Бостонцы

– В Парке сегодня будет просто чудесно. Почему бы вам не проехаться туда со мной? – спросил он, когда Олив исчезла.

– О, я уже была там и изучила каждый уголок. Я ездила туда вчера со своим другом, – ответила Верена.

– С другом? Вы имеете в виду мистера Бюрраджа? – Рэнсом смотрел на неё своими удивительными глазами. – Конечно, у меня нет экипажа, на котором мы могли бы объехать парк, но мы могли бы посидеть на скамейке и поговорить.

Она не сказала, что это был мистер Бюррадж, но и не могла опровергнуть этого, и что-то в её лице подсказало ему, что его догадка верна. Поэтому он продолжил:

– Вы только с ним можете выйти из дома? Ему бы понравилось, если бы вы делали только то, что он хочет. Миссис Луна сказала мне, что он собирается жениться на вас, и я видел, как он привязан к вам, там, у его матери. Если вы выйдете за него, то сможете разъезжать с ним хоть каждый день, так почему бы не подарить мне час-другой вашего общества, пока это ещё возможно?

Он не слишком заботился о том, как это прозвучало – он лишь хотел убедить её поступить так, как он хочет, любым способом. Но он увидел, что его слова заставили её покраснеть, она смотрела на него, удивлённая такой прямотой и фамильярностью. Он продолжил, стараясь говорить более мягко и серьёзно:

– Я знаю, это не моё дело, за кого вы выйдете замуж, и с кем вы проводите время, и я приношу свои извинения, если показался вам нескромным и навязчивым. Но я отдал бы всё, чтобы освободить вас на время от ваших привязанностей, ваших обязанностей и почувствовать на пару часов, как.. как если бы… – и он замолчал.

– Как если бы что? – очень серьёзно спросила она.

– Как если бы на свете не существовало никого вроде мистера Бюрраджа – или мисс Ченселлор, – это было не то, что он собирался сказать, но слова уже слетели с языка.

– Не знаю, что вы имеете в виду и почему переходите на личности. Я могу поступать так, как мне нравится. Но я не понимаю, почему вы решили, что я соглашусь поступить так, как хочется вам.

Верена сказала так вовсе не из чувства противоречия и не чтобы заставить его продолжать уговаривать её – она хотела лишь выкроить немного времени на раздумья. Её тронуло то, что он упомянул мистера Бюрраджа, то, что он был уверен, что его собственное предложение кажется ей куда менее заманчивым, чем вчерашняя поездка в парк. Но это было не так, и ей хотелось, чтобы он понял это. Прогуляться по парку в хорошей компании, посмотреть вблизи на животных, полюбоваться прекрасными видами было ей по вкусу куда больше. Внезапно она поняла, что мистер Рэнсом не пошёл на работу ради того, чтобы посетить её в этот час. Что такие люди, как он, в это время обычно заняты тем, что зарабатывают на жизнь, и только для мистера Бюрраджа это могло не иметь значения, поскольку у него не было никакой профессии. А мистер Рэнсом потерял целый рабочий день. Это немного давило на неё. Она, обладая добрым нравом, не могла не придавать значения тому, что кто-то пошёл ради неё на жертвы. Она сама делала всё, о чём её просили другие. Поэтому, если Олив примет это странное приглашение миссис Бюррадж и отпустит её туда, он будет считать это доказательством того, что между ней и молодым джентльменом есть что-то серьёзное, как бы она это ни опровергала. Более того, если она остановится у миссис Бюррадж, то не сможет принять мистера Рэнсома там. Олив будет верить, что она так не поступит, и она уверена, что не разочарует Олив и впредь ничего не будет от неё скрывать, независимо от того, что она делала в прошлом. Кроме того, она сама не хотела бы принимать его там. Поэтому она решила, что лучше дать ему то, чего он так просит, сейчас, чем сделать это потом и при менее благоприятных обстоятельствах. Но больше всего ей не нравилось, что он думает, будто она помолвлена с кем-то. Она не знала, почему в действительности придавала этому значение, и в этот момент не очень хорошо понимала собственные чувства. Она не понимала, чем могут быть полезны более близкие отношения между ней и мистером Рэнсомом, хотя его интерес к ней по-прежнему оставался личным. В конце концов, она прямо спросила его, почему он хочет, чтобы она отправилась с ним, и хочет ли он сказать ей нечто особенное. Так как, если у него нет достаточно веских причин, она не согласится. Никто, кроме Верены не смог бы выразиться с таким кокетством, при этом говоря от всего сердца и имея самые невинные намерения.

– Конечно, я должен сказать вам кое-что особенное – я хочу сказать вам очень много всего! – воскликнул молодой человек. – Гораздо больше, чем я могу сказать в этом претенциозном закрытом помещении, которое одновременно является открытым, так как сюда в любой момент могут войти. Кроме того, – добавил он лукаво, – мне не подобает затягивать визит на три часа.

Она не отреагировала на его лукавство и даже не спросила, подобает ли ей блуждать с ним по городу такое же количество времени. Она лишь сказала:

– Вы скажете что-то, что мне важно узнать или это просто доставит мне удовольствие?

