Ген Огинского

Окленд принял это к сведению и рассказал Михалу Клеофасу о политических намерениях британского премьер-министра Уильяма Питта, предусматривавших среди прочего расширение британско-польских торговых связей, которые и без того развивались довольно успешно. С другой стороны, было отмечено, что торговля с Россией довольно убыточна для Великобритании: хотя в любом случае основной поток российских товаров шел через Речь Посполитую, русские отхватывали себе крупные барыши от налогов за транзит. Знание Михалом Клеофасом прусских методов ведения торговли было важной частью его экономического арсенала. В конечном итоге голландцы согласились направить барона Виллема Аренда ван-Реде, посла в Берлине, представлять интересы Соединенных Провинций в Варшаве, начиная с февраля будущего года.

В октябре в Гаагу проездом из кипящего политическими страстями Берлина к теплым водам Бата приехал Джозеф Эварт, один из организаторов Тройственного союза, с которым Михал Клеофас встречался во Вроцлаве. Эварт присоединился к Окленду и Михалу Клеофасу на уже начатых переговорах, и стороны стали, в частности, обсуждать позицию Британии. Польским послом в Лондоне в то время являлся Францишек Букатый, которому было поручено продвигать идею о польском членстве в Тройственном союзе перед премьер-министром Питтом. Поскольку Михал Клеофас фактически более глубоко разбирался в этом вопросе, Эварт устроил ему поездку в Лондон под видом туриста, чтобы Огинский попытался переговорить с Питтом в неофициальной обстановке, не наступая на пятки Букатому. Эварт даже подготовил почву для будущих переговоров Михала Клеофаса и заранее доложил обо всем Питту, прежде чем отправиться в Бат.

8 декабря Михал Клеофас и Изабелла выехали из Гааги и спустя два дня темной штормовой ночью прибыли в Па-де-Кале. В Английском канале[3] бушевал ураган, вздымая неприступные гигантские волны, поступало много трагических сообщений о жертвах стихии. Огинские были вынуждены набраться терпения и ждать улучшения погоды. Михал Клеофас спустился к береговой линии, чтобы посмотреть, как волны смывают на берег обломки раздавленных ураганом кораблей. Пересечение пролива, начавшееся три дня спустя, заняло восемнадцать часов выворачивающего желудок плавания, причем корабль смог причалить в Дувре не сразу, а лишь в полночь. Как всегда общительному Михалу Клеофасу удалось завязать хорошие отношения с капитаном, и тот помог ему устроиться в гостинице – скорее всего в «Йорке», где останавливались проездом многие путешественники. Огинские достигли Лондона 15 декабря и отправились в гостиницу на Пэлл-Мэлл[4], которой Михал Клеофас остался весьма доволен: оплата составляла 50 фунтов в месяц, а за 50 шиллингов в день можно было нанять экипаж.

Лондон, улица Пэлл-Мэлл, XVIII в.

В Лондоне Огинские сразу почувствовали на себе проявления английской ксенофобии, и Михал Клеофас, чтобы не привлекать к себе внимания и тем самым не стать объектом толкания и приставания на улице, посчитал полезным потратиться на местный гардероб: купил себе короткий сюртук и круглополую шляпу для утренних и дневных выходов, а также треугольную шляпу и шпагу – для вечерних. В дневнике он отметил свое удивление тем, что в Лондоне не было снега. Кроме того, он прочел в «Таймс» о прибытии в Лондон «графа Оскензи, польского посла в Генеральных Штатах», которого сопровождает «шевалье[5] Бухатц, польский посланник при Дворе». Он также занес в дневник сообщение о собственной смерти, первое из целого ряда аналогичных сообщений на протяжении его жизни. В нем говорилось о гибели его и семьи в море во время большого урагана. Михала Клеофаса очень раздражали подобные ляпсусы, а также частые орфографические ошибки и неточности в репортажах английских газет.

22 декабря король Георг III созвал совет в Тайной палате, на котором Михал Клеофас был представлен королю и королеве Шарлотте. Король поинтересовался, как идут дела в Варшаве, и сказал, что там теперь, наверное, хорошая погода. Королева спросила, как чувствует себя дядя Михала Клеофаса – Михал Казимир Огинский.

