Страница 2 из 10
Вот оперативная сводка, отправленная в управление корпуса помощником начальника штаба 862-го зенитно-артиллерийского полка. "2 декабря 1941 г. В течение суток авиация противника, как группами, так и одиночными самолетами стремилась прорваться к Москве. Мощным заградогнем и ИА в большинстве были отогнаны. Одиночные самолеты противника прорвались в город и сбросили фугасные бомбы в районе Воробьевых гор, Центрального аэродрома, у Каменного моста, Киевского вокзала, Крестьянской заставы и в районе Люблино. В этих же районах сброшены зажигательные бомбы. В результате налета одна из фугасных бомб, сброшенных у Каменного моста, упала в районе 7-й батареи."
В ту страшную ночь погибла не только батарея на Болотной площади, но и батарея в Сокольниках, защищавшая Артемовское депо. Много тогда бомб на Москву высыпали. Только на Кремль упало где-то полсотни. Одна не разорвалась, насквозь прошила Георгиевский зал. Другая попала в казарму, где находились кремлевские курсанты. Погибло 86 человек.
В ночь на 2 декабря "юнкерсы" прорвались к центру Москвы. В бомбоубежище было слышно, как под отчаянный стук зениток выли и тяжело ухали немецкие фугаски. Земля ходила ходуном. Когда люди из убежища поднялись наверх, увидели высокое пламя и руины. И узнали самое страшное - это был последний бой зенитчиков. Немцы сбросили фугасную бомбу прямо на их орудия. Вокруг взрывались боеприпасы, горели какие-то стропила, бревна. Воронка огромная, метров 30 диаметром. Вокруг выставили оцепление, солдаты два дня разбирали завалы, искали кого-то.
План фельдмаршала Бока сводился к нанесению одновременных ударов по Москве не только с севера и юга, но и с запада. С этой целью предусматривалось силами 4-й армии прорвать оборону в районах Звенигорода и Наро-Фоминска и, наступая по сходящимся направлениям на Кубинку и Голицыно, окружить и уничтожить войска центра Западного фронта (5-ю и 33-ю армии), а затем развить наступление непосредственно на Москву вдоль Минской автострады и Киевского шоссе.
Командующий, Четвертая Армия. Штаб, 28/11/1941
Ia Nr. 1620/41 g. Kdos.Chefs 12 экземпляров. Секретно, только для командного состава.
1. Во исполнение Приказа Командующего Группой Армий "Центр" в связи с улучшением погоды Четвертая Армия переходит в наступление.
2. Удар наносится силами 20 армейского и 57 танкового корпусов на участке между Наро-Фоминском и шоссе Москва-Минск.
3. 20 армейский корпус имеет задачу занять Наро-Форминск и перерезать шоссе к востоку от города, с последующим развитием успеха по обе стороны от шоссе с выходом к 3.12.41 на рубеж Акулово-Звенигород.
4. 57 танковый корпус имеет задачу прикрыть правый фланг 20 армейского корпуса, путем выдвижения на рубеж Акулово-Бараново-Никольское.
5. К наступлению привлекаются все наличные силы указанных корпусов; командующему 57 танковым корпусом предписываю выделить сильный резерв из подвижных частей 19 танковой дивизии для развития успеха или оперативной поддержки в случае контратаки русских.
Подписано: Командующий Четвертой полевой Армией, Генерал-фельдмаршал фон Клюге.