– Что ж, я надеюсь, что это доставит вам удовольствие, но сомневаюсь, что это имеет для вас какое-то значение, – Бэзил Рэнсом помолчал, посмеиваясь над ней и продолжил: – Я хочу рассказать вам, как сильно я на самом деле от вас отличаюсь! – он сказал это наугад, но попал в точку.

Если дело касалось лишь этого, Верена спокойно могла пойти с ним, так как в этом не было ничего личного.

– Что ж, я рада, что вы так любезны, – задумчиво произнесла она. Но она всё еще сомневалась, и потому заметила, что была бы рада оказаться дома до возвращения Олив.

– Очень хорошо, – ответил Рэнсом. – Она думает, что только она имеет право выходить из дома? Она ожидает, что вы останетесь здесь, пока она будет отсутствовать? Если её не будет достаточно долго, разумеется, вы вернётесь до её прихода.

– То, что она так спокойно ушла, доказывает, что она доверяет мне, – сказала Верена откровенно, но тут же спохватилась.

И спохватилась не напрасно, так как Бэзил Рэнсом тут же ухватился за её слова. С огромным деланым удивлением он произнёс:

– Доверяет вам? А почему она должна не доверять вам? Разве вы десятилетняя девочка, а она ваша гувернантка? Вы узница, а она надзирает за вами и требует отчитываться обо всём? У вас есть склонность к бродяжничеству и поэтому вас нужно держать в четырёх стенах ради вашей же безопасности? – Рэнсом говорил те же слова, какими она убеждала себя не рассказывать Олив о его визите к ней в Кембридж. Внезапно он понял, что сказал достаточно. Верена сказала больше, чем хотела бы, и самым простым способом забрать свои слова обратно было взять шляпку и жакет и позволить ему отвести ее, куда ему заблагорассудится. Спустя пять минут он ходил взад-вперёд по гостиной, ожидая пока она приведёт себя в порядок перед выходом.

Пока они добирались до Централ Парка по эстакадной железной дороге, Верена думала, что нет ничего страшного в этом маленьком побеге, особенно если учитывать, что он продлится всего час, как раз столько, сколько будет отсутствовать Олив. Главная прелесть эстакады была в том, что доехать до Централ Парка и вернуться обратно можно всего за несколько минут, и весь оставшийся час она могла прогуливаться и наслаждаться видами. Верена была рада, что пришла сюда, она забыла об Олив, наслаждаясь прогулкой по великолепному городу с красивым молодым человеком, который был с ней так обходителен, и никто на свете не знал, где она находится. Это очень сильно отличалось от вчерашней поездки с мистером Бюрраджем, сейчас было больше свободы, внезапности, очаровательных порывов и возможностей. Сейчас она могла остановиться и рассмотреть всё, что ей хотелось, удовлетворяя своё любопытство, немного побыть ребёнком. Она чувствовала себя так, будто у неё был весь день впереди, – ничего подобного с ней не случалось с тех пор, как она была маленькой девочкой и её родители, поддавшись моде, раз или два снимали летний домик, и она с каким-нибудь случайным спутником блуждала часами по полям и лесам, искала малину и играла в цыганку. Бэзил Рэнсом начал с того, что предложил зайти куда-нибудь перекусить. Он увёз её за полчаса до начала обеда в интернате на Десятой улице и утверждал, что просто обязан теперь как следует её накормить. Он знал очень тихий, роскошный французский ресторан, неподалёку от вершины Пятой авеню: он не сказал ей, что однажды обедал там в компании миссис Луны. Верена ответила отказом на это предложение, сославшись на то, что не собирается гулять долго и потому не следует беспокоиться. Она не успеет проголодаться, и лучше поест, когда вернётся домой. Когда он попытался настоять на своём, она ответила, что возможно, попозже, если она почувствует, что голодна. Ей очень хотелось бы пойти с ним в ресторан, но в промежутках между всплесками радости от их совместной экспедиции, она в глубине души чувствовала страх, не зная, почему она пошла, хотя и наслаждаясь происходящим, и думая, что мистер Рэнсом не может сказать ей ничего важного. Он знал, чего ожидать от совместной трапезы: в его планах она сидела перед ним за маленьким столиком, разглаживая складки на салфетке, и улыбалась ему, пока он говорил банальности, в ожидании очень вкусного и немного странного блюда из французского меню. Это никак не увязывалось с её желанием отправиться домой через полчаса. Они посетили крошечный зоосад, полюбовались лебедями в декоративном пруду и даже обсудили, не стоит ли им взять напрокат лодку на эти полчаса. Рэнсом утверждал, что это просто необходимо. Верена ответила, что не хочет на этом останавливаться, и после того как они побродили по запутанным дорожкам, потерялись в лабиринте, восхитились всеми статуями и бюстами великих людей, украшавшими аллеи, они наконец остановились отдохнуть на уединённой скамейке, куда, тем не менее, то и дело доносился скрип проезжающего по асфальтовой дорожке экипажа.