Артефакт

Насытившись телом потерявшей сознание жертвы, джихадисты потребовали продолжения банкета. Прежде чем приступить к еде, Вафу заставили попробовать все приготовленные ею блюда. Молча исполнив приказ, она перетащила Марию к роднику и, омыв и вытерев, перенесла на руках в палатку. Когда девушка, так и не выпустившая из рук картину, застонала, выкарабкиваясь из спасительного забытья, Вафа легла рядом и обняла, утешая. И почувствовав резкую боль, поняла, что первый бой со зверьём, начавшим терзать её страну, она выиграла...

Через две минуты посланный притащить на закуску повариху, судорожно схватился за грудь и, падая у палатки, увидел, что воины ислама предпочли неверной райских пери.

В мёртвой тишине из мрака появился коренастый мужской силуэт и осторожно приподнял полог. Фосфоресцирующим светом навстречу ему полыхнул маяк картины.

Мужчина приподнял голову Вафы и, достав из сумки пузырёк, вылил жидкость ей в рот. Затем положил свои ладони на её лоб и под левую грудь, и сразу же усилился световой поток. Через несколько минут первая судорога тряхнула мёртвое тело, и мужчина перенёс ладони на затылок и живот. Судороги пошли волной, и Вафа вскрикнула как новорождённая от глотка воздуха. Мужчина прижал пальцы к вискам и дождался ровного и сонного дыхания.

Осторожно высвободив картину, он коснулся её лбом, заряжаясь. Затем вернул амулет на грудь девушки и, обняв ладонями её голову, начал изгонять боль, шок и память о злодействе. Напоследок легко помассировал всё тело, стирая ушибы и щипки правоверных, и задержал ладони на лобке и животе Марии.

- Кто ты? Как смог воскресить? - услышал он нащупывающий звуки голос Вафы.

- У вас когда-то прозывался Иудой Искариотом. Прости, что не могу помочь твоим соплеменникам. И не говори Марии, что с ней сотворили нелюди. Пусть не помнит.

- Надо помочь двум мальчикам.

- Да. Спите. Сейчас приберусь здесь и пойду к ним.

Иуда погладил её по голове, снимая беспокойство и непонимание. Потом сложил тела джихадистов поперёк двух сухих стволов деревьев и, ослабив под ними гравитацию, толкнул катафалк к бывшему отхожим местом оврагу. Когда он подходил к лазу, в овраге взметнулся огненный столб, и пери Аллаха брезгливо стряхнули вонючий пепел со сладчайших колен и пальчиков.

***

Дети материального мира и сбросить оковы могли лишь с помощью какой-нибудь проволочки. Но обшарив в скальной темноте пол вокруг себя, ничего подобного не нашли. Из изломанных тел уходили последние силы, когда им показалось, что в пещере кто-то кашлянул - и железо на руках и ногах разомкнулось само собой.

- Кто здесь? - спросили Роман и Мурад, каждый на своём языке.

- У вас был зван Иудой. Портрет Марии Магдалины, найдя её потомка-двойника, вызвал и меня.

- Что с Вафой и Марией?

- Вафа - героическая женщина: она сделала то, что должен был успеть я. Отравила этих шакалов, съев и сама отравленную пищу, чтобы не заподозрили. Я успел возвратить её к жизни. Потом излечил душу и тело Марии, которая, проснувшись утром, не будет помнить о насилии над ней. Вафа будет молчать, вы, надеюсь, тоже. Сейчас же подстегнём ваши иммунитет и жизненные силы.

Две свечи затеплились над их головами, выхватив из мрака рыжебородого странника в бедуинском бурнусе. Иуда положил их головы себе на колени и прикоснулся к лбам. Сеанс был гораздо более стремительным, и даже сквозь пелену анестезии Роман и Мурад, стиснув зубы, чувствовали, как срастаются кости, вправляются вывихи и рассасываются синяки и гематомы.

Выйдя из лаза, Иуда повёл их не направо к лагерю, а в левую сторону, где в небольшой лощине паслись стреноженные кони.

- Исламисты шли из Ливана на северо-восток, в Ракку. Везли деньги на разжигание и подпитку надвигающегося мятежа. Всё начинается, как всегда - с нетерпимости. Мы пытались изменить сознание детей Земли, но...

