всего человек двадцать. Лу и Эрика, Айзек, Прайоры в полном составе (вчера вечером прибыли эрудиты, которым удалось сбежать, в их числе оказался и Калеб — брат Трис). Амар, Тобиас, Зик, Линн, Эллисон, Скотт, Кристина, Лидия. Человек десять лихачей старше меня, но младше папы. Ещё пятеро эрудитов.
С натягом нас набралось полсотни. Для армии восстания — копейки, потому как тех, кто против, в разы больше. Они все без исключения умеют обращаться с оружием, а ещё у них есть парализующие бомбы.
Наша армия едва ли тянет на оборонную, не то, что на атакующую.
— Я рад, что нашлись те, кто не побоится взять в руки оружие, — говорит папа, обращаясь к товарищам.
Он прислоняется к стволу дерева и скрещивает руки на груди. Мы стоит с самого края садов, где после последнего ряда яблонь простирается лишь огромное светлое поле. Рядом с отцом стоят ящики с оружием, которые лихачам удалось стащить со складов. На глаз его даже больше, чем нас, если брать в расчёт один пистолет в одни руки. У меня есть свой, а ещё нож. Айзек больше не прячет тот, что я ему дала — теперь он оттопыривает карман его серых брюк.
— К сожалению, так или иначе, преимущество далеко не на нашей стороне.
Я стараюсь ни на ком не задерживать взгляд, но замечаю, что не только Стайлз и Дерек остались у Эрика и Макса. Юрайи тоже нет, и теперь я чувствую себя ужасно за то, что так грубо обошлась с Зиком. Ему тоже пришлось оставить своего брата у врага, и вместо того, чтобы придумывать план спасения, он сидел и пытался вымолить у меня прощение.
Тобиас смотрит на меня в упор. Несмотря на то, что сама не удостаиваю его взглядом, я чувствую, как его голубые глаза прожигают во мне дыру.
— У нас нет достаточного количества времени, а то, что есть, для подготовки не хватит, — доносится до меня голос папы. Иногда он звучит как эрудит и ведёт себя как лихач. Из фракции Товарищества ему была близка только мама.
Кто-то касается моей руки — совсем легко, чтобы привлечь внимание. Я поворачиваюсь. Лу трясёт головой и наклоняется к моему уху:
— Твой отец хочет научить нас стрелять? — спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
— Может быть.
— Это будет сложновато. Сколько у тебя ушло времени на то, чтобы привыкнуть к тяжести пистолета и к отдаче автомата?
Этот женский голос мне не знаком. Я оборачиваюсь, за нами стоит высокая красивая девушка в синих брюках, подогнутых до колен, такого же цвета блузке без рукавов. У неё длинные тёмно-каштановые волосы и до странности знакомая улыбка. Девушка стряхивает с воротника невидимые глазу пылинки, морщит нос и делает шаг мне навстречу.
— Джессика, я полагаю? — уточняет она, подходя ближе. Папин голос продолжает греметь. Кажется, все, кроме нас троих, слушают его очень внимательно. — А ты выглядишь лучше, чем я тебя себе представляла. — Добавляет она после того, как прекращает осматривать меня с ног до головы. — Мой братец никогда не умел правильно использовать метафоры при описании человеческой внешности.
— А ты…?
— Лора Хейл, — произносит она, клоня голову в сторону.
Старшая сестра Дерека. Та самая, благодаря которой, возможно, мы ещё живы.
Она ждёт, что я скажу что-нибудь, но ни одно слово не приходит мне в голову. Я смотрю на неё, она смотрит на меня — так долго, что её выражение лица успевает поменяться с расслабленного на напряжённо-задумчивое. Я поджимаю губы и отворачиваюсь обратно. Лора очень похожа на Талию, как и Дерек.
Дерек. Мысли о нём поражают голову словно свинцовые пули. Я скучаю по нему сильнее, чем должна.
— Около недели, — отвечаю я на её вопрос, когда Лора равняется со мной и Лу и тоже обращает внимание на моего отца.
Тот и ещё несколько мужчин переворачивают ящики, и оружие чёрным сокровищем падает на землю.
— За неполный день мы навряд ли сможем стать профессиональными стрелками, — замечает она.
Даже если мы научим товарищей, эрудитов и альтруистов держать пистолеты в руках, у нас не будет гарантии на то, что при вынужденных обстоятельствах они смогут прикрыть наши спины.
— У нас нет другого выбора, если мы хотим их спасти, — я понижаю голос до шёпота, но знаю, что Лора меня услышала.
Краем глаза замечаю, как она обхватывает свой корпус руками, и непроизвольно делаю то же самое — попытка отгородить себя от максимального количества неприятностей. Папа тем временем демонстрирует всем собравшимся технику стрельбы. Айзек отбегает на десяток метров и поднимает над головой тарелку. Насчёт три подкидывает её. Папа поднимает пистолет на вытянутой руке и стреляет. Тарелка разлетается на мелкие осколки. Зрелище действительно захватывающее, но никто не хлопает. Мужчины и женщины с хмурыми лицами пытаются запомнить всё до мельчайших подробностей, подростки косятся на пистолеты с опаской и выглядят так, словно готовы изменить своё решение в любую секунду
— Это не так сложно, как кажется, — неожиданно для самой себя, произношу я.
Выхожу вперёд, достаю пистолет из-за пояса, поднимаю с земли подгнившее яблоко и прошу Лу отойти подальше и подбросить его в воздух. В этот раз я держу пистолет двумя руками, а не так, как делаю это обычно: одной, чтобы произвести эффект невероятной лихой крутости. Когда спускаю курок, чувствую глухую боль в кисти, но она незаметна, словно является моей частью — как ощущение ниспадающих на голые плечи волос или жар солнца на нежной коже.
Яблоко лопается на несколько частей и падает обратно на землю.
— Пап, — обращаюсь я, — мне кажется, есть смысл разделить всех на группы и закрепить за каждой по одному лихачу, который будет учить её управляться с оружием.
Эта идея приходит мне в голову совершенно случайно, но, кажется, это — лучшее, что я могла бы предложить. По короткому кивку отца я понимаю, что он согласен.
Люди, никогда раньше с друг другом не контактирующие, оказываются организованнее, чем предполагалось, и спустя минут десять мы уже стоим в разных частях садов и разбираем оружие. В моей группе Лора, Айзек, Дэнни, Лидия, Зик, рыжие близнецы из Эрудиции и альтруистка. Я выдаю каждому по пистолету (лихачам, как более опытным, достаются автоматы) и говорю, что за потерю все будут отвечать собственной головой. Соседнюю с нами группу курирует Четыре. Иногда я смотрю на его сгорбившуюся спину и чувствую внутри дикую тяжесть и боль от потери. У меня был один брат по крови и один брат по духу, а теперь, возможно, у меня больше нет ни того, ни другого.
— Джессика, — зовёт меня Лора. Она вытягивает обе руки, крепко сжимающие пистолет, перед собой, щурит один глаз, высовывает язык и стреляет по банке, стоящей в нескольких местах от неё. Мимо. Даже не настолько близко, чтобы, если бы это был человек, попасть ему хотя бы в руку.
— Ну почти, — киваю я.
Остальные справляются не лучше — за исключением Айзека, Лидии и Зика, которые уже хорошо владеют оружием. Лидия потеряна. Она стреляет и попадает в цель со сто процентной точностью, но её руки всё равно дрожат, а взгляд бегает, пытаясь отыскать одну единственную опору. Я прохожу мимо неё и буквально на мгновение сжимаю её плечо. Останавливаюсь возле Зика, как раз тогда, когда он даёт свободу последней пуле в своём магазине.