Страница 33 из 88
И так все продолжается два с половиной месяца, пока в середине мая длительная поездка не завершается там, где начиналась, приводя хана со свитой обратно в столицу, где, когда разгорается лето, начинаются приготовления к переезду на север в Ксанаду.
Глава 7
ПРИНЯТИЕ БУДДЫ И ТИБЕТА
К несчастью для тех, кто желает, чтобы это было не так, Тибет ныне является частью Китая. Ему не раз угрожали, над ним господствовали, его колонизировали, оккупировали и преобразовывали, пока не исключили всякую возможность восстановления им своей независимости — или обретения ее, так как Китай утверждает, что Тибет был его частью с давних-предавних времен. Но это зависит от того, насколько в давние времена вы желаете углубиться. Мы видим корни китайского вовлечения в тибетские дела, оглянувшись на 750 лет назад, и именно в это время сюда вписывается Хубилай. Но есть и более глубокие корни, которые уносят нас в прошлое еще на 500 лет. Их вполне стоит откопать, так как они объясняют роль Хубилая в истории Тибета и таким образом помогают нам понять присутствие китайских солдат и колонистов в Тибете сегодняшнем.
Для начала немного истории, показывающей, насколько независимым был когда-то Тибет.
В VII веке Тибет был империей, охватывающей высокогорные земли и пустыни северо-запада, простиравшейся от границ Узбекистана до центрального Китая, от середины Синьцзяна до Бенгальского залива. Это 2250 км с востока на запад, 1750 км с севера на юг — район, больший, чем все коренные земли Китая. В 763 году тибетская армия даже ненадолго захватила китайскую столицу Чанъань (ныне Сиань).
Беда случилась примерно в то же время, когда государственной религией Тибета стал буддизм. Он не достиг больших успехов в борьбе с первоначальной версией тибетского шаманизма[36] — религией бон. Напряжение возросло, когда в IX веке один тибетский царь сделался фанатичным приверженцем буддизма. Извлекая из своих недавно основанных монастырей богатство и власть, буддийские монахи бросали вызов традиционным правителям. Связанные с религией бон аристократы взбунтовались. В 838 году они убили царя, отрубив ему голову, и посадили на трон его младшего брата, которого пять лет спустя тоже убили. Буддистов преследовали, монастыри уничтожали, империя же рухнула, превратившись в лоскутное одеяло из грызущихся меж собой мелких царьков и феодальных владык. Политически Тибет провалился в историческую черную дыру. Без центральной власти, при лежащих в развалинах монастырях, хроник велось очень мало.
Из этих обломков вновь поднялся буддизм, разделившийся на несколько сект. Преобладающее течение, со сложной мистической верой во множественность проявлений Будды и трансцендентных существ-бодисатв, называлось махаяна («широкий путь»). Все эти секты включали в себя элементы тантрического буддизма с его заклинаниями, мистическими слогами и чертежами в качестве наивысшей и наилучшей практики, и все принимали специфически тибетскую форму, приспосабливая к своим нуждам бонские песнопения, ритуалы и божеств.
Семя возрождения проросло на востоке благодаря действиям трех буддистских ученых, позже ставших известными как «трое из Кхама», которые, спасаясь от преследований, бежали со своими книгами в Амдо, современную провинцию Цинхай, у истоков Желтой реки.[37] Там они жили в пещере, посвятив себя восстановлению монастырского образа жизни. Примерно с 950 года монах из Амдо по имени Клумес (одна из возможных транслитераций данного имени) усиленно способствовал возрождению буддизма, неся это учение на запад в коренной Тибет. В ходе этого явления, известного как «вторичное введение буддизма», были отремонтированы старые монастыри и основаны новые.
Схожее возрождение происходило на дальнем западе, куда в свое время бежал после крушения империи один из членов царской семьи. Он и его потомки создали три крохотных царства в верховьях реки Сатледж, неподалеку от границ современной Индии. Особенно выделялось одно из них, Гу-гэ, ставшее центром возрождения буддизма в западных Гималаях, населенных тогда тибетцами. Царь Гу-гэ стал «царственным монахом», Е-шей-одом (или Еше-О). Он отправил двадцать одного молодого тибетца учиться в Индию. Девятнадцать из них там и умерли. Один из уцелевших через семнадцать лет вернулся и пошел дальше, став знаменитым средневековым ученым Ринченом Цанпо (958-1055), «Великим Переводчиком», который основал монастырский комплекс в Толинге, действовавший до тех пор, пока его частично не разрушили в 1967 году в ходе «культурной революции».
X и XI века стали свидетелями интенсивных программ строительства и восстановления монастырей, а также перевода санскритских текстов, включая текст, устанавливающий тибетский 60-летний календарь с его циклом из двенадцати зверей и пяти стихий. Самым крупным специалистом по этой системе был индийский учитель и наставник Атиша. Ешей Од пригласил Атишу приехать, и тот, будучи уже шестидесяти лет от роду, прибыл в Гу-гэ в 1042 году — жизненно важная дата, поскольку она служит точкой отсчета для тибетского лунного календаря. Атиша прожил три года в Толингском монастыре, а потом путешествовал по Тибету до самой своей смерти в 1054 году. За это время он заложил основы уже вполне оперившегося возрождения буддизма, подтвержденного в 1076 году большим советом в Гу-гэ, который установил связь между восточными и западными буддистами. Перевод буддийской литературы на тибетский ускорился. Это оказалось жизненно важной работой для религии, которая в самой Индии клонилась к упадку под давлением ислама.[38] Влияние Атиши, переводы, возрождение монастырской дисциплины — все это гарантировало, что Тибет станет со временем главным наследником индийского буддизма. Правда, это отнюдь не дало Тибету политического единства под властью единого правителя. Борьба между верой бон и буддизмом продолжалась вплоть до XVII века, когда члены секты гелугпа убили последнего политической целостности на трон, открыв дорогу для далай-лам — правителей в равной степени духовных и светских.
