Страница 48 из 140
Мулла-Баба захохотал.
- Твой красный полк тоже так думает? - спросил он.
Хамдам почувствовал издевательство, но сдержался и ответил спокойно:
- Люди есть люди. Я знаю, что они думают по-разному. Пусть мой полк будет красным, но у меня есть мои джигиты и мои есаулы, и я командую этим полком. Лошадь везет арбу и арбакеша, но дорогу указывает ей арбакеш.
Мулла-Баба поднял голову. Астма опять мучила его. Широкие ноздри его крючковатого, обгоревшего на солнце носа широко раздувались. Казалось, что он нюхает воздух. Он искоса, одним глазом, всматривался в Хамдама, изучая его.
- Что тебе надо? - будто нечаянно спросил он.
- Скажи, где Иргаш? - сказал Хамдам.
- Зачем тебе Иргаш?
- Это мое дело.
- Ты ненавидишь Иргаша. Ты думаешь, если все перевернется, ты опять будешь подручным у него. Ты завистник. Ты расчищаешь себе путь.
- Думай как хочешь!
- Я угадал.
- Пусть будет так! Я не хочу спорить об этом. Я предлагаю тебе жизнь. Это лучше, чем твои догадки.
- Значит, возможна смерть?
- Все возможно, Мулла-Баба. И уж скорее смерть, чем жизнь. Русские злы на тебя.
Хамдам хотел застращать старика. Тот задумался, подкручивая конец бороды, словно купец, размышляющий о делах. Хамдаму эта медлительность становилась уже неприятной. Он не любил колебаний, он считал, что потрачено уже довольно времени на предварительные разговоры и пора приступить к делу. Хамдам спрятал руки, чтобы пальцы не выдали его волнения.
- А чем же смерть хуже жизни? - вдруг спросил Мулла-Баба.
- Ты думаешь о рае, почтенный Мулла-Баба?
- Нет, - старик безразлично махнул рукой, - я говорю о том, что смерть так же естественна, как жизнь. Только глупые люди никак не могут к ней привыкнуть. Это себялюбие. Человек принимает спокойно смерть животного, смерть дерева, смерть звезды, но никак не хочет принять собственной смерти.
- В этом его счастье. Жизнь хороша, - вежливо возразил Хамдам.
- Хороша? - Старик поднял глаза. - Тогда зачем же человек повсюду сеет смерть, убивая все живое вокруг себя, все, что дышит: рыб, птиц, животных, людей? И не жалеет собственной жизни, растрачивая ее на пустяки? Если бы он ее жалел, он бы врос ногами в землю, как дерево, пустил корни и жил, точно кедр, тысячелетие.
- Почему же ты не живешь так, отец? Жил бы, как кедр! - насмешливо перебил старика Хамдам.
- Потому что я человек, - ответил Мулла-Баба, - я не боюсь смерти. Все случайно на земле - и жизнь и смерть.
"Начались разговоры!" - подумал Хамдам. Он встал и резко сказал Мулла-Бабе:
- Мне некогда. Значит, об Иргаше ты ничего не знаешь?
Вставая, Хамдам нечаянно щелкнул шпорами.
Старик, прищурясь, осмотрел кожаную куртку Хамдама, кавалерийские штаны, обшитые кожей, фуражку защитного цвета с красной звездой.
- У тебя широкие шаги, Хамдам, - сказал он ему, - но короткий путь.
- Длиннее, чем твой! - пригрозил Хамдам и вышел из камеры.
Мулла-Баба улыбнулся.
18
Когда Хамдам вышел из крепости, вслед за ним появилась женщина в парандже. Он не заметил ее шагов. В Старом городе, в пустынном месте, он услыхал ее голос. Она окликнула его. Он остановился.
- Агарь? - воскликнул он, обрадовавшись.
- У меня есть теперь дом в Коканде. Приходи ко мне, Хамдам!
- Ты что же, разбогатела?
- Немножко. Приходи!
- Когда?
- Когда хочешь. Хоть сегодня.
Показав ему свой дом, Агарь скрылась. Он подумал, не заманивает ли она его. Но потом отбросил все сомнения: "В конце концов Агарь принесла мне пользу".
Ночью он был на месте. Не успел он постучать в калитку, она раскрылась, и Агарь стояла на дворике. Она взяла Хамдама за руку. В комнате пахло керосином, горела маленькая лампа. За накрытым столом, убранным для ужина, сидел Джемс.
