Страница 39 из 41
26/VII-32.
Извините, что письмо написано карандашом – чернила расплываются на этой бумаге[472].
Ваше мнение о пьесе желательно получить в письменном виде[473], чтобы – в обоих случаях – театр поверил мне, как ему поступить.
Адрес: Москва, Тверской бульвар, д. 15, кв. 27. А. П. Платонов.
Впервые: Вопросы литературы. 1988. № 9. С. 153. Публикация Е. Литвин.
Печатается по автографу: АГ. КГ-п-57-10-5.
{164} М. Э. Козакову.
12 августа 1932 г. Москва.
Глубокоуважаемый тов. Козаков!
При этом посылаю вам рукопись пьесы «Высокое напряжение»[474] и рассказ «Русский воин»[475] для напечатания в журн[але] «Ленинград». Здесь же прилагаю отзыв (копию) А. М. Горького о пьесе[476]. Должен сказать, что пьесу я писал – по просьбе театра – в 4-х вариантах. Тот вариант, который читал А. М. Горький, – это театральный вариант: он короче и проще. Вам же я посылаю более развитой вариант и прошу печатать пьесу именно в таком виде. Тов. Лаврухин[477] знает, в чем дело.
Всего хорошего. Благодарю вас за дружественное отношение.
12/VIII 32. Андр. Платонов.
Адрес: Москва, Тверской бульв[ар], д. 25, кв. 27.
Впервые: Волга, 1989. № 8. С. 164–165. Публикация Е. Литвин. Печатается по автографу: РГАЛИ, ф. 1517, оп. 1, ед. хр. 189.
Козаков Михаил Эммануилович (1897–1954) – писатель, активный участник литературной жизни Ленинграда 1920–1930 гг.: член редколлегии журналов «Ленинград» (1930–1932) и «Литературный современник» (1933–1941), правления «Издательства писателей в Ленинграде»; входил в оргкомитет Ленинградского отделения Союза советских писателей, созданного в 1932 г. Журнал «Ленинград» анонсировал публикацию произведений Платонова в 9 и 10/11 номерах за 1932 г., «Литературный современник» – с 1 по 10 номер 1933 г., однако публикации не состоялись. Платонов дал уничижительную оценку художественному уровню произведений Козакова в рецензии на его пьесу «Чекисты» (1938). Пьеса посвящена контрреволюционному заговору 1921 г. в Петрограде, среди участников которого в пьесе фигурируют Н. Гумилев (расстрелян в 1922 г.), З. Гиппиус (в эмиграции с 1922 г.), Н. Клюев (в ГУЛАГе с 1934 г.) и А. Ахматова (в ГУЛАГе сын); журнал «Литературное обозрение» отказался от публикации рецензии Платонова (подробно см.: Воспоминания. С. 353–357).
{165} П. А. Павленко.
12 августа 1932 г. Москва.
Тов. Павленко. Петр Андреевич!
Вот всё посылаю тебе – как мы договорились[478].
Ответ нужно получить максимум к 15/VIII. Ответ – разрешение облреперткома (т. Залесского[479]) на постановку пьесы в 15-ю годовщину Октября[480]. Срочность разрешения нужна для театра, т[ак] к[ак] у него и так не хватит времени на подготовку пьесы[481]. Если дело будет касаться изменения фраз, то не надо задерживать – я переработаю и улучшу отдельные места. С прив[етом].
А. Платонов. 12/VIII.
Печатается по первой публикации: Страна философов, 2011. С. 618–619. Публикация Н. Корниенко.
