Посланники небес

К нашему сожалению, выжившие отсеки, которые не были повреждены метеоритами, не располагались все вместе. Только три были сопряжены друг с другом, остальные пять были разбросаны в разных частях корабля. Поэтому мы остановили свой выбор на освоение первоначально именно их. Впрочем, и этих трех оказалось достаточно, чтобы разместить нас. Каждый отсек представлял собой два этажа по двадцать метров в длину. Общая площадь помещений, расположенных в отсеке была около восьмисот квадратных метров. Таким образом, в трех отсеках корабля у нас было почти две с половиной тысячи квадратных метров помещений, которые были заполнены различной аппаратурой, оборудованием, жилыми, складским и вспомогательными комплексами, в назначении которых нам предстояло разобраться. Главное, что мы могли спокойно разместиться и попытаться без суеты наладить жизнь.

К концу недели весь экипаж перебрался на станцию, а корабль, на котором мы прилетели, стоял рядом, оставаясь под надежной защитой энергетического экрана.

Мы начали осваиваться и налаживать быт. Нас было девять, с четырех разных звездных систем. Беленгина была очень разговорчивая, острая на язык, достаточно вспыльчивая, но вместе с тем отходчивая. По специальности она была астро-биолог и проходила на станции практику повышения квалификации. Прилетела полтора года назад с планеты Гунга. Когда я увидел её без костюма, в обычной одежде, то сначала подумал, что она землянка с африканского или американского континента. Черный, с переливами цвет кожи, курчавые волосы. Я посмотрел на неё со спины и подумал, вот сейчас она повернется ко мне лицом, и я скажу:

— Как приятно видеть еще одну земную женщину на этих задворках вселенной.

Но когда она повернулась, я понял, что её черты лица имеют отнюдь не земной вид. Очень узкие губы, разрез глаз вытянутых во всю ширину лица. Создавалось ощущение, что она могла, вращая одними зрачками охватывать поле зрение почти в сто восемьдесят градусов и при этом не поворачивать шею. Нос почти отсутствовал, его заменял небольшой выступ, в котором также имелась в наличии узкая щель. Пропорции тела были примерно такие же, как у земной женщины, но что-то отличало её, но что, я так и не понял.

Флон заместитель Фейнхотена был с планеты Сторб. Молчаливый, рассудительный и как оказалось чрезвычайно грамотный специалист в области исследований космоса. Он был высокого роста, выше двух метров, имел смуглую кожу и очень напоминал чертами лица землян, если бы не одно но. Его черты лица были, как бы это выразиться, несколько увеличены. Слишком большой нос, рот, уши, сильно выпирающие зубы, всё это вызывало у Вики, как она потом мне сказала, когда мы обменивались впечатлениями о наших спутниках, впечатление больного человека, у которого вдруг начали опухать все его наружные органы обоняния и слуха.

На меня особенно большое впечатление произвел Зумертек. Он, так же как и все остальные был с Ютры. И поскольку я мог сравнивать его черты лица с другими жителями его родной планеты, с Фейнхотеном и Гройдеваном и в какой-то степени с Хлоей. Он был достаточно симпатичным, а главное, он имел очень приятный голос и манеру говорить, лаконично, ненавязчиво и всегда по делу.

Пошла третья неделя нашего пребывания на станции. Как ни странно, но больше всех сложившемся положением остался доволен Саша. Все окружавшее его вокруг, вызывало живейший интерес и необходимость потрогать и покрутить. Поэтому Вика ни на шаг не отходила от него. Впрочем, как я вскоре смог убедиться, Сашка не стал обузой на станции, а наоборот, стал своего рода отдушиной для всех, поэтому вся команда уделяла ему достаточно много внимание. Как я заметил, команда то и дело просила разрешения у Вики посидеть и поиграть с ним или приглашали нас к себе в гости, а потом мило выпроваживали нас, а Сашу оставляли у себя и порой часами проводили с ним. Однажды я заметил, как Беленгина, которую, я про себя называл «брюзгой», разбираясь с документацией в лабораторном отсеке, разговаривала с Сашей, а тот сидел и внимательно слушал её, словно понимал, о чем она говорит. Наблюдать это было и странно и смешно. Одним словом, Саша стал всеобщим любимцем на станции и безмолвным, за редким исключением, когда мог удариться в плач, слушателем.

