Страница 40 из 308
Дж. Скарисбрик в качестве ещё одного свидетельства жизнеспособности традиционной религиозности в предреформационный период упоминает о религиозных братствах. Религиозные братства были распущены в результате издания так называемого Акта о часовнях 1547 г. и королевских предписаний этого же года. Братства управлялись светскими лицами. В начале XVI в. новым явлением было вступление в них духовных лиц. В таких братствах членами могли быть также и женщины, и они даже занимали в них руководящие должности, хотя и редко. Вообще в позднее средневековье, отмечает Дж. Скарисбрик, братства были уникальным примером такого равноправия женщин. В братства записывали и умерших родственников. Вступительные взносы в братства иногда были высокими, но обычно были все же доступными. Братства могли складываться на профессиональной основе, или, возникнув как религиозные, превратиться в профессиональные объединения. Ответить на вопрос, как изменялась численность членов братств накануне Реформации, считает Дж. Скарисбрик, невозможно — источников о них сохранилось мало. В 1546 и 1548 гг. королевские комиссары интересовались только теми братствами, у которых была недвижимость, земля, какое-то другое заметное имущество, поэтому они не обращали внимания на мелкие братства{356}.
В 1530-е гг. начался упадок братств. Это отражало, возможно, влияние религиозно-политической неопределенности в стране, но нарастали также экономические трудности. В Лондоне было более 40 братств, но доход у них был небольшой. Функции братств здесь выполняли также большие ливрейные компании. Первоначальный билль о часовнях 1547 г. покушался на имущество всех гильдий с религиозными функциями, но в итоговом варианте Акта о часовнях 1547 г. гильдии, созданные по экономическим причинам, уцелели. Братства стали возрождаться при Марии, но их было уже мало, и, видимо, светские лица уже с осторожностью шли на пожертвование имущества. Но в дальнейшем большинство благотворительных и образовательных учреждений, созданных братствами, сохранились и при протестантском режиме. Большие городские братства были также объединениями, членство в которых давало нужные экономические контакты, а маленькие сельские братства были чисто религиозными, и те, кто в них входил, предполагает Дж. Скарисбрик, могли в последующее время иметь тяготение к сектам, которым не было места в официальной Реформации{357}.
Церковь в предреформационный период была, по мнению Дж. Скарисбрика, довольно терпимой, предоставляла массу возможностей для поддержания социальной интеграции и сотрудничества при проведении религиозных праздников, паломничеств, шествий. Все это ослабляло социальную напряженность, сглаживало существование социальных барьеров в общественной жизни{358}.
Проявления антиклерикализма, считает Дж. Скарисбрик, были в отношении отдельных личностей, но не духовенства как такового. Накануне Реформации, как отмечает Дж. Скарисбрик, организованное крыло лоллардизма, «христианские братья», собирали деньги, выпускали книги, но были не опасны для церкви. Накануне Реформации на критические выступления в адрес духовенства со стороны Эразма Роттердамского, считает Дж. Скарисбрик, больше внимания обращали последующие историки, чем современники. Поклонниками Эразма были вполне правоверные католики Томас Мор, Катберт Тансталл, так что его влияние не обязательно радикализировало чьи-то убеждения. Влияние идей Эразма, полагает Дж. Скарисбрик, вело и к тому, чтобы думать о совершенствовании существовавшей церкви, а не о её разрушении. Дело Ричарда Ганна (1514), при всей своей громкости, считает Дж. Скарисбрик, было, в сущности, единственным подобным случаем. Наказанием для лоллардов в громадном большинстве случаев было публичное раскаяние несколько воскресений подряд в форме принесения в приходскую церковь вязанок хвороста в покаянном одеянии. Массовых преследований еретиков не было. В Англии не было ярко выраженного клерикализма, чтобы порождать антиклерикализм. Редки были случаи управления епархиями и аббатствами по совместительству (in commendam) — Уолси, по его мнению, был практически исключением из правил. В церкви Англии были открыты возможности для карьеры способным клирикам. Она была свободна от той аристократизации церкви, которая была характерна для континента, и накануне Реформации ни один из епископов не происходил из знати{359}.