Все это показывает, что исторически, вплоть до начала XIII века, у Китая не было никаких прав на Тибет. На самом деле имело место прямо противоположное: Тибет правил половиной современного Китая. Но самое значительное влияние на себя, буддизм, он искал на западе.
Так на каком же основании Китай притязает на власть над Тибетом? Какое оправдание существует случившемуся в 1950-е годы «освободительному походу» армии Мао, когда тридцать тысяч закаленного в боях коммунистического войска сокрушили четырехтысячную тибетскую армию? За этим последовали военная оккупация, подавление восстания 1959 года, бегство далай-ламы, смерть сотен тысяч (а некоторые утверждают, что свыше миллиона) тибетцев, бомбардировка Джохана, самого почитаемого религиозного учреждения Тибета, и последующее разграбление 6000 монастырей — полное разрушение страны…[39]
Оправдание заключается в том, что Тибет стал китайским, когда попал под власть монголов.
Однако это попадание под власть произошло далеко не таким образом, как утверждает большинство книг. Стандартные сообщения гласят, что возведения Чингиса в ханы вполне хватило для того, чтобы Тибет официально предложил монголам свое добровольное подчинение. Лучано Петек в самом авторитетном недавнем анализе[40] называет подобное предположение «сплетением нелепостей». И равным образом нет никаких доказательств, будто к задаче присоединения Тибета приступила в 1215 году Соргахтани — в том самом году, когда она якобы родила Хубилая в Чжанъэ.
Первая достоверная связь с Тибетом была создана в 1239 году вторым сыном Угэдэя Хаданом (двоюродным братом Хубилая), который после кампании в Сычуани получил удел в пограничье Тибета с центром в современном городе Увэй. На следующий год он ненадолго вторгся в Тибет, разрушив один монастырь. Смерть Угэдэя задержала любое дальнейшее наступление, но в 1244 году Хадан прислал довольно настойчивое приглашение 62-летнему ламе монастыря Саскья по другую сторону Лхасы, неподалеку от непальской границы. Его слова предполагают, что он распознал в буддизме ключ к политическому господству: «Мне нужен наставник, дабы говорить мне, какой путь следует выбрать. Я решил взять в наставники тебя. Будь любезен приехать, невзирая ни на какие тяготы пути. А если ты находишь предлоги для отказа в своем пожилом возрасте… не боишься ли ты, что в ответ на это я пришлю войска?» Не видя перед собой большого выбора, лама пустился в долгий путь с тибетского нагорья в сопровождении двух племянников, девяти и семи лет от роду, один из которых приобретет особое значение в истории Хубилая. Не забудьте, что данные события происходили на огромных пространствах: от Саскьи до Увэя 1700 км пути, и путь этот лежит через одну из самых пересеченных местностей на земле. Лама прибыл в ставку Хадана в 1246 году, однако не застал там монгола, так как тот уехал на курултай, избравший новым великим ханом Гуюка. По возвращении Хадана обе стороны договорились, что лама будет выступать в качестве монгольского агента в Тибете. Лама написал письма различным тибетским вождям, предлагая им сотрудничать: «Выход только один — подчиниться монголам». Чтобы скрепить соглашение, семилетнего племянника ламы женили на дочери Хадана. Как выражается Петек, «Хадан заложил основы монгольского влияния в Тибете», — влияния, которое в один далеко не прекрасный день и унаследует Китай.
36
Здесь автор вновь смешивает митраизм с шаманизмом. (Прим. пер.)
37
Автор опять путает Хуанхэ с Янцзы. (Прим. пер.)
38
Упадок буддизма в Индии начался еще раньше, во времена так называемого индуистского возрождения. Религия, родившаяся в Индии, распространилась из нее по свету — но для самой этой страны оказалась неорганичной. (Прим. ред.)
39
История присоединения Тибета к КНР гораздо сложнее и неоднозначнее, чем это описывает автор. Достаточно сказать, что к 1951 году Тибет являлся средневековым феодально-теократическим государством, большинство жителей которого были лишены не только гражданских, но и элементарных человеческих прав — вплоть до права на личную свободу. Приводимые им цифры взяты из пропагандистских источников и многократно завышены; достаточно сказать, что на охваченной восстанием 1959 года территории Внешнего Тибета проживало около 600 000 человек — то есть о сотнях тысяч и миллионах жертв речи просто не может идти. (Прим. ред.)
40
«Отношения Тибета с сунским Китаем и монголами», веб. «Китай среди равных: Срединное государство и его соседи» под ред. Морриса Россаби [ «Tibetan Relations with Sung China and with the Mongols», in Morris Rossabi, ed., China Among Equals: The Middle Kingdom and its Neighbours], (Прим. авт.)