23 декабря у Михала Клеофаса состоялась длительная беседа с Питтом, одна из двух. Питт высказался за участие Речи Посполитой в Тройственном союзе, но подчеркнул, что у нее нет иного выбора, кроме как уступить Торунь и Гданьск пруссакам: преимущества союза с Пруссией значительно перевесят потерю обоих двуязычных польских городов.

31 декабря за полночь Михал Клеофас вновь встретился с королем на приеме в Сент-Джеймском дворце.

Брезжил рассвет нового, 1791 года. Срок выполнения поставленной Михалу Клеофасу задачи заканчивался, и он отправил в Варшаву рапорт с рекомендациями удовлетворить прусские требования в интересах всестороннего развития торговли Польши. Осмотр достопримечательностей и развлечения стали затем главным времяпрепровождением Огинских. В первую очередь их интересовали опера и театр; Сара Сиддонс в роли Изабеллы в пьесе «Роковая свадьба» Томаса Саутерна[6], которая шла в Друри-Лейн[7], расчувствовала Михала Клеофаса до слез. Он также отметил, что многие зрители появлялись в театре и опере в хмельном состоянии, кроме того, в ложу могли заглянуть проститутки и усесться на свободные места, в результате зритель мог не досчитаться своего кошелька. Огинский посетил собор Святого Павла, Вестминстерское аббатство, посмотрел на телескоп Гершеля в Гринвиче и экспозицию Британского музея. На него произвело большое впечатление внимательное отношение к пациентам в психиатрической лечебнице Бедлам. В Палате общин он слушал речи Питта и Чарльза Фокса. Там же встретился и долго беседовал с драматургом Ричардом Шериданом. На маленьком кораблике Михал Клеофас добрался до «Кью Гардене», хотя зимняя погода помешала ему увидеть всю экзотическую красоту этого замечательного ботанического сада.

Затем Огинские отправились в Бат, чтобы встретиться с Эвартом, который проходил курс лечения на водах на этом самом фешенебельном курорте Англии, расположенном примерно в ста милях к западу от Лондона. Основанный еще римлянами в окружении холмов у излучины реки Эйвон как термальный комплекс, расположенный первоначально вблизи трех горячих источников, бьющих из скал, город совсем недавно был отстроен по-новому: его планировка и архитектура являлись ярким примером просвещенного градостроительства и благоустройства. Огинские, вероятно, провели в Бате около четырнадцати приятных дней, на протяжении которых обсуждались самые разные темы: Тройственный союз, Питт, архитектура, музыка в Бюветном павильоне и залах собраний и, наконец, устрицы. По мнению Огинского, устрицы в Бате были особенно вкусны.

На обратном пути экипаж Огинских перехватили разбойники, но им удалось уйти, в отличие от группы дам, ехавших следом за ними во втором экипаже, – те все были ограблены.

По возвращении в Лондон Михал Клеофас и Изабелла стали частыми гостями на званых обедах, в частности у примаса Польши, архиепископа, младшего брата короля Речи Посполитой Михала Ежи Понятовского, который устроил настоящий польский пир. Среди других гостей были посол Францишек Букатый и Адам Чарторыйский – молодой магнат, которому суждено стать одной из самых влиятельных личностей Речи Посполитой и который сыграет заметную роль в жизни Огинского.

На одном из вечерних приемов, где присутствовал Михал Клеофас, звучала фортепианная музыка в исполнении Муцио Клементи. Хотя Клементи родился в Риме в 1752 году, он поселился в Англии, где приобрел известность как пианист и педагог. Михал Клеофас проявил к его игре повышенный интерес, ведь Клементи являлся первым композитором собственно фортепианной музыки – не только для клавишных инструментов вообще. Михал Клеофас также в технике своей игры стремился к мелодичному звучанию фортепиано, нежели к более сдержанному тембру клавесина. Два музыканта много почерпнули друг у друга, если говорить о музыке вообще и о технике исполнения. Михал Клеофас утверждал, что он открыл для себя много нового в ходе встречи с Клементи.

3

Пролив Ла-Манш между побережьем Франции и Великобритании.

4

Улица в центральной части Лондона.

5

Шевалье (франц. chevalier – рыцарь, кавалер) – дворянский титул.

6

Саутерн Томас (1660–1746) – английский драматург.

7

Лондонский музыкальный театр.