Страница 33 из 73
Голова Поппи медленно наклонялась вперед. Она посмотрела на меня через плечо и наградила самой разрушительной улыбкой. Я смотрел на девушку, которую любил больше всего, как будто это последний раз, когда я вижу ее, и от этого я чувствовал себя живым.
От того, что она была у меня, я чувствовал себя самым благословенным человеком на планете. Хотя, прямо сейчас, наши отношения были все еще неловкими и новыми, она была у меня.
И у нее, определенно, был я.
Мои ноги встали сами по себе, отбрасывая одеяло на травяной покров рощи. Медленно я подошел к Поппи, впитывая каждую ее часть.
Поппи наблюдала за моим приближением. Когда я встал перед ней, она наклонила голову, и смущение пропутешествовало красным цветом от ее шеи к щекам.
Когда ветер дул вокруг нас, она спросила:
— Ты чувствуешь это, Рун?
Я знал, что она имела в виду ветер на моем лице и солнечные лучи над головой.
Живой.
Яркий.
Я кивнул, отвечая на совсем другой вопрос.
— Я чувствую это, Поппимин. По-настоящему.
И в этот момент что-то внутри меня изменилось. Я не мог думать о том, что у нее осталось всего несколько месяцев жизни.
Мне нужно было сосредоточиться на этом моменте.
Я хотел помочь ей чувствовать себя живой, пока я рядом с ней.
Я хотел вернуть ее доверие. Ее душу. Ее любовь.
Поппи встала ближе ко мне, проведя рукой по моей голой руке.
— Ты замерз, — произнесла она.
Меня не волновало, получу ли я переохлаждение. Обхватив рукой ее шею, я наклонился, изучая ее лицо в поисках хоть признака, что это действие было нежеланным. Ее зеленые глаза вспыхнули, но это было не сопротивление.
Вдохновленный оттого, что ее губы приоткрылись, а глаза были полузакрыты, я наклонил голову набок, минуя ее рот, и провел кончиком носа по ее щеке. Поппи ахнула, но я продолжил. Продолжил, пока не ощутил пульс на ее шее — он был учащен.
Ее кожа была теплой от танца на ветру, тем не менее, она дрожала. Я знал, что это из-за меня.
Сократив остаток расстояние, я прижался губами к точке ее учащенного пульса, пробуя ее сладость, ощущая, как мое сердце ускорило бег.
Живой.
Жизнь была такой насыщенной и полноценной.
Тихое похныкивание слетело с губ Поппи, когда я отпрянул, постепенно встречаясь с ней взглядом. Ее зеленые радужки были яркими, губы розовыми и полными. Опустив руку, я сделал шаг назад и сказал:
— Пойдем, тебе нужно поспать.
Поппи выглядела очаровательно смущенной. Я оставил ее на месте, пока собирал наши вещи. Когда закончил, нашел ее точно там, где оставил.
Я дернул головой в сторону наших домов. Поппи шла рядом со мной. С каждым шагом я обдумывал последние двенадцать часов. Американские горки эмоций, то, что я получил половину своего сердца обратно, зная, что это было только на время. Я думал о том, как целовал лицо Поппи, лежал рядом с ней.
Затем подумал о ее банке. Полупустой банке с тысячью незабываемых поцелуев. По какой-то причине чистые сердечки беспокоили меня больше всего. Поппи любила эту банку. Это был вызов, оставленный ее бабушкой. Вызов, заторможенный моим двухлетним отсутствием.
Я посмотрел на Поппи, которая разглядывала птицу на дереве, улыбаясь ее песне с верхней ветки. Ощутив мой взгляд, она повернулась, и я спросил:
— Тебе все еще нравятся приключения?
Поппи улыбнулась от уха до уха и сразу же ответила:
— Да. Каждый день — это приключение. — Она опустила взгляд. — Я знаю, что следующие несколько месяцев будут интересным вызовом, но я готова принять его. Я стараюсь проживать каждый день по полной.
Игнорируя боль, которую это замечание разожгло во мне, план сформировался в моей голове. Поппи остановилась, когда мы достигли лужайки между нашими домами.
Она повернулась ко мне, когда мы остановились напротив ее окна. И она ждала, ждала, что я сделаю дальше. Подойдя ближе, я положил рюкзак и покрывало на землю и выпрямился, прижав руки по бокам.