- Это тоже мой гость. Я не могла его прогнать. Хороший гость! сказала Агарь, показывая на Джемса. - Он говорит, что знает тебя.
Хамдам нахмурился. Джемс, приветствуя его по-мусульмански, назвал себя.
- Я подсылал к вам людей еще летом, - сказал он. - Вам передавали, что я хочу видеться с вами?
- Нет, - ответил Хамдам.
- Ну, значит, они боялись вас. Я так и знал, что мне придется все-таки говорить с вами лично.
Хамдам подозрительно оглядел Джемса.
Джемс два дня тому назад приехал сюда из Ташкента. После падения кокандских автономистов он пробрался в Ташкент к знакомым узбекам, потом, с легализацией британской миссии, перешел туда на работу и жил в Ташкенте уже совершенно открыто. Сейчас миссия поручила ему съездить в Коканд, Наманган, Андижан и на Чимионские нефтяные промыслы, с этой целью он и предложил ей свои услуги, но главным было другое: он решил возобновить прежние связи, организовать явки и завербовать новых агентов.
Это было его действительным делом. Формально же он выехал как экономический уполномоченный. В связи с национализацией банков и приисков миссия предъявила туркестанскому правительству протест и требовала точного учета национализированного. Так как капиталы в предприятиях были смешанные - американские, английские, французские и русские, - миссия назначила Джемса контролером при этом учете.
Джемс давно думал о Хамдаме как о полезном для себя сотруднике. Приехав в Коканд, он увиделся с Назар-Коссаем, и тот по привычке решил воспользоваться услугами Агари, чтобы свести Джемса с Хамдамом.
За деньги Агарь могла сделать все, что угодно, а не только устроить свидание. Она даже не подозревала, кто такой Джемс. Этот вежливый человек, щедрый, спокойный, в кожаном пальто, в высоких сапогах, в мягкой серой шляпе, превосходно говорил по-узбекски.
Джемс протянул Хамдаму руку и пригласил его к столу. Хамдам поздоровался, покачал головой, вздохнул, но все-таки сел. Теперь ему стало ясно, что свидание было заранее подстроено. Боясь отравы, Хамдам брал со стола только то, что ел Джемс: баранину, рыбу, арбузы, дыни. Агарь сидела тут же. Эта неряшливая, но соблазнительная, как всегда, женщина обсасывала ломтики дыни и вытирала руки о бедра. Агарь молчала и улыбалась.
Покончив с едой, гость закурил и предложил Хамдаму папиросу:
- Вы сделали правильно. Теперь вам верят красные. Это хорошо.
Хамдам вскочил с табурета и ушел в темный угол. Он не понимал этого равнодушного и тусклого разговора. Он ждал ножа, выстрела.
- Вы предали Иргаша, - тем же холодным тоном сказал Джемс. - Вы предатель. И все-таки я сейчас вижу, что вы нужнее Иргаша. Иргаш - грубая сила, а вы умны.
Хамдам бросил папиросу.
- Вы останетесь красным вместе с вашим полком. Я ничем не угрожаю вам, не правда ли? Я раскрою вам очень важную тайну. В Ферганской долине будет съезд курбаши. Хотите быть на этом съезде?
- Зачем?
- Мне кажется, что вы не окончательно передались на сторону красных.
- Это мое дело.
- Ваше, конечно. Но я ведь знаю вас, Хамдам! Вот почему наши интересы сходятся. Мы хотим предоставить эту страну туземному управлению, а за нами останется только финансовая поддержка... ну, и контроль. Мы коммерсанты... Нас интересует процент, а не власть. Вы простите, что я даю вам уроки политической экономии. Но я вижу, что вы современный человек и что воскресить прошлое, то есть всех этих ханов, невозможно... да и незачем! Хамдам улыбнулся. Джемс тоже. - Ведь без нашей помощи вы не справитесь! Но вы будете владыкой в Фергане. Народ будет все-таки верить вам, а не русским. Мы вас знаем давно. Мы же вам помогали в Киргизии. Помните, когда вы бежали из Сибири?
Хамдам молчал.
- Согласитесь! - сказал гость. - Это верное дело. Смешно думать, что большевики удержатся. Оставайтесь красным! Берегите себя! Сумейте так сочетать свои действия, чтобы вам верили большевики, но вы будьте верны нам. А потом придет момент... Мы обменяемся услугами... Вот и все. Все останется в тайне.
- Какие услуги?
- Приезжайте, поговорим! Иргаша, конечно, на этом съезде не будет. Если понадобится, мы даже выдадим вам Иргаша.