Инквизиция (ЛП)

— Видите, это несложно, — засмеялся Рук, прогоняя стражу. — Думаю, что карта говорит сама за себя, согласны?

Флетчер постарался не обращать внимания на кивки присяжных. Неужто они с Отелло уже виновны в их глазах? Или все же еще есть шанс?

— Приведите свидетеля. Он даст показания, а потом я задам вопросы обвиняемым, — велел Рук и повернулся к Арктуру.

— Вы можете выступить в защиту завтра, капитан, но если хотите пригласить свидетеля, он должен дать показания сегодня. Мы зададим все вопросы сразу же, чтобы с утра быстренько вынести вердикт.

Арктур сжал зубы, но промолчал. Интересно, кто будет свидетелем Арктура? Может, Серафим?

Яков ввел в зал солдата, одетого в черную форму Форсайтов. Флетчер его не узнал, но не думал, что это один из солдат Гриндля. Они все были грубыми и накачанными, тогда как этот — молодым и тощим, едва ли старше самого Флетчера. Он встал за свидетельской трибуной.

— Представьтесь присяжным, — приказал Чарльз.

— Солдат Джон Батчер, из Форсайтских Фурий, — уверенно произнес солдат. Он смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на Флетчера и Отелло.

— Расскажите, Джон, что вы видели той ночью?

— Мы проходили ночные учения, когда услышали выстрелы. Когда мой отряд прибыл, пятеро человек были убиты, поэтому мы начали искать нападающих. В темноте я отделился от группы. Тогда я увидел их. — Джон,наконец, посмотрел на Флетчера с Отелло, твердо указав пальцем на каждого из них. — Я направил на них мушкет, надеясь, что подкрепление прибудет вовремя. Тогда меня парализовал Клещ, и они сбежали. Это последний раз, когда я их видел. Через несколько часов мой отряд меня нашел.

— Спасибо, Джон. Это все, — отпустил его Рук. Джон встал и отдал честь, затем промаршировал прочь из зала. Флетчер с тяжелым сердцем наблюдал за его прямой спиной. Теперь он узнал парня. Самое худшее то, что все сказал он—правда.

— На этом доказательства обвинения заканчиваются, — заявил Рук, поднимая свои записульки и читая вслух. — Подведем итог. Мотив есть — членство в Наковальне у Флетчера, а у Отелло… — Он помедлил, затем поднял другую бумажку. — Ну, список правонарушений Отелло длиной с мою руку. Нападение на пинкертонцев, сопротивление при аресте, распространение антилюдской пропаганды. Известный смутьян.

— Это к делу не относится! — громко произнес Арктур, глядя на присяжных.

— Тем не менее, мотив! — прорычал Рук, подстрекая Арктура возразить. У Флетчера еще больше потяжелело на душе, когда он увидел, как Рук передал присяжным листок. Отелло не был виновен ни в одном из этих преступлений. Он просто взял на себя вину и принимал побои ради своего брата Атиллы.

— Нам известны орудия убийства, начиная с ожогов на телах от Саламандры Флетчера и заканчивая находкой томагавка Торсейджера, — продолжил Рук, кивком указывая на оружие на столе. — Наконец, у нас имеется надежный свидетель, который подтверждает их присутствие. Теперь расспросим обвиняемых. Стража, подведите гнома к трибуне свидетелей!

Отелло с трудом поднялся на ноги, когда с него сняли оковы, затем прошаркал к трибуне. Он сердито посмотрел наРука, с отвращением скривив губы. Усы встали дыбом.

— Где ты был в ночь нападения? — спросил Рук, переплетя пальцы.

Отелло с вызовом посмотрел наРука и скрестил руки на груди, звякнув цепями.

— Почему ты напал на этих людей? — потребовал ответа Рук, наклонившись вперед. — Это было запланированное или ситуационное убийство?

Взгляд Отелло не дрогнул. Он стоялнеподвижно, как статуя, если не считать того, как грудь поднималась и опадала.

— Кажется, твой кляп сделал свое дело, Яков, — загоготал Рук. — Он как язык проглотил!

Позади послышался тихий смешок. Флетчер повернулся и увидел, что старый король Альфрик улыбается.

— Но он все еще смотрит на меня явно неуважительно, вы согласны, Чарльз? — сказал Рук. Шутливые нотки внезапно исчезли из голоса.

— Действительно. Возмутительно неуважительно. И выглядит неопрятно. Борода нечесана, повсюду волосы, — ответил Чарльз, потирая подбородок. — Его внешность не показывает залу суда должного уважения.