Мы разместились втроем в небольшой комнате, которая была жилым отсеком. Туда мы перенесли дополнительно кровать для Саши и небольшой стеллаж. Днем мы занимались тем, что помогали разбирать тот или иной отсек, чтобы выяснить, что и для чего из имеющегося в нем оборудования можно было использовать. Затем вместе решали, для каких целей можно было использовать данное помещение, и после этого намечали, что в нем нужно разместить. Большая часть оборудования, которая находилась на корабле, по выражению Флона, была просто старым хламом. Для меня все эти аппараты и приборы ровным счетом ничего не говорили, поэтому оценить их качество, а уж тем более назначение, я не мог. Казалось, что жизнь идет своим чередом, но в действительности мы все жили в ожидании, что вот-вот что-то должно произойти. Отсутствие возможности получить какую-либо информацию о том, что происходит в Галактике, волнение о судьбе тех, кто остался на родных планетах, висело над нами дамокловым мечом и сказывалось на наших взаимоотношениях и поведении. Фейнхотен прилагал все усилия, чтобы обстановка оставалась как можно спокойнее и дружелюбной, но с каждым днем это давалось ему все труднее. Всех тяготила неизвестность.

Вечером мы собрались в кают-компании, как мы прозвали одну из комнат, где периодически проводили совместно время, или просто, чтобы поговорить или обсудить какие-то вопросы. В этот раз Фейнхотен оповестил, что хотел бы обсудить ряд вопросов со всеми. Мы расселись за большим металлическим столом, который стоял посреди комнаты. Фейнхотен обвел присутствующих взглядом:

— Я знаю, что всем нам не просто. Мы оторваны от большого мира и не имеем никаких сведений относительно судьбы наших родных, близких, вообще не знаем, что творится. Единственная возможность узнать о том, что происходит, сделать пробный бросок на корабле в расположение одной из звездных систем или в район центральной базы Федерации. Однако есть определенная доля вероятности потери корабля, в этом случае, мы можем обречь себя остаться здесь на неопределенно долгое время, поэтому, я хотел бы услышать мнение каждого по данному вопросу, после чего я приму решение.

— А почему есть опасность потери корабля? — неожиданно спросила Вика.

— Дело в том, что в случае, если система подверглась нападению Галактиан, а мы об этом не знаем, то при входе в расчетную точку перехода, мы рискуем попасть в область воздействия звезды, находящейся в состоянии угасания. Это очень опасно. Мы можем просто погибнуть, — ответил Флон.

Молча, выслушав Фейнхотена и пояснения Флона, все призадумались, прежде чем ответить или высказать свое мнение, и потому воцарилась тишина. Каждый думал и решал, что сказать или предложить. Воцарившееся молчание первым нарушила Хлоя, которая с присущей ей спокойствием и рассудительностью, сказала:

— Оставаться в неведении о том, что происходит в мире, значит, увеличивать нервное напряжение каждого, что неминуемо приведет к нервному срыву, чего никто из нас не хочет, однако это неизбежно, поскольку ничто так не влияет на состояние человека, как неизвестность, следовательно, посылка корабля необходима.

— Да но, в таком случае… — попытался сказать Зумертек.

— Минуту, я еще не закончила. Теперь, что касается разведывательного полета, если так можно выразиться. Здесь, насколько я правильно понимаю, есть два пути. Первый, полететь всем вместе и соответственно всем вместе рисковать, в случае если мы окажемся в неблагоприятных условиях. Второй, полететь одному или частично, кто изъявит добровольное желание и не захочет оставаться на станции. Вот собственно и все что я хотела сказать. Никаких других вариантов я не вижу.

— А я вижу, — снова вставил слово Зумертек, — если нам дали координаты этой станции, значит, о нас знают, где мы находимся и, следовательно, к нам могут прилететь в любой момент, а раз так, то к чему спешить с посылкой корабля. Можно еще какое-то время подождать.