Протестантизация Англии была следствием Реформации, а не ее причиной, считает Дж. Скарисбрик, поддерживая в этом отношении выводы К. Хейга. По рассказам первых английских протестантов, обращение у них обычно бывало резким и быстрым{360}. Антипапские настроения в Англии, считает Дж. Скарисбрик, как и распространение протестантизма, были следствием, а не причиной Реформации, и он даже предполагает, что антикатолицизм мало волновал англичан и стал распространяться лишь в борьбе с Испанией из-за событий конца XVI — начала XVII вв., которые ещё и раздувались в пропагандистских целях{361}.
Дж. Скарисбрик всё же приходит к выводу, что убежденных католиков в Англии накануне Реформации было мало. Как показало начало Реформации, отмечает британский историк, безразличие большинства по отношению к существовавшему церковному строю делало этот строй уязвимым: враждебны этому строю были немногие, но и ценили его тоже немногие{362}. Сама неожиданность начала Реформации в Англии, по его мнению, способствовала её успеху, к тому же в первых шагах Реформации в Англии было не так много протестантского, и с лютеранами переговоры разворачивались только тогда, когда это бывало нужно Генриху VIII{363}.
Редкий пример оппозиции в реформационном парламенте был выявлен Дж. Элтоном и был связан с деятельностью сэра Джорджа Трокмортона из графства Уорикшир и еще пяти человек. По взглядам они были похожи на Томаса Мора и епископа Фишера, и Трокмортон окончил жизнь в Тауэре{364}. Далее еще Ричард Фермор из графства Норгемптоншир был отправлен в тюрьму Маршалси за недонесение об измене и был лишен своего имущества — он не донёс о деятельности католически настроенного священника{365}. В парламенте 1534 г. решительных противников религиозной политики короля не было, а в 1536 г. в верхней палате парламента уже не было аббатов и большинства консервативных пэров. Исследователь истории парламента времени правления Генриха VIII С. Лемберг пишет, что корона оказывала влияние на выборы депутатов парламентов после 1534 г., особенно в 1539 г., но эти свидетельства скудны и трудны для интерпретации{366}.
Накануне издания актов 1536 и 1539 гг. о роспуске монастырей монахи пытались безуспешно сдать имущество своих монастырей в аренду симпатизировавшим им светским лицам на условиях, благоприятных для монахов, чтобы они могли пользоваться этим имуществом, но корона расстроила эти планы. Как считает Дж. Скарисбрик, роспуск монастырей был искусным политическим маневрированием королевской власти, и после первого роспуска мелких монастырей в 1536 г. король даже основывал новые монастыри, успокаивая бдительность монахов. Перед Актом 1536 г. были изданы королевские «Предписания», по видимости направленные на реформу монастырей. Существовали надежды, что монастыри будут превращены в колледжи для подготовки проповедников, и об этом думали в обществе, когда власти стали закрывать большие монастыри. Были надежды на то, что монастыри будут реформированы и всё же сохранены. При издании Акта 1539 г. о роспуске больших монастырей при его прохождении через парламент одновременно был принят еще один акт, в котором король обещал на средства от роспуска монастырей выделять средства для назначения проповедников, основания школ, ставки для преподавателей греческого и еврейского языков, помощь бедным, и это произвело впечатление на колеблющихся. В ходе роспуска монастырей, по словам Дж. Скарисбрика, «кого-то запугали, кого-то соблазнили пенсиями, кого-то обманули, упорно сопротивлявшихся казнили»{367}. Большинство светских людей примирились с Реформацией, потому что они едва ли понимали, что происходит, и не хотели ставить под угрозу жизнь родственников, карьеру, репутацию семьи. Сказывалась и привычка верности монарху, хотя немногие видели Генриха VIII лично или имели к нему какие-то чувства личного характера. С папой, о котором англичане знали ещё меньше, они более-менее легко расстались, да и папа не проявлял заботы об англичанах{368}.