Артефакт

Понятно, что Бог - не человек, точнее - не человечен. И нам мораль Его пока не по размеру. Как, впрочем, и наоборот. Но если создал разум и ведёшь к Себе, применимо ли обращение как с компьютерной программой: стёр и выбросил... И не к умалению ли Творца такая Ему осанна от истинно уверовавшего: “Даже геноцид нравственен, если его приказал осуществить Бог”.

Вера в Абсолюта и должна быть абсолютной, всё остальное - от лукавого. После такой аксиомы служкам всё через губу: тварному человеку не положено достоинство и право на выбор и сомнение. Безропотно бездумен - угоден, а бормочешь «Eppur si muove» («И всё-таки она вертится!») - еретик.

В общем, прочтение Писания породило вопросы - под присказку, что задают их только атеисты, а верующие знают ответы. И если космогонические прописи древних вполне укладываются в вопрос, зачем нужна чудовищно безразмерная Вселенная при создании жизни только на Земле, то ответы “зло - прививка от зла; нет зла - нет и добра” на “что помешало Богу создать мир, в котором по физическим, моральным - любым законам - нельзя было бы уничтожать живое?” Романа не убеждали абсолютно.

Верой он не насыщался. Хотел понимания.

За пару месяцев до лета 2010 года с Романом Семёновичем неожиданно связался его бывший аспирант - сириец Мурад аль Нассер. Он был очень взволнован и просил о помощи. Ещё не был разворочен арабский муравейник, но гул человекотрясений уже шатал государства. У горной цепи Антиливан, идущей по границе Сирии и Ливана, скотовод, родственник Мурада, провалился на невысоком холме в странную полость. Хорошо, что сообразили его вызвать: спрятанное в пласте городище тянуло на археологическую сенсацию. Опыта у молодого учёного было маловато, и никого из профессионалов ближе учителя он не нашёл. Чтобы остановить утечку информации и нежелательную заинтересованность сопредельной стороны, Мурад пробил приглашение двух-трёх русских экспертов и повязал молчанием своих родственников, взяв их рабочими на раскопки и пообещав награду от государства. Охваченный охотничьим азартом, он торопил Романа Семёновича с определением спутников и, смущаясь, просил взять с собой Марию. Но лёгкий на подъём профессор выговорил ему, что эта экзотическая затея вряд ли подходит для девушки да вдобавок христианки.

Назавтра преподаватель попал под такие штурм-плач-уговоры своей лучшей ученицы, такие неожиданные ходатайства за неё уважаемых людей, что понял: община - не только молитвы.

- Как ты смогла практически за ночь такую волну на меня погнать? - изумлялся Роман Семёнович, а она отвечала, что ему ни о чём не надо хлопотать - всё сделает его самая преданная и послушная ученица.

За неимением практики она и сама не подозревала о силе взрывного своего обаяния. Искушённый и независимый мужчина только и удивлялся, не обучалась ли она параллельно гипнозу у небезызвестного проповедника из Галилеи?

- Не зря же имя мне Мариам... - полыхнула влажным взглядом дщерь магдалинова, и повергнутый Фома истинно вдруг ощутил в триединстве христианского Бога четвёртую ипостась...

***

В самолёте Мария кое-что прояснила. Оказалось, что её семья - потомки древнейшей секты ессеев, с которыми каким-то боком соприкасался Иешуа бен Иосеф, он же Иисус. Спасаясь от десятого римского легиона и спасая, что могли унести из Кумранской библиотеки, ессеи бежали по векам и странам. А по фрагменту свитка, переданного ей Мурадом на мобильный, она почти с уверенностью может сказать, что пергамент - из легендарной библиотеки. И, может, не зря она самостоятельно штудировала древнееврейский и арамейский, не зря её род и община сейчас благословляют их миссию...

Такой вдохновенной и взволнованной свою недотрогу-студентку он не видел никогда. И вновь жалел поправившего седьмую библейскую заповедь новатора-Иисуса, не въехавшего в недостойную Его земную жизнь...

Самолёт прибыл в Дамаск вечером, и знакомство с ним отложили на обратный путь. Мурад погнал машину по дороге на Бейрут и после часа езды недалеко от границы повернул направо к селению Кфер Ябус. Жёлтые и серые, изредка зелёные, тона пустых каменистых холмов, за которыми виднелась более высокая гряда, распустились в котловине белоснежным цветком двухэтажных, приплюснутых друг к другу кирпичных домов.