- Вот-вот: создать самую-самую из всех идей и тысячи лет смотреть, как мы спотыкаемся о её догмы, - горько ответил Роман. - Высший разум...

- Учитель, Иуда не просто дремал в бенуаре, а спас нас! - не согласился Мурад.

- Всё так, и всё иначе, - не стал спорить Иуда и, погладив коней, направил их к лагерю.

Убедившись в безопасности женщин, разместились в шатре Мурада. Но плескавшаяся в них энергия и осознание, с кем они встретились, не давали уснуть.

- Прости, Иуда, и спасибо! Но если возможно, не мог бы ты поведать, откуда все мы и зачем, за что погибли родственники Мурада и в чём смысл всей этой пьесы? - попросил Роман.

- Ну, что ж... С этого момента Мария увидит мой рассказ во сне. Вафе незачем занозой ранить веру, и так будет нелегко помнить, через что ей пришлось пройти.

В памяти людей, их эпосах и религиях рассыпаны знания. Но от россыпей остались крупицы: можно сказать, что прежде чем начать подъём по лестнице эволюции, люди успели деградировать.

Извечна пустота. В ней было всё: вакуум-поле-вещество, частица и волна, предопределение и случай, инстинкты, мысль и разум, живое в неживом...

Но бесконечность не знала расстояний, путей и идущих по ним; вечность не обременялась движением и потерями, и ритм не флиртовал с музыкой; живое и мёртвое не размыкали объятий, все измерения толкались в коммуналке, где ответы не нуждались в вопросах.

В истоке творения лежала скука. Её зуд растревожил замкнутую нирвану, и в одной из своих областей пустота квантовым скачком родила Протовселенную. Целое разъединилось на части, чтобы познать себя со стороны. Проявились свойства и состояния материи, вы воспринимаете ничтожную их часть. Природа многолика, но её творец безличностен. И в каждой из проявляющихся вселенных, экспериментируя, он создаёт её структуру и константы, не вмешиваясь на своём уровне в дальнейший ход событий.

Мы - ваши предтечи - цивилизация столь древняя, что уже тяготимся грузом бытия. Мы, по сути, руки творца, наша цель - создавать пути разума, наше существование - энергетические плазмоиды с любой степенью метаморфоза, практически вечны, но можем захотеть стать смертными. Возможности, с человеческой точки зрения, божественны: чтобы создать звезду и разумное существо размерами поменьше, не обязательны шесть дней, а межвселенские расстояния - всего лишь миг.

После рождения вашей Вселенной последней галактикой, куда пришли наши искатели и сеятели, стал Млечный путь. Надо сказать, что Мать-пустота каждому своему ребёнку давала всё больше ограничительных законов и проблем, тщась между молотом и наковальней (через тернии - к звёздам!) выковать расу, которой можно передать своё дело, которая, может быть, единственная сделает себя сама. Как ни странно, мы, старшие дети, в нашей маленькой Протовселенной всесильные с рождения, тоже не без изъянов: нравственность и мудрость от местечкового до космического уровня растёт явно медленнее силы необъятной. Что и приводит иногда к божественным ляпам.

Отыскав в одном из узлов Орионова рукава, на краю галактики, прелестный уголок - третью от светила планету, расположенную в зоне обитаемости белковой жизни, сеятели решили проскочить этап колыбели и с двойника Земли за сотни световых лет доставили на юную планету высокоразвитых гуманоидов - титанов и атлантов. На своей планете эта раса, вырождаясь, приближалась к тупику, и сеятели решили дать колонии шанс.

Гиганты вполне прижились, создав цивилизацию, вышедшую в космос системы. Но какая-то нравственная и физическая генная поломка-червоточина, не увиденная сеятелями, сработала опять, и добрые и мудрые существа начали молотить себя ядерными дубинами.

С самого начала критиковавший идею переселения сеятель Сатанаил потребовал предоставления полномочий для исправления ситуации.

Утопив в океане Атлантиду, заковав в ледяной панцирь Антарктиду, повышением гравитации, ледниками и землетрясениями стерев Гиперборею, он, посчитав, что очистил генный материал титанов от мутации, скрестил его с пронырливым обезьяньим народцем и, выгнав из лаборатории, велел плодиться и размножаться. “Колоссов создал ты сперва, великий Боже, а муравейник сотворил гораздо позже” **...