Платонов был знаком с П. А. Павленко с 1928 г., однако отношения не сложились. Павленко председательствовал на вечере Платонова в ВССП 1 февраля 1932 г. и, как свидетельствует стенограмма вечера, неплохо ориентировался в ситуации, сложившейся вокруг Платонова после публикации «Впрок» (см.: Стенограмма творческого вечера Андрея Платонова // Воспоминания. С. 293–294, 307–308). После постановления «О перестройке литературно-художественных организаций» (от 23 апреля 1932 г.) статус Павленко в литературной жизни только укрепился и повысился: он включен в оргкомитет Союза советских писателей, принимает активное участие в самых разных мероприятиях 1932–1933 гг. В 1933 г. в редактируемом Павленко журнале «30 дней» печатается рассказ Платонова «Любовь к дальнему»; от публикации других рассказов Павленко откажется. Очевидно, этим же годом датируется отзыв Павленко на рассказ Платонова «Стройматериалы и оборудование», представляющий переработанный фрагмент повести «Ювенильное море»: «Рассказ полон графомании, написан – с начала до конца – с издевкой. Можно напечатать в известиях Психоневролог[ического] института – и нигде больше. Я против категорически» (ГЛМ, ф. 335, оп. 1, ед. хр. 36, л. 9 об.).
{166} И. В. Сталину.
Сентябрь-октябрь 1932 г. Москва.
ТОВАРИЩ СТАЛИН.
Полтора года тому назад я написал вам письмо, касающееся моей повести «Впрок», напечатанной в «Красной нови»[482].
Теперь я обращаюсь к Вам по другому вопросу.
Занятый работой в том направлении, о котором я писал Вам в первом письме, я между прочим написал небольшую пьесу «Высокое напряжение». При этом прилагаю копию протокола худполитсовета театра б. Корш, где эта пьеса заслушивалась[483]. Откровенно вам скажу, что я заинтересован в постановке этой пьесы, т[ак] к[ак] она дала бы мне средства для жизни, чтобы продолжать работу над основными рукописями, о характере которых я вам писал в первом письме.
Несмотря на положительную оценку пьесы театром и группой рабочих (худполитсовет), пьесу фактически не разрешили к постановке.
Далее моя просьба, наверное, вызовет у вас улыбку. Эта просьба действительно имеет комический и одиозный характер – я это сознаю. Я вас прошу дать указание о постановке моей пьесы.
Вы можете сказать: при чем же тут Сталин. – Для этого есть у нас соответствующие органы, туда и обратитесь.
Я обращался всюду, я никогда не отнял бы у вас времени этим письмом, если бы у меня был другой выход. Дело в том, что история с «Впроком» стала известна достаточно широко в литературных кругах. История эта мрачна для меня, и она имеет такие подробности (не могу судить, сколько в них правды и сплетни), что я никогда уже не выкарабкаюсь к литературной общественной работе.
При деловых отношениях со мной люди всегда вспоминают «Впрок» и то, что вами эта вещь оценена резко отрицательно (литераторам и это известно в подробностях).
Коротко говоря, никто никогда теперь не решится опубликовать что-либо, написанное мною, поскольку существует убеждение, что вы относитесь ко мне отрицательно. Только я один не думаю этого, потому что я отделил себя от «Впрока» и от других своих ошибочных произведений. Кроме того, глупо представлять вас в положении человека, «ненавидящего Платонова». Это значит вовсе не знать вас даже в своем воображении.
Таково мое мнение, но оно не имеет никакой силы.
Можно это письмо понять как бестактность с моей стороны. Нет, несмотря на кажущуюся его юмористичность или бестактность – когда я прошу у вас, руководителя всемирного рабочего движения, содействия к разрешению какой-то пьесы, – письмо вызвано действительной безвыходностью моего положения, абсолютной невозможностью обойтись без вашей помощи.
Каково бы ни было ваше суждение, я прошу Вас сообщить мне его непосредственно по почте, если вы найдете нужным, вообще ответить мне как-либо. Через литераторов отвечать, по-моему, нецелесообразно, потому что в случае отрицательного ответа мое положение ухудшится до крайних пределов, сверх возможности его терпеть одним человеческим сердцем.
472
Платонов писал в основном карандашом, в редких случаях (письма, официальные бумаги, некоторые беловые автографы небольших по размеру текстов) – ручкой. Желто-серая бумага, на которой выполнено письмо, среднего качества, но вполне пригодна для написания чернилами. Скорее всего, Платонов писал письмо карандашом (сохранившиеся черновики писем Сталину, Горькому, в государственные инстанции выполнены карандашом), текст получился без правки, и он не стал его переписывать чернилами.