Сейчас они ломали комедию, это Флетчер явно видел. Он чувствовал себя так, будто смотрит плохо поставленную пантомиму, и это внушило ему страх — все было спланировано заранее.

— Яков, почему бы тебе не постричь его? — предложил Чарльз, поманив громилу.

Кровь отхлынула от лица Отелло. Он попытался встать, но Чарльз хлопнул по плечам гнома, удерживая того на стуле. В обычных обстоятельствах дюжий гном с легкостью вывернулся бы из захвата Чарльза, но цепи мешали ему, из-за них он мог только раскачиваться взад-вперед.

— Вы не имеете права! — закричал Флетчер, дергаясь в своих наручниках. — Это кощунство — резать волосы гнома!

Он боролся до тех пор, пока металл не врезался в кожу. Тонкие струйки крови потекли по пальцам.

Арктур повернулся к королю Гарольду, но монарх сидел молча, скрестив руки. Лорд Форсайт, Дидрик и леди Фавершем ухмылялись с нечеловеческим энтузиазмом, а старый король Альфрик возбужденно шептал что-то на ухо Дидрику.

— Это противоречит гражданскому праву, — обратился Арктур к суду присяжных. — Это незаконно!

— У гномов нет прав, — засмеялся Рук, пока Яков шел к трибуне. — Мы приведем его в вид, надлежащий для суда. Стрижка еще никому не повредила.

— Вы этого не сделаете! — взревел Арктур, поднимая палец, который вспыхнул голубым. Но при щелчке мушкетов он помедлил. Стражники двинулись вперед, нацелив мушкеты ему в грудь. Он упал на колени рядом с Флетчером. Яков вытащил изогнутый клинок, вставая рядом с Чарльзом и Отелло.

— Не смотри, — прошептал Арктур, сжимая запястье Флетчера, чтобы он перестал бороться с острыми металлическими наручниками. — Они хотят увидеть твои страдания.

Флетчер не сводил взгляда с Отелло, пока тот боролся, дергаясь туда-сюда и скрежеща зубами. Он выглядел, как животное, и присяжные с отвращением качали головами.

— Я уже не способен страдать, — наконец ответил Флетчер с сухими глазами. Он чувствовал только гнев, огнем горящий внутри. Он еле-еле удержался от того, чтобы не снести к черту эти наручники и не броситься к трибуне. Но понимал, что это было бы самоубийством и именно тем, чего от него хотели враги.

Мясистая длань Якова удерживала Отелло на месте, когда он поднял клинок.

— Сиди смирно, — прорычал он, хватая бороду гнома. — Ты же не хочешь, чтобы тебя постригли неровно?

Голова Отелло упала на грудь, весь боевой запал исчез, когда был отрезан первый клок. Щелчок ножа резко раздался в тишине зала. Он смотрел Флетчеру в глаза, когда первый клочок полетел на пол.

Одинокая слеза побежала по щеке, но Отелло не издал ни звука. Клинок сверкал снова и снова, и каждый раз у Флетчера возникало чувство, что нож всаживают ему в грудь. Та слеза была первой и последней. Отелло выдержал все мучения в стоическом молчании, и Флетчер посылал ему всю свою силу и храбрость.

— Как вам, инквизиторы? — спросил Яков, отступая, чтобы полюбоваться на свое творение. Теперь борода была подрезана почти так же коротко, как у Рука.

—Хммм. Хвостик. Я оставлю это себе на память, — сказал Рук, поднимая пучок волос. Отелло закрыл глаза. — Может, мне стоит превратить его в кисточку для бриться,— захохотал Чарльз, помахивая им вперед-назад, как лошадь машет хвостом.

— Слишком грязный, — отозвался Рук, с отвращением сморщив нос. — А теперь усы. Полностью. Мне всегда было интересно, как выглядит гном без…

Но он так и не закончил предложение. Двери в конце зала распахнулись, впустив вихрь дождя и свистящего ветра. С визгом появившись из темноты, в двери вошел Грифон. Верхом на нем сидел всадник в форме, черные волосы прилипли к щекам. Она сняла защитные очки, открыв серые глаза, которые с холодной яростью оглядели сцену.

— Капитан Ловетт, — ахнул Флетчер, с трудом веря своим глазам. В прошлый раз, когда он ее видел, она лежала в коме и могла общаться только через своего Клеща, Валенса.