Страница 86 из 96
– Ну, герой? – Рон вопросительно смотрит на Егора.
Тот сначала заливается краской и опускает глаза, а потом виновато глядит на меня и заговаривает по-английски:
– Ты это… прости меня, ладно? Что я тебе сразу не поверил. Я просто когда увидел… как ты с этим… ну… я так разозлился! А когда ты сказала, что Стоян тебя убить хочет, я… тоже не поверил! Весь вечер лежал и думал, собирался уже пойти к нему, как вдруг Ванин голос услышал. Он велел тебе: «Идем». А потом ты… ну, то, что ты ему сказала… а он не отрицал. Я… я сначала просто прогуляться вышел, мысли проветрить. В лес уже далеко зашел… и… Стоян заговорил. Он мне совсем другое рассказывал! Что ты всегда помогала и за них была, а на попятную только из-за этого своего пошла. Я подумал, подумал и понял, что тут ловить нечего, надо за подмогой бежать. Не знал, куда рвануть, побежал сначала домой, за палочкой, а оттуда трансгрессировал в Косой переулок.
– Трансгрессировал?!
– Ну, да, – с гордостью подтверждает Егор. – Меня Наставник научил, ну, после того раза… Короче, я там перекидываться не стал, чтобы народ не пугать, но все равно запах почуял, похожий, хоть и не точный. Ну, брата его и нашел, – Егор кивает на Рона. – Тот, конечно, удивился, а я кричу ему: «Гарри Поттер! Опасность!». Он меня к ним и отвел…
– А там Гермиона заклинание на него наложила, чтобы он толком все объяснить смог, вон до сих пор аж действует, – гордо ухмыляется Рон, будто сам колдовал, а не его девушка, – мы ведь и сами уже два дня на ушах стояли, так что быстро в Мракоборческий Отдел сообщили, людей собрали и рванули. Егор нас и провел мимо заклинания ненаносимости. Ну, дальше вы сами все наблюдали, из первых рядов, так сказать.
Я крепко призадумываюсь, глядя на весело журчащую воду, от холода которой уже занемели ступни.
– Погоди. Но как ты вообще что-то услышал? – непонимающе спрашиваю у Егора.
Тот пожимает плечами: мол, не все ли равно? Спаслись же, так чего ты еще хочешь, странная женщина?
Гарри, впрочем, кажется, разделяет мои мысли: он тоже силится понять, как это получилось. Взгляд его скользит по мне: от макушки, по коротким волосам и останавливается на шее. Цепочка обвивает ее и спускается в лиф платья.
– Может, кулон? – вносит догадку Гарри.
Я вытаскиваю на свет хитро поблескивающую волчицу, которая будто подмигивает мне бликами солнца.
– Но ведь она не на Егора была заговорена… – неуверенно протягиваю я.
– Нууу… я же его брат?
– Это так не работает! – упрямо настаиваю я. – Это же не запах, примерно родич…
Все мужчины (включая самого маленького) недовольно вздыхают: из-за бабьего перфекционизма такая версия пропадает!
– Ладно… – Гарри встряхивает головой. – Здесь пока делать нечего. Потом с этим разберемся. Вас трансгрессировать? – он смотрит на меня и приунывшего Егора.
А мой взгляд устремлен вдаль. У палатки колдомедиков все еще стоит Драко. Гарри тоже поворачивает голову туда.
– Тебе бы, вообще, тоже целителям показаться, – замечает он.
– Нет, – я качаю головой. – Просто трансгрессируй нас. Спасибо.
Дома, конечно, тихо. Из двери тянет холодком – я запереть забыла, а Егор и подавно. Инстинкты останавливают меня раньше разума, мой мальчик тоже запоздало замирает, схваченный моей рукой за капюшон толстовки.
– Стой.
В комнате что-то не так. То есть, у меня всегда бардак, конечно, но… я-то знаю, что там все в определенном порядке. Знаю, что свитки валялись на полу, а не были сложены на каминную полку. Знаю, что картина на стене должна быть чуть перекошена, а не висеть ровно. Знаю, что здесь должен быть запах только двух оборотней…
– Чувствуешь? – неслышимым человеку шепотом спрашиваю я.
Егор быстро, очень по-звериному принюхивается и весь настораживается, ушами разве что не шевелит.
«Палочка! Отобрали же. Егора палочка! Нет, лучше перекинуться! А, чертово зелье!» – проносится в голове.
