Страница 101 из 115
VIII
Ограниченный объем Приложения вынуждает меня сделать краткий обзор чрезвычайно интересных рассказов Фэйе и Луи Дебока о прямых налогах и Национальной типографии.
Вечером 24‑го марта в ведомстве сбора прямых налогов появились Фэйе и Комбо (из Интернационала). Директор ведомства, заявив письменно, что подчиняется силе, передал им ключи. Гражданин Икс, хорошо знакомый с административной работой, живо отдал себя в распоряжение Коммуны.
Оригинальный реестр и другие материалы по сбору налогов исчезли. Решили собирать налоги согласно реестру 1869 года. Персонал сорока налоговых отделений, оценщики, сотрудники по разработке реестра разбежались. Сборщиков налогов заменили сорока гражданами, некоторыми рабочими из Интернационала, клерками из торговых домов и правительственных учреждений. Старые сотрудники ведомства, которые не дезертировали, сохранили свои места, но работали под надежным надзором. Наличие гражданина Икс способствовало возвращению многих сотрудников и налаживанию работы под новым руководством.
В ведомство прямых налогов входили: для внутренних дел — директор, главный администратор, генеральный секретарь, два помощника секретаря, начальник бюро налогов и реестров, главный счетовод, пять других счетоводов, два инспектора. Для внешней деятельности — сорок сборщиков налогов, каждому из которых помогали два–три клерка, разносчик повесток и агент с бухгалтерами в таможенном бондовом складе вина.
Раз или дважды в неделю директор делал обход отделений сбора налогов, которые инспекторы посещали каждый день. Каждый сборщик сдавал кассиру–контролеру дирекции квитанции предыдущего дня. Кассир каждый вечер докладывал администрации о поступлениях налогов и передавал в центральное платежное агентство финансового департамента все необходимое для общих расходов ведомства.
Ведомство прекратило свою деятельность субботним вечером 25‑го мая. Сотня клерков, не думая о выполнении долга перед Коммуной, сформировали отряд разведчиков, пост которого организовали в пресвитерии лютеранской церкви Заготовок.
18‑го марта в пять часов вечера Панди и Луи Дебок пришли с батальоном в здание Национальной типографии. К ним спустился директор Горо, попытался вступить в переговоры, затем снова поднялся в свои апартаменты. Горо воспользовался случаем, чтобы заявить о своем республиканизме. Он сказал, что был редактором газеты «Националь» и что движение 18‑го марта не имеет разумного обоснования. Ему дали несколько дней для устранения от дел.
Весь персонал типографии остался на местах, за исключением директора, его заместителя, контролера и начальника производства Феликса Деренемесни, которого не любили из–за грубости и несправедливости. Распространялись слухи, будто у ЦК нет денег и что рабочим нечем платить. Дебок ответил на вопросы по распорядку рабочего дня и от имени ЦК заверил сотрудников типографии в том, что им будет выплачиваться зарплата.
В конце марта все служащие и начальники цехов, по приказу Версаля, покинули типографию после получения зарплаты. Новый директор воспользовался этим, чтобы заменить их мастерами, выбранных самими рабочими мастерских. Места управляющих типографией замещались по конкурсу. Так как администрация улицы Пажевин чинила препятствия расклеиванию указов и прокламаций, Дебок порекомендовал рабочим выбрать расклейщиков из своей среды. Они так и поступили. Им повысили зарплаты на 25 процентов, а типография сберегала 200 франков в день.
Большинство зарплат значительно сократили, клеркам же низшего звена и рабочим зарплаты повысили. 18‑го марта сохранялась двухнедельная задолженность по зарплате рабочим и недельная — служащим. Коммуна погасила эти задолженности. Победоносные версальцы отказывались погашать задолженность рабочим в несколько дней. Вместе с тем версальская администрация нашла оборудование в рабочем состоянии и полном порядке.
Месячные расходы типографии перед 18‑м марта достигли 120 000 франков, из которых 23 000 уходило на зарплаты функционеров, служащих и т. д. После этой даты расходы не превышали 20 000 франков в неделю, включая расходы на рекламу.
После падения Коммуны Республиканский союз заявил через газеты, что он спас Архив и Национальную типографию от поджога. Это была ложь, что подтверждается приказом Архиву от 24‑го мая, отданному по просьбе Дебока.
Приказ. — Архив не жечь. — Полковник, принявший командование над ратушей, Панди.
Что касается типографии, Дебок находился в ней вплоть до вторжения версальцев на территорию квартала. Ночью, 24‑го мая, он послал курьера за инструкциями Комитета общественной безопасности в отношении документов, газет и статей, необходимых для составления газеты «Офисиель». На следующий день, Дебок, не получивший ответа, отбыл в связи с усилением давления наступавших версальцев в Бельвиль, где, по его приказу, были отпечатаны три прокламации или плаката.
IX
Несомненно, коммунальный принцип оказывал сильное влияние сам по себе, если Коммуна продержалась шестьдесят дней против таких безумцев. («За кулисами Коммуны», журнал «Фрейзер», декабрь 1872 г.)
Победить было так легко и просто, что потребовалась двойная доза тщеславия и невежества, которой были набиты мозги большинства деятелей Коммуны, чтобы лишить народ этой победы. (Парижская Коммуна 1871 г., журнал «Фрейзер», март, 1873 г.)
Он (Делеклюз) лишь однажды посмел бросить вызов мне в лицо, но это доставило ему столько неудобства, и он вышел из этого таким ушибленным, что в будущем ограничивался заговорами против нас за моей спиной, в то время как при встрече лицом к лицу выглядел возможно более цивильным. («За кулисами Коммуны», журнал «Фрейзер», декабрь 1872 г.)
X
Во время суда над членами Коммуны адвокат Асси зачитал письмо, которое прислали его клиенту пленные в Германии.
«Гражданин Асси. — Итак, вы вместе с ЦК пьяниц больше не задумываетесь о том, что мы устали от вашего фарса, ваших бесцельных и бесконечных интриг… Берегитесь, подонки! Вас ожидают все возможные провалы, ваши действия, лишенные здравого смысла и знаний, навлекут на вас ненависть пленных, содержащихся в Германии, а также суровое и беспощадное наказание со стороны достойных представителей всей Франции. Перейдя через границу, последний из пленных пойдет и вонзит в преступное сердце кинжал, что обезопасит законное правительство. Готовьтесь к выполнению приговора, который вам вынесли все пленные в Германии…. Смерть мятежникам! Смерть проклятому ЦК! Трепещите, разбойники!»
Прочитано и одобрено всеми пленными в Магдебурге, Эрфурте, Кобленце, Майнце и т. д.
Далее следует подпись.
XI
В одном из донесений Ларока, в частности, говорилось:
Посылаю вам имена друзей порядка и агентов, которые оказали неоценимые услуги. Жюль Массе, П. Вердье, Сигизмунд, Гайе, Таржест, Онобед, Туссэ, Артур Сейон, Жулия Франсиск Балтид, Э. Филипс, Салювикт, Маньо, Дульсан (42-ой батальон), Ролля, Верокс (семинарист), Д’Онтам, Сомме, Кремонати, Ташер де ля Пажери, Жозефина Легро, Юпитер (полицейский агент), управляющий кафе «Суэд», владелец кафе «Мадрид», Люсия, Арманс, Амели, маленькая Селестина из кафе «Принс», Камила и Лаура (кафе «Петерс»), мадам Вальди (предместье Сен‑Жермен), Линасс (пивовар).