— Итак? — спросила Поппи с намеком на юмор в своем голосе.
— Итак, — ответил я. Я не мог сдержать улыбку на огонек в ее глазах. — Послушай, Поппи, — начал я, раскачиваясь на пятках, — ты веришь, что не знаешь меня сейчас, — я пожал плечами, — поэтому дай мне шанс. Позволь показать тебе. Давай начнем новое приключение.
Мои щеки покраснели от смущения, но Поппи вдруг схватила мою руку и вложила в свою. Ошеломленный я смотрел на наши руки, затем Поппи встряхнула их вверх и вниз два раза. С самой большой улыбкой на своем лице, с глубокими ямочками, она объявила:
— Я — Поппи Личфилд, а ты — Рун Кристиансен. Это наше рукопожатие. Моя бабушка говорит, что правильно пожимать руку новым людям, с которыми знакомишься. Теперь мы друзья. Лучшие друзья.
Поппи посмотрела на меня из-под ресниц, и я рассмеялся. Я рассмеялся, когда вспомнил день нашего знакомства. Когда нам было по пять, и я увидел, как она выбирается через окно, в своем голубом платье, покрытом грязью, и большим белым бантом в волосах.
Поппи хотела освободить свою руку, но я держал ее крепче.
— Сходи сегодня куда-нибудь со мной.
Поппи замерла.
— На свидание, — сказал я неловко, — на настоящее свидание.
Поппи покачала головой в неверии.
— Прежде мы никогда не ходили на свидания, Рун. Мы просто… были вместе.
— Значит, мы начнем сейчас. Я заберу тебя в шесть. Будь готова.
Я повернулся и направился к своему окну, предполагая, что ее ответ был согласием. Правда была в том, что я не дам ей и шанса сказать нет. Я сделаю это для нее.
Я приложу все усилия, чтобы сделать ее счастливой.
Я снова заполучу ее.
Я снова заполучу ее таким Руном, которым являюсь сейчас.
Не было другого выбора.
Это были мы.
Это было наше новое приключение.
Приключение, от которого она почувствует себя живой.
Поппи
— Ты собираешься на свидание? — спросила Саванна, когда они с Идой лежали на моей кровати. Они смотрели на мое отражение в зеркале, наблюдали, как я вдеваю свои серьги в форме бесконечности в мочки ушей. Наблюдали, как я наношу последний слой туши на ресницы.
— Да, на свидание, — ответила я.
Ида и Саванна посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Ида повернулась снова посмотреть на меня.
— С Руном? Руном Кристиансеном?
На этот раз я повернулась лицом к ним. Удивление на их лица беспокоило, было тревожным.
— Да, с Руном. Почему вы так удивлены?
Саванна села, уперев руки в матрас.
— Потому что Рун, о котором все говорят, не ходит на свидания. Рун, который курит и пьет на поле. Тот, что не разговаривает и скалится вместо того, чтобы улыбаться. Мальчик, который вернулся другим человеком из Норвегии. Этот Рун.
Я уставилась на Саванну, поняв обеспокоенность на ее лице. Мой желудок перевернулся, слушая то, что люди, очевидно, говорят про Руна.
— Да, но он нравится всем девушкам, — Ида вмешалась, сверкнув улыбкой. — Люди завидовали тебе, когда ты была с ним до его отъезда. Сейчас они, черт побери, умрут от зависти!
Как только эти слова соскользнули с ее губ, я увидела, что ее улыбка увядает. Она опустила взгляд, затем снова подняла голову.
— Он знает?
У Саванны сейчас был тот же самый печальный взгляд. Такой печальный, что я отвернулась. Я не могла вынести выражений на их лицах.
— Поппи? — сказала Саванна.
— Знает.
— Как он воспринял это? — робко поинтересовалась Ида.
Я улыбнулась через вспышку боли в моем сердце. Повернулась лицом к своим сестрам, они обе смотрели на меня так, будто я могу исчезнуть из поля зрения в любую секунду. Я пожала плечами.
— Не хорошо.
Глаза Саванны заблестели.
— Мне жаль, Поппи.
— Я не должна была отстраняться от него, — сказала я. — Вот почему он так зол все время. Вот почему он такой неприветливый. Я ранила его, глубоко. Когда я рассказала ему, казалось, это разрушило его, но он позвал меня на свидание. Мой Рун наконец позвал меня на свидание после всех этих лет.