Рейс через Атлантику

- Рассказывай, - потребовал Джеймс.

- Я боюсь, - пробормотал Грег, глядя прямо перед собой, - мне всё время мерещится какая-то дрянь! - Тут он потянулся к прикроватной тумбочке, извлёк оттуда початую бутылку джина и хлебнул из горла. - Только не подумай, что я спятил! До того, как я оказался на "Феррисе", ничего такого со мной не было!

- Ты принимаешь что-нибудь? Мои портовые приятели рассказывали, что, например, от опийного жевательного табака могут иногда появляться разные видения...

Грег резко подался вперёд.

- Нет! - прервал он Джима. - Только то, что есть в баре. Если бы с этим пойлом что-то было не так, думаю, страдал бы не только я, - Грегори пожевал губы. - Якорь мне в зад! Иногда я вижу людей без руки или ноги, при этом они ходят и разговаривают, как ни в чём ни бывало, а в это время у них из разорванных культей брызжет кровища. Или у иного джентльмена во время обеда может упасть в тарелку глаз, а он продолжает обедать и съедает его! Понимаешь?! Разрази меня гром, он жрёт собственный грёбаный глаз, как кусок пирога! Я не могу так больше... - Боцман сделал ещё один большой глоток. - Я не выхожу из каюты, чтобы не видеть этой бесовщины! Но и тут мне нет покоя, будто кто-то наблюдает за мной, следит неотрывно...

Джима прошиб холодный пот. В другой раз он решил бы, что его приятель просто свихнулся, но было в его словах что-то, что ощущал и он сам. И чужие мысли в голове, и тревожные тени в углах каюты, и безумный взгляд камбузника. Боцман вдруг встал, прошёлся до иллюминатора, пнул попавшую под ногу пустую бутылку.

- Я думаю, нам надо отвлечься, - предложил Джеймс, выгребая из-под груды мусора колоду карт. - Партию в покер? Пока не начался шторм.

- Шторм? - Грег обернулся и приподнял брови. - А разве он не прошёл?

Джим рассказал ему о своей встрече с капитаном и грозовой туче.

- Что-то будет, - покачал головой Грегори. - Помяни моё слово... Ах, тысяча тухлых моллюсков, ну его! Сдавай карты!

Глава 6

Джеймс знал цену силе. И он с трепетным ужасом преклонялся перед чудовищной мощью, обрушившейся на "Феррис". Всё скрипело, трещало и ходило ходуном. Джима кидало от стены к стене, что он не успел убрать в ящики или надёжно закрепить, летало вместе с ним. Несколько раз корабль сильно кренился, в такие мгновения Джим думал, что теперь уж они непременно пойдут ко дну. Порой Джиму казалось, что "Феррис" - живое существо, которое отчаянно борется за свою жизнь и не желает тонуть. А в его брюхе сидят крошечные человечки, такие жалкие и беспомощные по сравнению с захватившей их стихией.

Джим не представлял, сколько времени прошло с начала шторма, но по его ощущениям природная вакханалия продолжалась всю ночь. К утру, когда стихли последние громовые раскаты, и волны перестали швырять "Феррис" словно щепку, Джеймс совершенно обессилел. Качка, рёв и грохот вымотали его, и сейчас хотелось только одного - поспать. В каюту постучали, и голос за дверью громко объявил, что капитан срочно созывает всех пассажиров в кают-компанию.

В коридоре Джим столкнулся с осунувшимся и всклокоченным Грегом. Они проследовали вместе с остальными к месту сбора, ни проронив по дороге ни слова. В кают-компании собралось уже прилично народу: тут были и знакомые - завсегдатаи бара, любители прогулок по палубе, но других Джим узнавал с трудом - в основном обитатели "люксов" и пассажиры, плохо переносившие плавание. Такие предпочитали всё время проводить в каюте. Пришедших переписывали поимённо, сверяли с журналами.

Милен он заметил сразу же - она была бледна, обнимала себя; лишённые косметики губы - когда Милен нервно поджимала их - превращались в тонкую розовую полоску, что в сочетании с её носом выглядело отталкивающе. Пассажиры прибывали, кают-компания уже не вмещала всех, кто-то остался стоять в проходах и возле двери. Оживление возле бара сменилось тихим ропотом собравшихся людей. В кают-компании появился капитан. "Леди и джентльмены! - зазвучал его громкий голос. - Нам посчастливилось пережить один из самых сильных штормов! И судя по всему, мы легко отделались. Синяки, ссадины и разбитую посуду я в расчёт не беру. По этому поводу сегодня в обед всем будут розданы бутылки отличного виски из личных капитанских запасов... - его слова потонули в одобрительном гуле и аплодисментах, капитан продолжил, дождавшись тишины: - А вечером наш шеф-повар угостит всех порцией мясного!"

