Зубы Дракона

Это был совет. Ланни подумал и решил его принять. Продолжалась гражданская война. Побеждает ли «вторая революция», или её душат? В любом случае, американскому любителю искусства, оказавшемуся между воюющими сторонами, повезло, что он нашёл воронку, в которой мог отсидеться! Если бы надзиратель был кокни, он бы сказал: «Если ты знаешь лучшую воронку, беги туда!»

Так Ланни лежал неподвижно и занялся психологией, предметом которым он до сих пор пренебрегал. Весь мир раньше был к его услугам. Он тратил свои усилия, чтобы получать и тратить. Но теперь мир уменьшился до нескольких кубических метров, и все, что он имел, было на нём, и кое-какие идеи он хранил в своей голове. Он стал вспоминать Парсифаля Дингла и понимать его точку зрения. Парсифаль не возражал бы быть здесь. Он получил бы редкую возможность для медитации. Ланни подумал: «О чём бы Парси-фаль стал медитировать?» Конечно, не о расстрелах, или о судьбе гипотетической революции! Нет, он бы сказал, что Бог был в этой камере. Что Бог был внутри, снаружи, таким же вчера, сегодня и всегда.

Тогда Ланни подумал о Фредди Робине. Фредди был в таких местах, как это, и имел ту же еду не в течение трех дней, а в течение более года. Что он говорил себе все это время? Что он нашел внутри себя? Что он делал и думал, чтобы скоротать время, чтобы выдержать то, что произошло, и ожидать того, что может произойти? Казалось, наступило время для Ланни исследовать свой запас моральных сил.

Во вторник утром два тюремщика подошли к его камере и открыли дверь. «На выход, на выход», — крикнули они, и он подчинился быстро, как сумел. Он был слаб из-за отсутствия пищи и физических упражнений. Он не решался дышать воздухом в этой камере. Кроме того, его сердце колотилось, потому что все его упражнения в психологии не сумели удалить его нежелание быть расстрелянным, или идею, что это может быть его последний марш на смерть. Выйдя из камеры, у него закружилась голова, и ему пришлось прислониться к стене. Один из тюремщиков помог ему подняться на пролёт каменной лестницы.

Они привели его к входной двери. Они собирались его освободить! В то мгновение он так и подумал. Но потом он увидел тюремный фургон, то, что в Америке называется «Черная Мария», а в Германии «Зелёная хозяйка». Солнечный свет ударил по глазам Ланни, и он был вынужден их плотно закрыть. Тюремщики, очевидно, были знакомы с этим явлением. Они провели его, как будто он был слепым и помогли ему, как если бы он был калекой. Они посадили его в машину, и он споткнулся о ноги нескольких других мужчин.

Двери закрылись, и свет стал милостиво тусклым. Ланни открыл глаза. Теперь они стали как у совы, он смог увидеть полноватого, мрачного джентльмена, который мог быть бизнесменом, сидящего прямо напротив прохода. На стороне Ланни сидел маленький еврей в очках, который мог быть неудачливым журналистом. Ланни, никогда не отказывавшийся от любезности, произнёс: «Guten Morgen». Но человек, сидевший напротив, приложил палец к губам и кивнул в сторону охранника, который вошел в фургон и занял свое место у двери. Очевидно, «Sprechen verboten» и здесь было правилом.

Но некоторые люди имеют смётку, которая не оставляет их даже, когда они попадают в тюрьму. Маленький еврей положил руку на руку Ланни, которая лежала на сиденье между ними. Он резко нажал пальцем, и в то же время, повернув голову в сторону Ланни и от охранника, он тихо прошептал: «А» как будто он начинал урок пения, или показывал горло врачу по поводу ангины. Затем он быстро нажал два раза, и прошептал: «Бэ», вторую букву немецкого алфавита. Тогда три нажима: «Цэ!» — Третья буква; и так далее, до тех пор, пока другой кивал головой. Ланни слышал перестуки в своей тюрьме, но не был уверен, был ли это шум водяных труб или какой-то код, которого он не знал.

