Химерион

- Полно вам госпожа горевать да плакаться, не к лицу это девушкам молодым да красивым. Слезы будете лить, стану петь да бренчать на арфе, а это замечу куда хуже вашего несчастья. Она усмехнулась - Сжалился, поверил. Да будет тебе известно, я и сама знатная рассказчица, имеют талант в красноречии, бывало, придворных мудрецов ловко путала в их размышлениях об устройстве мира и о месте человека в оном. - В этом я не сомневаюсь сударыня, ваша строптивость богата на разные таланты, и совладать с ней, верно хлопотный труд, не каждому под силу - в животе моем заурчало, девица тихо рассмеялась. - Есть в тебе что-то шутовское, простаки всегда забавны, если зло не шутить над ними - она хлопнула в ладоши, тут же возникли слуги. - Гостя надобно накормить, да поживей. Путь наш не близкий, да и тебе путник лучше с нами идти, безопасней, а там уж, как придется. Я усмехнулся, хотел было спросить, да она перебила. - Прикажу сутаннику, он позаботится, ни в чем нужды знать не будешь. Договорились? - По рукам ваше высочество. Я начинал смутно догадываться, почему хозяин чащи лесной советовал идти на север. Знал нелюдим, что я за человек и с кем знакомство прежде водил, а девицу из беды выручу, да и этим нечистым порядком насолю, только прежде обмозговать надобно хорошенько, а время на то есть. Принесли вина разного, да снеди всякой аппетитной, чего же добру такому киснуть и лежать не тронутым. Наполнив кубок и произнеся тост за здравие, осушил, затем пошло дело от истин винных к хмелю и веселью. Смех девичий в шатре не умолкал до глубокой ночи, покуда меня не вынесли едва стоящего на ногах да с кубком, зажатым в руке, а все рассказывал про увиденное и пережитое, в ту ночь радовал смех.

Проснулся я от порядочной тряски, лежащим в крытой повозке на шкурах, рядом покачивалась фляжка, в которой оказался довольно крепкий напиток способствовавший улучшению моего состояния. В повозку заглянул тот самый здоровяк, он понимающе подмигнул. Ну, удивил ты всех пилигрим, силен ты в дружбе с вином, и честно сказать, мастер истории рассказывать. Госпожа наша на удивление всем присмирела, все утро задумчива ни слова не проронила, да и колдун тобой доволен, нам пожаловал кошель золотых. Все о тебе расспрашивал, где нашли, откуда шел, кто такой? Я уселся поудобней отпил из фляжки, попытался припомнить вчерашнее, что говорил и о чем пытался рассказать? Мне припомнилось то немногое с чем я в свое время распрощался и после открылся путь, за рамки разумного и привычного, но было ли это таковым? Мой мир отпустил меня в радушие замкнутого пространства и ограниченности стен, он провел грань между болезнью ума и окончательным диагнозом сумасшествия. Я забыл речь и привычные ориентиры быть на плаву, в сутолоке множества народов, я стал островитянином и утерял связующую нить времени. Столетия промелькнули секундами, и вот на холме повстречал я шаманов, и увидел что значит, четкий порядок будущего к которому мы стремимся, обезличенность, бездушие, четкая цель попадания и востребованность тебя. Все разом теряет суть и вес, новая пирамида возводится, и скрипят жилы, дабы ночью познать отдых и радость за величие, которое будет и которого уже нет в тебе.