Обладатель шикарных усов, примятого поварского колпака и сероватого с потёками передника, стоял рядом. Шеф-повар улыбнулся. Это была странная улыбка обречённого, вымученная, вынужденная, словно жест вежливости перед тем, как взойти на эшафот. Однако никто не обращал на это внимания, кажется, собравшиеся пребывали в лёгкой эйфории. Джеймс вздрогнул. Этот блеск в глазах он уже видел. Итальянец заметил взгляд Джима, нахмурился и поспешно скрылся за дверью камбуза.

До полудня Джим спал как убитый. Поднявшись к обеду в кают-компанию, он получил обещанную бутылку от капитана, и хотя зверский аппетит не могли унять пара сэндвичей, тревоги и дурные мысли, наконец, стали покидать его. Он вальяжно развалился на стуле и прикрыл глаза. Чертовски хорошо!

- Вижу, ты один? - раздался знакомый бархатистый голос, принадлежавший без сомнения Милен. - Я присяду.

Джеймс выпрямился, насторожился. Перед ним снова предстала та самая, прятавшаяся за ширмой, хотя теперь Милен выглядела не так шикарно.

- У тебя в списке кончились достойные джентльмены, которые могут угостить тебя какой-нибудь изысканной ерундой?

- Ах, ты про вчерашнюю встречу, - Милен пожала плечами, - это была всего лишь приятная беседа. Он сам пригласил меня, с моей стороны было бы невежливо отказывать. Между нами ничего не было, уверяю тебя.

Она оправдывалась! Джим не мог поверить своим ушам.

- Очень рад, - буркнул он, не найдя, что ответить.

- Продолжим беседу у меня? Не могу, когда на меня пялятся.

Ха! Джеймс с трудом подавил смешок, изобразив подобие учтивой улыбки. Интересно, что будет дальше? Осторожность уступило место любопытству.

- Пойдём, - он коротко кивнул, поднимаясь.

Обстановка в её каюте изменилась: стол был пуст, отсутствовало трюмо, и кровать располагалась теперь у противоположной стенки. Они уселись на стулья возле окна.

- Зеркало разбилось во время шторма, - пояснила Милен, - а после того случая с мистером Брукманом я уже не могла спокойно спать на этом месте. Вот, пришлось немного сменить обстановку. Так даже лучше. Просторнее.

- Легко отделались. Было страшно?

- Немного, - Милен едва заметно улыбнулась, - если честно, я такая трусиха! Всем говорю, мол, ерунда. А на самом деле - всю ночь глаз сомкнуть не могла. Думала, что мы непременно утонем... Зато утром, когда погода наладилась, я, наверное, первый раз за свою жизнь поблагодарила Бога.

- Трусиха? Ну-ну, - недоверчиво протянул Джеймс. - Ты отправилась в плавание на край света! Я едва ли знаю хотя бы одну молодую леди, кто согласился бы на такое!

Милен покрутила локон на пальце.

- Это всё моя вспыльчивость. Иной раз я сама не знаю, чего хочу, но только не сейчас... Там, в Америке меня ждёт новая жизнь, и я иду к ней в полном одиночестве. Я не так уверена в себе, как кажется, - она усмехнулась, - впечатление обманчиво! Мне нужен кто-то, кто был бы рядом, кто-то сильный, смелый и... и красивый. Как ты.

Ожидал ли он чего-то подобного? Скорее нет, чем да - самому себе врать не имело смысла: Джеймс был сбит с толку, он снова лихорадочно пытался найти подходящие слова.

- Извини, Милен. Я... я не думаю, что подхожу на эту роль. Мы... мы разные. Видишь ли, я всего лишь портовый грузчик, и главное - у меня есть семья. И я люблю их, ради них я отправился в это путешествие. Так что... извини.

Пора было заканчивать разговор. Джим испытывал ужасную неловкость, ему хотелось поскорее убраться из каюты, где всё вдруг стало ему противным: и сладковатый запах, и ухоженность, и эти сатиновые занавеси... И Милен. К тому же, каждую секунду Джим невольно ждал: вот-вот снова раздастся тот самый предсмертный крик, исполненный страха и отчаяния. И становилось ещё противней.