473
Горький никак не отозвался на присланные Платоновым вместе с пьесой суждения московских инженеров и рабочих о «Высоком напряжении», хотя и использовал некоторые их замечания в письме Платонову от 26 июля: «Уверенно судить о достоинствах вашей пьесы мешает мне плохое знание среды и отношений, изображенных вами. А рассматривая пьесу с ее литературной, формальной стороны, нахожу ее своеобразной, интересной и достойной сцены. Недостатками являются: обилие монологов, покойники и гроба на сцене, слишком аллегорически назойливо сделанный Мешков с его «самоубийством», которое у вас похоже на «жертвенный отказ индивидуалиста от самого себя». Забыл сказать: очень хороший язык» (ЛН, 1963. С. 314).
474
В «Ленинграде», а затем и в «Литературном современнике» печатались пьесы, однако от публикации «Высокого напряжения» журнал отказался.
475
Рассказ Платонова «Русский воин» анонсировался в 9 номере журнала «Ленинград» среди публикаций журнала «Литературный современник» на 1933 год (см.: Ленинград. 1932. № 9. Задняя обложка).
476
Речь идет о письме М. Горького Платонову, см. прим. к п. 163.
477
Лаврухин Дмитрий Исаевич (1897–1939) – писатель из рабочих. До 1917 г. – слесарь на Балтийском, Шлиссельбургском и др. заводах Петербурга; в августе 1930 г. принят в Ленинградское отделение ВССП, в декабре 1930 г. – в РАПП (до этого входил в группу «Кузница»); член редколлегии ленинградских журналов «Резец» и «Ленинград»; автор повестей о рабочем классе («Повесть в очерках», «По следам героя», 1930) и рассказов на темы современного быта («Речь по поводу», 1931 – в «Издательстве писателей в Ленинграде»). В мае-июне 1932 г. Платонов был в Ленинграде в командировке от «Известий» и, очевидно, встречался с Лаврухиным. Лаврухин курировал работу литературных групп ленинградских заводов, и поэтому его могла заинтересовать как история создания пьесы «Высокое напряжение» (материалом пьесы послужили события на Ленинградском металлическом заводе им. Сталина в 1930 г.), так и оценка пьесы Платонова московскими инженерами и рабочими (см. рецензию на творчество Д. Лаврухина, написанную членом литературной группы завода им. Сталина, входившим в редколлегию «Ленинграда»: Никольский А. Заметки о творчестве Д. Лаврухина // Ленинград. 1932. № 1). В редколлегию журнала «Литературный современник» Лаврухин уже не вошел.
478
Речь идет о пьесе «Высокое напряжение», эта пьеса под другим названием («Объявление о смерти») фигурировала на вечере Платонова в ВССП (см. прим. 2 к п. 188). Очевидно, Платонов также передал Павленко и протокол худполитсовета театра (см. прим. 1 к п. 163).
479
Залесский Виктор Феофанович (1901–1963) – театральный критик, один из руководителей Всероскомдрама; в 1931–1932 гг. – член редколлегии «Литературной газеты», в 1932 г. – зам. директора МХАТ-2; печатался в журналах «На литературном посту», «Рабис», «Литературной газете». Заключение облреперткома в настоящее время не выявлено.
480
См. прим. 5 к п. 163.
481
См. прим. 7 к п. 163.
482
См. п. 151.
483
О протоколе заседания худполитсовета театра см. прим. 2 к п. 162, прим. 3 к п. 163. В протоколе содержались важные для объяснения со Сталиным аргументы. Рабочие и инженеры не просто поддержали пьесу Платонова, но отметили, что в пьесе нашли отражение «шесть новых условий» хозяйствования, сформулированных Сталиным в его речи на совещании хозяйственников (23 июня; опубл. в газете «Правда» 5 июля 1931 г.).