Страница 187 из 288
К нему приблизился официант; Типпин обронил пару слов, и ему принесли стаканчик газированного пунша — он принялся потягивать его с таким выражением, словно пробовал горькую лекарственную настойку. Нервным движением засунув руку за пазуху, Типпин вытащил пачку бумаг; Герсен заметил, что это были акции — такие же, какие он только что приобрел у Чансета. Типпин пересчитывал акции дрожащими пальцами.
Поднявшись на ноги, Герсен приблизился к Типпину сзади, протянул руку, нагнувшись у него над плечом, и вынул акции из внезапно оцепеневших пальцев Типпина.
«Прекрасно, продолжайте в том же духе! Я заплачу вам сегодня же вечером», — сказал Герсен и вернулся к своему столику. Типпин издал сдавленный возглас протеста и начал было подниматься со стула, но снова медленно опустился на него.
Герсен пересчитал бумаги: шесть пачек по двадцать акций, пять пачек по десять акций и восемь одиночных — всего 178 акций.
Некоторое время Типпин молча наблюдал за ним, после чего постепенно отвернулся и сгорбился над своим газированным пуншем, изгибом спины демонстрируя укоризненное возмущение.
Герсен подвел итог своей доле акционерного капитала «Котцаша»: 1112 + 178 = 1290. Теперь он мог предъявить право на должность директора инвестиционного фонда — даже исполнительного директора, если в распоряжении Оттиля Паншо оставалось не больше 1250 акций, на что было трудно надеяться... За столом Дасвелла Типпина возник, словно ниоткуда, высокий дарш в гимнастерке, замеченный Герсеном в гразди Диндара. Он опустился на стул рядом с Типпином — тот произнес одну резкую фразу. Дарш с отвращением выругался и презрительно взглянул в сторону банка «Чансет». Он задал Типпину отрывистый вопрос — тот беспомощно покачал головой и стал жалобно оправдываться, что побудило дарша снова выругаться. Типпин пустился в робкие разъяснения, пытаясь исправить положение дел. Дарш в гимнастерке вскочил на ноги и стал переходить площадь. Типпин посмотрел ему вслед, после чего покосился на Герсена, холодно встретившего его взгляд. Прихрамывая, Типпин подошел к столику Герсена. Стараясь изобразить спокойную деловитость, регистратор «Приюта путешественников» опустился на стул: «Эти акции не были предназначены для вас».
«Для кого же они были предназначены?»
«Неважно. Вам придется их вернуть».
«Ни в коем случае. Если желаете, я могу заплатить за них сейчас же».
«Я хотел бы, чтобы вы вернули акции. Мне их передал на хранение, как доверенному лицу, приходивший только что дарш».
«Кто он такой?»
«Его зовут Бель-Рук. Не знаю, зачем вам понадобились акции «Котцаша», и точно так же не знаю, зачем они понадобились ему».
«Ему они понадобились потому, что вы ему сообщили о моем желании скупить эти акции — что целиком и полностью противоречило полученным вами указаниям».
Рот Типпина подернулся неприятной гримасой: «Неважно. Это мои акции, и я хочу, чтобы вы их вернули».
«Вы купили их для меня, и они останутся у меня. Вот ваши деньги, — Герсен отсчитал сто восемьдесят СЕРСов. — Берите!»
Типпин нерешительно взял деньги: «Мне это причинит большие неприятности».
«Вам не следовало заходить в граздь Диндара. Вы сами причинили себе неприятности».
Типпин крякнул: «В свое время я был помощником Паншо — и это чистая правда. Мне ничего другого не оставалось».
«Бель-Рук тоже сотрудничает с Паншо?»
«Можно сказать и так».
«Сотрудничает или работает на него?»
«Работает на него — насколько мне известно».
«Сколько еще акций вы могли бы найти?»
«Нисколько! С меня довольно всей этой мороки!» — Типпин вскочил и, как встревоженная птица, присмотрелся сквозь листву к группе молодых метленов, устроившихся за соседним столиком. Повернувшись к Герсену, Типпин спросил: «Вы знаете, кого дарши называют отморозками?»
«Мне приходилось слышать это выражение».
«Оно означает дарша с обрезанным ухом — то есть изгоя, отщепенца. Бель-Рук — отморозок. У него нет совести. Он — опытный убийца. Если вам дорога жизнь, уезжайте из Сержоза». Типпин покинул кафе и, торопливо прихрамывая, направился куда-то поперек площади.
