Страница 22 из 26
Начало русско-польской войны 1609–1618 гг. Осада Смоленска
Использовав в качестве предлога заключение русско-шведского союза против тушинцев, польский король Сигизмунд III, претендовавший на корону Швеции, узурпированную его дядей Карлом IX, объявил о начале войны с Россией[178]. Но поход против Московского государства был задуман польским королем еще до заключения русскими и шведскими представителями Выборгского договора о помощи против тушинских войск. Как уже сообщалось выше, сначала войну остановил рокош Зебжидовского, но вскоре после победы над внутренними врагами король вернулся к планам завоевания России. Уже в январе 1609 года сенаторы дали Сигизмунду III согласие на подготовку интервенции в пределы Московского государства. По-видимому, король надеялся на быструю и славную победу. Это отметил и коронный гетман Станислав Жолкевский, написавший в своих «Записках», что перед началом войны Сигизмунда III «обнадеживали, что Смоленск добровольно хочет ему покориться, и что теперь об этом хлопочет староста Велижский (Александр Гонсевский. – В. В.), которому уже для осады сего города обещано нисколько сот людей конных и пеших. Было упомянуто и о пане Сапеге, что когда он шел мимо Смоленска в Москву, то еще в то время эта крепость покорилась бы ему, если бы он захотел занять ее именем е. в. короля, а не обманщика (Лжедмитрия II. – В. В.)»[179].
Польский король Сигизмунд III. Гравюра XVII в.
9 сентября 1609 года 12-тысячная армия короля перешла русскую границу. 13 сентября был взят Красный, а 16 сентября к Смоленску подошли передовые польские части, которыми командовал литовский канцлер Лев Сапега. 19 сентября к ним подошли главные неприятельские силы. Через день началась осада крепости. Вскоре, уже после неудачного первого штурма города, к королевским войскам присоединились 10 тыс. черкас (запорожцев).
Польской интервенции против России придавала исключительное значение римская курия. Неслучайно папа Павел V, по обычаю первых крестоносцев, благословил меч и шлем польского короля, присланные в Рим перед началом похода. На все время войны с Россией было получено освобождение от постов на армию в 40 тыс. человек.
Однако с ходу овладеть Смоленском королевской армии не удалось. Оборону крепости возглавил воевода Михаил Борисович Шеин и его помощник, второй воевода, князь Петр Иванович Горчаков. Они сумели задержать поляков под смоленскими стенами почти на два года.
Город был хорошо укреплен. Его стены и башни строились 16 лет, с 1586 года по 1602 год. Руководил работами выдающийся фортификатор, сын тверского плотника Федор Конь (Савельев). Город теперь окружала мощная каменная стена с 38 башнями высотой до 10 саженей (21 м). Самой высокой и укрепленной из них была Фроловская, находившаяся ближе к Днепру; она возвышалась на 15,5 саженей (33 м). Девять башен (Фроловская, Молоховская, Лазаревская, Крылошевская, Авраамиевская и Еленевская (Еленинская, позже Никольская), Копытицкая (Копытенская), Пятницкая и Пятницкая водяная) были проездными, то есть имели ворота. Три из них имели опускающиеся железные решетки («герсы»). Протяженность крепостной стены составляла 6,167 верст (6,5 км), толщина – 2,5–3 сажени (5–6,5 м), высота – 6,1–8,8 саженей (13–19 м). Фундамент этой цитадели, облицованный на высоту 1–3 м крупным белым камнем, Федор Конь заглубил более чем на 2 сажени (4 м). Это обстоятельство в случае начала осады Смоленской крепости призвано было затруднить противнику ведение минных галерей. Для обнаружения таких подкопов снаружи на удалении 2–5 саженей (8–10 м) от крепостной стены зодчие оборудовали так называемые «слухи» – крытые траншеи глубиной более сажени и шириной до 2 аршин. Их стенки обшивались жердями, а перекрытие состояло из накатника, засыпанного слоем земли в 1 аршин[180].
В арсеналах крепости находилось 170 пушек разного калибра. В случае опасности их устанавливали в бойницах (амбразурах) «подошвенного», среднего, и верхнего боя – на трех уровнях, что обеспечивало действенное поражение противника на расстоянии до 400 саженей (800 м). Ширина боевой площадки смоленской стены составляла 2–2,25 сажени, что породило легенду, приписавшую Борису Годунову слова о возможности проехать по ней на тройке[181].