Глаза наконец натыкаются на вожделенный прутик за поясом Егора. Непринужденно приблизившись к нему, вороватым движением я хватаю палочку. Если уж у меня хватило сил справиться с полоумным оборотнем, на обычного хватит и еще останется!
«Гоменум ревелио!» – мысленно кричу я, взмахнув палочкой.
– Погоди, тут еще…
У Егора чутье тоньше, но до того, как он успевает договорить, гости сами обнаруживают себя. Вокруг меня обвиваются тонкие Настины руки, из ниоткуда появляется Наставник. Даже быстрого взгляда мне хватает чтобы понять – в его волосах прибавилось седины, а на лице – морщин.
– Ева! Великий Перун! Живая! А с волосами что? Ты же мокрая вся! Что у вас тут случилось? – Настя пытливо смотрит на меня.
– Ваня жив.
– Что? – с удивлением Настя смотрит на меня, будто на сумасшедшую. А вот Наставник лишь настораживается, дыхание его становится тихим и медленным. – Ева, солнышко, – подруга успокаивающе гладит меня по волосам, – Ваня погиб, три года назад, ты что, не помнишь?
– Ага, погиб, – поддакиваю я, – вместе со Стояном, видимо.
Настя перестает гладить мои волосы.
– Откуда… нет, он не погиб… просто…
Моя подружка изумленно ахает и, в ужасе закрыв рот ладонями, отступает. Дошло.
– Что произошло? – Наставник подходит ближе к Егору и неосознанно кладет руку на его плечо.
– Насть, ты знала, чем он занимался? – сурово спрашиваю я, глядя подруге в глаза, игнорируя Северенко.
Она смотрит на меня, растеряно, мне даже Легилименцию применять не нужно, чтобы понять, о чем она думает.
– Ритуал… – не сразу догадавшись, шепчет она. – Он же не…
– Понятно.
– Ева, я задал вопрос! – раздражается Наставник, что происходит с ним крайне редко, так что я могу в очередной раз собой гордиться. – Объяснит мне кто-нибудь, о чем вы толкуете?! – он переводит взгляд от меня к Егору, потом к Насте.
– Да, – уверенно киваю я, – он, – беру моего мальчика за плечи и целую в макушку, до которой уже едва достаю. Самое трудное – что брат жив – уже сказано, остальное – лишь детали. – Я – спать.
Силы на еще одну бойню, к которой я приготовилась, моментально уходят. Тело болит и ноет от синяков и порезов. Надо было, пожалуй, подойти к колдомедикам, а то завтра не встану. Впрочем, Северенко ведь тут. Будем надеяться, что и набор зелий при нем.
В спальне хаос: скомканное одеяло, разбросанные по всем углам свитки, валяющаяся на полу одежда. Мужская пижама до одури пахнет им. Она мягкая и такая родная, что становится хорошим прибежищем израненному телу.
В темный, беспробудный и совершенно ничем меня не тревожащий сон я не просто падаю, проваливаюсь в одну секунду, зная – один волчонок под защитой, другому угрожают только родители, а третий… до него мне уже нет дела.
Гарри тяжело опустился в кресло, и на руки к нему тут же требовательно полез Джеймс. Глава мракоборцев с улыбкой поднял своего бутуза и усадил на колени. Вокруг уже сгрудились Джинни и Рон с Гермионой. Гарри рассказывал медленно, немного неохотно: хоть это и были его друзья и жена, но информация как-никак секретная.
– Так Эва с Малфоем все-таки… того? – Рон с воодушевлением смотрел на Гарри, изобразив «того» парой толчков кулака.
– Как понимаешь.
– Да! – Рон победоносно вскинул руки. – Джинни, ты должна мне десять галлеонов!
– Рональд! Вы что, поспорили… спали ли они? – возмутилась Гермиона.
– А что ты злишься? Я же поставил на твою догадку!
– Я вообще это рассказала тебе по секрету!
– Ага, и Рон мне – по секрету, – ухмыльнулась Джинни, подсаживаясь к Гарри на кресло, и обняла своих мужчин. Один Мерлин знает, что она пережила и передумала за последние дни.
Гермиона тоже коротко усмехнулась, потрепав густо покрасневшего Рона по волосам, а вот Гарри притих, сосредоточенно глядя на мерцающий огонь в камине.
– Милый, ты что? – Джинни погладила его по плечам.
– Да я все думаю… – протянул Гарри, бессознательно тиская Джеймса, – о том, что Эва сказала. Что хотела убить Стояна. И эта ее шуточка…