Восточнее Звенигорода противнику удалось вклиниться в оборону 5-й армии. Но на рубеже 1,5 км северо-западнее пос. Николина Гора он был остановлен. Юго-западнее Звенигорода, форсировав р. Москва на участке Улитино, Власово, немцы повели наступление на Кубинку. Однако на рубеже 6 км севернее Кубинки они были остановлены контратаками частей 50-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. Ф. Лебеденко и перешли к обороне. Клюге намеревался овладеть шоссе позади Нарских озер посредством стремительного охватывающего маневра, а затем прикрыть выполнявшие его части с фланга. Ближе к 05.00 1 декабря 20-й корпус генерала Матерна начал атаку на шоссе восточнее Наро-Фоминска силами 3-й мотопехотной, 103, 258-й и усиленной 292-й пехотных дивизий - главную задачу решала 258-я пехотная дивизия, которая уже овладела мостом через Нару в Таширове. В условиях отрицательной температуры обширные фортификации к юго-востоку и к северу от города оказались прорваны. 292-я пехотная дивизия, усиленная частями 27-го танкового полка 19-й танковой дивизии, развернулась на север. Полковник Гане со своими штабными войсками и 2-м батальоном 507-го пехотного полка захватил Акулово. Это село располагалось всего в шести с половиной километрах от шоссе и в 56 километрах от Москвы.
Противник неслучайно предпринял эту последнюю свою попытку прорваться к Москве именно в тот момент, когда командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков и командарм-5 генерал-лейтенант артиллерии Л.А. Говоров (вынужденный покинуть свой командный пункт по приказу Жукова) отбыли для поездки в Шестнадцатую армию генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Говоров воспринял поручение Жукова без восторга: не в его характере было выступать в роли ментора, поучающего коллег, да еще в такое неподходящее для разъездов время. Вот почему, как вспоминает Г. К. Жуков, Леонид Александрович, несмотря на всю свою щепетильность в отношении распоряжений вышестоящих начальников, в данном случае пытался оспаривать это распоряжение: "Он вполне резонно пытался доказать, что не видит надобности в такой поездке: в Шестнадцатой армии есть свой начальник артиллерии генерал-майор артиллерии В. И. Казаков, да и сам командующий знает, что и как нужно делать, зачем же ему, Говорову, в такое горячее время бросать свою армию. Чтобы не вести дальнейших прений по этому вопросу, мне пришлось разъяснить генералу, что таков приказ И.В. Сталина".
Что это был за приказ, не знает никто. Но вот момент из "Солдатского долга" К.К.Рокоссовского, касающийся обороны Москвы (героем которой числится Жуков): "Как-то в период тяжелых боев, когда на одном из участков на истринском направлении противнику удалось потеснить 18-ю дивизию, к нам на КП приехал комфронтом Г.К.Жуков и привез с собой командарма 5 Л.А.Говорова, нашего соседа слева. Увидев командующего, я приготовился к самому худшему. Доложив обстановку на участке армии, стал ждать, что будет дальше.
Обращаясь ко мне в присутствии Говорова и моих ближайших помощников, Жуков заявил: "Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете. Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать".
Конечно, говоря о силах противника, Жуков был не прав, потому что все танковые дивизии действовали против 16-й армии, против 5-й же - только пехотные. Выслушав это заявление, я с самым серьезным видом поблагодарил комфронтом за то, что предоставил мне и моим помощникам возможность поучиться, добавив, что учиться никому не вредно.
Мы все были бы рады, если бы его приезд только этим "уроком" и ограничился.
Оставив нас с Говоровым, Жуков вышел в другую комнату. Мы принялись обмениваться взглядами на действия противника и обсуждать мнения, как лучше ему противостоять. Вдруг вбежал Жуков, хлопнув дверью. Вид его был грозным и сильно возбужденным. Повернувшись к Говорову, он закричал срывающимся голосом: "Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского?! Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение..." и т.д. и т.п.
Бедный Говоров не мог вымолвить ни слова. Побледнев, быстро ретировался.
Действительно, в этот день с утра противник, подтянув свежую моторизованную дивизию к тем, что уже были, перешел в наступление на участке 5-й армии и продвинулся до 15 км. Все это произошло за то время, пока комфронтом и командарм 5 добирались к нам. Здесь же, у нас, Жуков получил неприятное сообщение из штаба фронта.
После бурного разговора с Говоровым пыл комфронтом несколько поубавился. Уезжая, он слегка, в сравнении со своими обычными нотациями, пожурил нас и сказал, что едет наводить порядок у Говорова".