Герсен вернулся к чтению монографии. Через несколько минут один из метленов, сидевших за соседним столом, быстро поднялся на ноги и подошел к Герсену: высокий молодой человек с тонкими черными бровями, длинным носом и худощавым аристократическим телосложением: «Сударь! Позволю себе вас побеспокоить!»
«Пожалуйста, — отозвался Герсен. — Что вам угодно?»
«Меня приводит в замешательство ваше поведение. Я требую объяснений».
«Что тут объяснять? Вы прекрасно видите, как я себя веду. Я сижу, пью чай и читаю книгу, которую я купил в лавке напротив. В ней описываются обычаи даршей».
«Я имел в виду нечто совсем другое».
«Тогда объясняться придется вам, а не мне».
«В сущности, меня интересует, с какой целью вы скупаете акции «Котцаша»».
«Основная цель любой скупки чего бы то ни было общеизвестна: покупай дешево, продавай дорого. Почему бы вам не обратиться за дальнейшими разъяснениями к его благородию Адарио Чансету? Он очень хорошо умеет заключать выгодные сделки и предоставит вам гораздо более полезные сведения».
Молодой человек не желал ничего слышать: «У меня вызывает беспокойство тот факт, что вы вводите других в заблуждение, не говоря уже о подозрениях, вызванных, в целом, вашей деятельностью».
Улыбнувшись, Герсен покачал головой: «Не могу ничего обсуждать в столь неопределенных выражениях. Мы могли бы часами определять смысл употребляемых вами терминов, а у меня нет такого количества свободного времени».
Юноша повысил голос: «Ваши действия послужили причиной странной последовательности событий. Я хотел бы знать, в чем заключаются ваши намерения».
«По сути дела, я еще не знаю, в чем заключаются мои намерения. А теперь прошу меня извинить», — Герсен снова раскрыл монографию. Молодой метлен приблизился еще на полшага. Герсен вздохнул и стал собирать свои книги и карты.
К столику подошла метленка из той же компании: «Альдо, все это не так уж важно. Пойдем, обсудим нашу экскурсию».
Покосившись в ее сторону, Герсен заметил нижнюю часть женского торса, облаченную в мягкую зеленую ткань; подняв глаза, он обнаружил верхние части тела и лицо Джердианы Чансет.
Не отрывая глаз от Герсена, Альдо сухо произнес: «Скользкий тип! Он едва умеет себя вести».
«Подумаешь! Люди таковы, каковы они есть. Неужели ты надеешься изменить его природу?»
«Даже андропы умеют слушаться! Пожалуй, мне следует поговорить с констеблями. Обработка парой электрических дубинок приведет к чудесному преображению повадок этого наглеца».
«Или придаст ему дополнительное упрямство. Оставь его, пусть прячется в своей берлоге — зачем ты вмешиваешься?»
«Не все так просто. Его манипуляции уже причинили беспокойство твоему отцу».
«В таком случае позволь мне с ним поговорить. Возможно, со мной он будет вести себя вежливее».
«Не думаю. В конце концов, это мужское дело».
В голосе Джердианы появилась резкость: «Альдо! Отойди — или, что будет лучше всего, вернись к нашему столу».
«Я подожду здесь», — с ледяным достоинством отозвался Альдо.
Герсен прислушивался к спору молодых людей, не проявляя особого интереса. Как только Джердиана заняла стул, освобожденный Типпином, Герсен вежливо приподнялся, после чего снова сел: «Какая приятная неожиданность! Не могу ли я предложить вам чаю? Между прочим, меня зовут Кёрт Герсен».
«Мне не нужно чаю, благодарю вас. Зачем вы приехали в Сержоз?»
«На этот вопрос я мог бы дать дюжину ответов, — пожал плечами Герсен. — Мне приходится много путешествовать. Мне нравится изучать странные глухие уголки Галактики. Меня интересуют экзотические народы, такие, как дарши и метлены. Мне они кажутся забавными и колоритными».
Ее благородие Джердиана слегка поджала губы. Герсен не мог решить, чем это было вызвано — раздражением или насмешкой.
«Вы уклоняетесь».
«Ни в коей мере. Мне придется о многом вам рассказать. Скажите вашему приятелю, чтобы он нам больше не мешал, и мы проведем остаток дня вместе — а может быть, и весь вечер».