Это был простейший из кодов и еврей нажал восемнадцать раз, а затем ждал, пока Ланни не подсчитал, что это была буква R. Таким образом, медленно и осторожно, он прописал слово «R-O-E-H-M». Ланни предположил, что маленький человек давал свое имя, и был готов нажать «Бэдд» и был рад, что оно было коротким. Но нет, его новый друг продолжал. Ланни рассчитывал букву за буквой: «E-R-S-C-H-O-S". К этому времени маленький еврей должен был почувствовать движение руки Ланни под его нежными нажимами, и понял, что Ланни осознал смысл послания. Но он закончил слово, чтобы убедиться. Это заняло в два раза больше времени, чем это заняло бы на английском языке: «Рём убит».

Эта короткая фраза имела огромное значение для Ланни. Она позволила перебрать все многообразные фантазии, которые родились у него в мозгу за последние три дня и четыре ночи. Если Эрнст Рём, начальник штаба С.А, был убит, это должно означать, что «вторая революция», о которой так много говорили, не удалась. Ещё большее значение фраза получила, когда нажатия продолжились и Ланни вычислил буква за буквой, слова «в Штаделхайме». Это была как вспышка молнии в тёмную ночь. Эти слова дали понять Ланни, что за стрельба там была. Начальник штаба и его многочисленные помощники собрались на совещание! Их там схватили, вывезли из Висзее и расстреляли где-то в мрачной старой тюрьме! Быстрый палец настучал имя Хейнес, а затем снова страшное слово «erschos-sen.» Ланни знал, что это был начальник полиции Бреслау, который возглавлял банду, которая сожгла рейхстаг. Он был одним из самых печально известных нацистских убийц, и Хьюго назвал его как одного из коллег-извращенцев Рёма, и гостя на вилле в Висзее.

И когда появилось имя Штрассера! Ланни перехватил руку маленького еврея и настучал имя «Отто». Но другой убрал руку прочь и настучал «Gr", и Ланни понял, что это был Грегор Штрассер, который при нём получил выволочку от фюрера, и чьё выступление он и Ирма слышали на Versammlung в Штутгарте. Отто Штрассер был основателем ненавистного «Черного фронта» и был в изгнании со смертным приговором. Но его старший брат Грегор ушел из политики и стал директором химических заводов. Ланни был удивлен, когда Хьюго упомянул о его встречах с Рёмом.

Маленький еврейский интеллектуал провёл восхитительное время, нарушая правила и рассказывая сплетни своему спутнику, объяснявшие ему смысл потрясающих событий последних трех дней. Даже в тюрьме новости проникают и распространяются. В наше время никогда не было новостей, таких как эти! Энергичный палец настучал имя Шлейхера. Одно время канцлер, прозванный «социальным генералом», который очень старался не пустить Гитлера во власть, который убрал фон Папена, а затем был убран в свою очередь. В последнее время он заигрывал с недовольными и жаждал попробовать сладости власти снова. «Шлейхер убит!» Высший офицер рейхсвера, ведущий Юнкер, один из священной правящей касты! Ланни посмотрел на лицо полноватого господина через проход, и понял, почему его глаза были широко открыты и испуганы. Мог ли он видеть мизинец еврея, опиравшийся на руки Ланни, и он, возможно, считал нажимы? Или он был просто в ужасе от того, что жил в таком мире?

Ланни услышал достаточно имен, и в свою очередь начал энергично постукивать. «Wohin gehen Wir?» Ответ был: «Тюрьма мюнхенской полиции». Когда он спросил: «Зачем?» маленький еврей не пытался ответить нажатием пальца. Он просто пожал плечами и распростёр две руки, еврейский способ сказать на всех языках: «Кто знает?»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Урок кровавый

В тюрьме города Мюнхена с Ланни обходились как с обычным заключённым. Что для него это стало большим облегчением. Его должным образом «зарегистрировали»: имя, возраст, национальность, место жительства, род занятий, последнее он обозначил как Kunstsachverstandiger[184], чем озадачил человека за столом, но от этого как будто он не получил ничего. С четырёхдневной рыжей бородой Ланни больше походил на бандита, или чувствовал себя таковым. Оказалось, что он был под «защитным арестом». Ему грозила серьезная опасность, кто-то может его обидеть, и поэтому любезное гестапо охраняло его от этой опасности. Под этим предлогом фюрер с его «комплексом законности» держал сто тысяч мужчин и женщин в заключении без суда или обвинения. Американец потребовал уведомить своего консула, на это ему сказали, что он может обратиться к «инспектору». Но не сказали, когда и как он мог увидеть этого персонажа. Вместо этого с него сняли отпечатки пальцев, а затем сфотографировали.

184

специалист в области искусства (нем.)