Практически вся семья Мурада работала на археологических раскопках, и их встретили патриарх-дедушка с женщинами и детворой.

Национальные блюда с обилием специй были невозможно вкусны. Марии понравилась Баба Гануш - запечённые и размолотые до пасты баклажаны с перцем и соусом тахини и тефтельки из турецкого гороха в хлебцах питта - фалафель, а Роман к удовольствию хозяев по-русски уминал котлеты киббех. А когда Мария перешла на лепёшки и экзотические сладости, мужчины смешали с кофе золотистый арак.

Утром встали удивительно отдохнувшими и сразу заторопились на раскоп. Джип Мурад заменил транспортом более высокой проходимости, Марию сразу признавшим, а Роману Семёновичу выказавшим тысячелетнюю пустынную упёртость. Уговоры и понукания хозяев дурашная животина невозмутимо игнорировала, и дедушка Мурада распорядился привести другого осла. Но Мария вдруг что-то нашептала в уши-семафоры, - и транспорт резво побежал за собратьями под восхищённые прицокивания мурадовой родни.

Около трёх часов пропетляв по тропам предгорья, подъехали к стану. Палатки и шатры стояли у бьющего из-под земли родника под уже почти обнажённым холмом. Маленький оазис прятался в кипарисовой роще с вкраплениями дуба и похожих на грибы сосен. Нетерпеливо соскочив, Мария бросила умоляющий взгляд на Романа Семёновича и Мурада и метнулась к раскопу.

Поднявшись за ней, Роман похвалил Мурада и себя за то, что не зря ел свой учительский хлеб: раскоп был аккуратным и грамотным. Почтительно приветствуя учителя Мурада, рабочие не отрывали глаз от заморской пери, с благоговением гладящей ладонями шершавые стены вечности. Терпеливо и обыденно несущие время в себе, скотоводы и пахари этой древней земли мгновенно подпали под магнетизм волшебного создания.

Остановив танец Марии, Мурад похвастался собранным материалом. Один найденный свиток оправдал часть затрат, но в его шатре хранились и парочка керамических тарелок, и серебряные подвески, и винный кувшин, и осколки предметов быта.

Они уточнили ближайшую очерёдность работ и распределили участки. Внимательному хозяину достались самое большое прямоугольное строение (возможно, общинная трапезная) и хозяйственные пристройки, Мария выпросила похожий на склеп и оглаженный ею домик, в разломе которого Мурад нашёл кувшин с пергаментом, а Роман Семёнович, при общем руководстве, приглядывал за пятью семейными жилищами со сросшимися стенами. Землекопы остались при своих объектах, хотя произошла маленькая ссора и кидание жребия за право попадания в команду девушки.

От семейных жилищ, трапезной и хозпостроек остались только фундамент и куски стен. Объект Марии оказался, на удивление, почти неподвластным тарану времени, и Мурад добавил ей рабочих. По общему предварительному мнению возраст находки тянул не менее чем на 18 веков.

Убедившись в тщательности своих помощников, Роман Семёнович кружил вокруг источника, острым длинным щупом протыкая почву. И в соответствии с предположением наткнулся на каменное основание сразу же ниже по течению. Наметив контуры и соорудив временный желоб для отвода воды в сторону, он привёл сюда своих землекопов и сам очистил семь ступенек ритуальной купальни ессеев - микве.

Повариха - тётка Мурада - позвала на обед. Приятная женщина сорока лет сразу же взяла Марию под опеку, осаживая чересчур ретивых искателей её внимания. Маленькая палатка Марии стояла между палаткой Романа Семёновича и шатром Мурада, а с тыла прикрывалась Вафой.

Запечённую фасоль с рисом и жареную баранину, которая ещё недавно паслась в небольшом стаде поодаль запили родниковой водой и, отложив отдых, по просьбе рабочих бросились на котлован проступившей из земли купальни. И уже к позднему вечеру, выворотив несколько кубометров грунта, вычистили прекрасно сохранившуюся кладку, прорыли тонкий водоотвод вниз по течению и пустили воду.