Гарнизон Смоленска насчитывал 5,4 тыс. человек (900 дворян и детей боярских, 500 стрельцов и пушкарей, 4000 осадных посадских людей и даточных уездных людей, которых собрали перед приходом врага по 6 человек «с пищальми и топоры» с сохи). Гарнизон делился на две части – осадную, состоящую из 2 тыс. человек, и «вылазную», насчитывающую 3500 ратников. Все защитники крепости «целовали крест государю, что в городе в остроге сидети и с литовскими людьми и с воры битись до смерти и города и острогу не здати. Да целовав крест и блюдясь королевского приступу вскоре, посады все вызжгли сами»[182].
Командовавший королевской армией коронный гетман Станислав Жолкевский, проведя рекогносцировку, убедился в надежности крепостных укреплений. Захватить их с имевшимися силами было затруднительно. Поэтому на созванном по его просьбе военном совете он предложил оставить у Смоленска осадный корпус, а армию двинуть к Москве, со взятием которой кампанию можно будет считать выигранной. Но король и его советники отвергли план Жолкевского. Сигизмунду III хотелось во что бы то ни стало взять Смоленск, причем как можно быстрее.
Штурм было решено провести в ночь на 25 сентября. Все надежды возложили на использование петард, мощных взрывных зарядов («медяных болванов с зельем»). Успешное применение их позволило бы избежать ведения долгих осадных работ, доставки мощных пушек. Петардами решили разбить Копытицкие (западные) и Авраамиевские (восточные) ворота. Затем штурмующие колонны должны были через них ворваться в крепость.
Однако защитники города сумели подготовиться к возможной атаке. Еще до начала осады перед всеми проезжими башнями были поставлены деревянные срубы с узкими проходами между ними. Эти дополнительные укрепления засыпали землей и камнями. По задумке воевод, при начале бомбардировки вынесенные вперед срубы могли прикрыть крепостные ворота от огня осадных батарей. Но они затруднили и действия петардщиков, так как в проходах мог пройти лишь один человек и провести за собой одну лошадь.
Когда назначенные для участия в штурме войска заняли свои позиции, Жолкевский приказал начать обстрел города по всему периметру стен, кроме выбранных для атаки участков. Туда и двинулись петардщики – пан Людвиг Вайер и Бальтазар Новодворский, с каждым из которых шло по трубачу. Им предстояло протрубить сигнал к атаке в том случае, если диверсия удастся.
Одна боевая группа (петардщик Вайер и трубач) двинулась к Копытицким воротам, другая (Новодворский со своим горнистом) – к Авраамиевским. Последние и удалось взорвать. Жолкевский вспоминал, что Новодворский «прикрепил петарду к первым, другую ко вторым воротам (видимо створкам ворот – В. В.), и выломил и те и другие». Но атаки не последовало, так как трубачи в темноте потерялись (у С. Жолкевского – «неизвестно куда девались»), и протрубить сигнал о начале штурма оказалось некому. Время было потеряно, и когда поляки все-таки приблизились к восточной стене Смоленска, успевшие приготовиться к отражению приступа защитники встретили их сокрушительным огнем. Разбитые ворота были забаррикадированы. Понеся большие потери, королевские войска отошли на исходные позиции[183].
Перегруппировавшись, они стали штурмовать северную и западную стены крепости. Бои там продолжался три дня – с 25 по 27 сентября. Тяжелее всего пришлось защитникам Днепровской и Пятницкой башен (северная часть города) и Копытицкой башни (западная часть). Наличие большого резерва, быстро перебрасываемого на самые опасные участки, позволило Шеину отразить все приступы, нанеся противнику тяжелый урон.
178
В тексте заключенного князем М. В. Скопиным-Шуйским 28 февраля 1609 года в Выборге русско-шведского договора содержалось фактическое обязательство русской стороны после победы над тушинцами помочь Карлу IX в войне с Речью Посполитою и обязательство не заключать сепаратных договоров с поляками.
179
Жолкевский С. Записки о московской войне. СПб. 1871. С. 20.
180
Фролов Б. П. Героическая оборона Смоленска в 1609–1611 гг. // Военно-исторический журнал. 1987. № 6. С. 73–74.
181
Косточкин В. В. Крепость Смоленска. М., 2000. С. 18.
182
О начале войн и смут в Московии. С. 454.
183
Жолкевский С. Записки о московской войне. С. 31–32.