Пообвыкнув в этой новой среде, я по обыкновению своему предался не особо тягостным размышлениям, мысленно представляя те еще неизведанные земли, которые лежат на моем пути, тут-то ко времени и появился сутанник. - О чем задумался путник? - спешившись, спросил он. - Немного забрел в мыслях к грядущему - ответил я, посмотрев в сторону далеких гор. - И что же ты увидел там? - Предчувствие, что путь еще не окончен. Уверенность, что будет стоптана не одна пара башмаков. Сутанник усмехнулся, насколько позволяло его омертвелое лицо. - В этом и есть прелесть будущего, оно далеко, как эти горы. Сейчас они прекрасны, озарены солнцем, искрятся снежной синевой. Манят, завораживают взор той далекой призрачной дымкой, что окутывает их величественные вершины, там есть место для тайн, которые желает постичь пытливый ум. Будущее - сутанник смолк, как бы ненадолго уйдя в глубины себя. После отрешенно глянул на солнце, лицо его сделалось восковым, болезненным, совершенно далеким. - Тем оно и притягательно, этой далью. Она скрывает детали нашего секундного настоящего, которое есть там, которое - он снова замолчал. - Иллюзорно, благодаря расстоянию, разделяющему все на этом свете, но это лишь обман, эффектная иллюзия творца, рассчитанная на наше несовершенство. Преодолей это не замешкайся, не отстань на секунду - сутанник в упор посмотрел на меня, ожидая ответа. - Тем и коварно время, нет формулы его единства, ты обязательно что-то упустишь из виду и расчетом не проймешь. Оно есть и иллюзорно. Неопознанность творца тем и притягательна, что сплошь тайна, раскрыв которую, а это не возможно, из-за бесчисленных едва различимых деталей, но если допустить такую возможность. Придешь к изначальному, утеряв первоосновы, и будет один вопрос и один ответ, абсолютно не сопоставимые, как день и ночь. Сутанник усмехнулся - Думается мне, госпожа наша не заскучает в дороге, только вот что ты делал у болот, куда шел и откуда? Подобного вопроса я ждал. - Это и есть предмет нашего разговора - сутанник подозвал слугу державшего за поводья коня, довольно легко забрался в седло и уже после добавил - Вот эта неразрешимость парадокса, зная ответ, ты не в состоянии разгадать его, и вопросы только усугубляют очевидное решение. Вы совершенно правы, это и есть ответ. Я посмотрел на солнце, ощутив как-то иначе тепло этих ласковых лучей, это тоже дар, щедрый во благо жизни, дающий жизнь.

Вскоре наш отряд достиг крайних рубежей здешнего царства. Был полдень, когда показались бревенчатые башни дальней заставы, затрубили в рог, оповещая о нашем приближении. Несколькими минутами позже появилась группа всадников, двигавшаяся нам на встречу, по радостным восклицаниям, доносившимся отовсюду, я понял, что многие из присутствующих здесь знакомы с теми, кто приближался. Присев у повозки я стал ждать дальнейшего развития событий, которые что-то предвещали. Отряд быстро приближался при этом, держа строй, и только один всадник отделился от группы, вот он, пришпорив коня, сорвался в галоп, не прошло и минуты, как незнакомец вихрем пронесся между повозками. Спрыгнув на ходу, помчался к карете госпожи, обозначилась некоторая интрига, потому что туда же поспешил и сутанник. Вот и возлюбленный - предположил я. Между тем подошел и конный отряд из крепости, возглавляемый седовласым ветераном, видавшим, как мне показалось немало войн на своем веку. Спешившись, он направился к головной повозке, латники мигом вытянулись по струнке и, замерев, ожидали его дальнейшие распоряжения, вот тут-то и раздался леденящий крик госпожи, все мигом бросились к карете.

Некоторое время из-за обилия столпившихся людей разобраться в произошедшем не представлялось возможным, но вот воины расступились и я увидел, как вынесли тело незнакомца, многие потянулись к оружию и тут возник сутанник. Вся эта возникшая напряженность на грани предстоящей резни никоим образом не отразилась на спокойствии этого человека. - Щенок - холодно произнес он, отбросив переломленный надвое меч, это подействовало на остальных отрезвляюще и напряжение спало. - Я предупреждал, в следующий раз он распрощается с жизнью. Это касается каждого! - последние слова колдун произнес довольно громко. - Не испытывайте мое терпение - он осмотрел всех, воины не отступили, но гнев их улетучился. Седовласый склонив голову, процедил сквозь зубы - Более этого не повторится мой господин. - Конечно, потому что об этом позабочусь я. Смилуйтесь над ним владыка, он молод и горяч, проявите снисхождение. Сутанник зло усмехнулся - Хорошо, но помни - после этих слов незнакомец издал тихий стон - Это последняя моя милость - и он удалился. Ну что встали, рты разинули? Живо делом займитесь, все в крепость! - рявкнул седовласый на столпившихся воинов. Я не стал приставать с расспросами, а запрыгнув в повозку, решил, что в свое время все узнаю и так.