Библиотекарша

- Да, я смотрела это шоу. Ну ты и выдала, Ника. По-моему, этот ведущий тебя уже ненавидит. Как только ты появляешься в его студии, тут же переворачиваешь все с ног на голову. Кстати, по закону жанра, чем сильнее изначально мужчина и женщина ненавидят друг друга, тем большая вероятность того, что ненависть трансформируется в противоположное чувство...

- Упаси Боже, - отмахнулась Ника, - в своего брата-журналиста я уж точно не втрескаюсь. Мы из одной речки рыбу удим, нам не до глупостей!

- Еще я думала, что ты подерешься в студии с ее адвокатом. Ну ты даешь, Ника, это же сам Гершвин, а ты сцепилась с ним, как с приготовишкой. Ты заставила его оправдываться, это жестоко!

- Потерпит! - Ника ударила кулаком по раме кабины. - Подумаешь, "модный лоер", распустил хвост, как павлин, такой самодовольный, прет, как поезд из тоннеля! - девушка покраснела. - Приятно, когда удается поставить на место такого зазнайку!

- Он потом тебя на Техналожке не подкарауливал, чтобы надавать по шее?

- Подкарауливал, но не затем, чтобы наподдать; приглашал в ресторан при "Астории" поужинать. Сказал, что уважает сильного оппонента и давно уже не встречал таких, как я, все больше всякую шелупонь по носу щелкал.

- И ты? - Лиля была заинтригована.

- Поблагодарила и вежливо ответила, что ужинаю в "12 апреля". Туда этот милорд точно не пойдет: он не признает кафе, где чашка кофе стоит дешевле тысячи. В первый момент он сморщил нос, но потом вернул лицо и заверил, что должен мне хороший ужин и в следующий свой визит в Питер предложит мне другой ресторан, на мой выбор...

- По-моему, он своего добьется, Гершвин может дожать любого судью или следователя, и от тебя не отстанет.

- Я пойду с ним ужинать только тогда, когда сама захочу, и туда, куда захочу, - отчеканила Ника, - потому, что я не судья и не следователь, и на меня его харизма не действует... В общем, я подняла серьезную тему. К сожалению, многие родители просто разучились нормально разговаривать с детьми, все больше воспитывают их окриками, шлепками и ремнем, и уже много детей оказалось в травматологии после таких "воспитательных приемов", а уж степень морального вреда оценить сложно. "А вы не лезьте, сами разберемся! Своих родите и воспитывайте! Меня саму так воспитывали! Не ваше дело!". Детей калечат если не физически, то морально, они начинают бояться родителей вместо того, чтобы их любить, а так быть не должно, Лиля! В том же фильме с Гундаревой дети все-таки любят своих родителей, а не боятся потому, что отец и мать с ними разумно разговаривают, а не орут и не отвешивают тумаки!

- Нас с Антоном родители пальцем не тронули, - тихо сказала Лиля, растроганная искренней болью в глазах и голосе Ники.

- Нас с сестрой тоже - нам достались нормальные родители, а не питекантропы. И мы их тоже любим, а не боимся.

Лиля кивнула.

*

У тротуара стояло пять блестящих междугородних автобусов "Санкт-Петербург - Выборг", и первый был уже наполовину полон. В воскресенье многие стремились поехать за город на экскурсию или просто на природу.

Ника и Лиля ждали у подножки и, когда водитель уже залез в кабину, увидели, как через дорогу от метро к ним спешит Тася.

- И как только она ухитряется не опаздывать на работу? - Ника посмотрела на часы.

- Может, потому, что живет через дорогу? - про себя же Лиля подумала, что ни за какие коврижки не смогла бы жить в квартире, выходящей окнами на ворота следственного изолятора...

- А опаздывают как раз те, кто живет через дорогу: думают, что времени еще много, а им всего-то дорогу перейти, вот и выходят в последнюю минуту. А расстояние дисциплинирует, приучает рассчитывать время.

- Необязательно. В Мадриде до любой точки можно за 15 минут дойти, и моя библиотека - на соседней улице, но я никогда не опаздываю.

- Ну, ты же уникум. Привет, Таська!

- Фу-у, на Техналожке в переходе не пробиться! - шумно перевела дыхание Таисия, - все, блин, ломятся на синюю линию!

- Воскресенье; все едут погулять.

- Гуляли бы, блин, за городом!

В автобусе они забрались на заднее сиденье. При виде сидящей посередине Таси больше никто не пытался туда подсесть. Даже среди своих товарок, надзирательниц женского отделения СИЗО, Тася выглядела настоящей великаншей. Натуральная блондинка, благодаря матери-поморке, с некогда миловидным, но огрубевшим лицом и резким прокуренным голосом. Даже крепкая мускулистая Ника выглядела рядом с ней субтильной, а Лиля вообще напоминала былинку. На Тасе так привычно смотрелась форма, камуфляж "березка", что в цивильной одежде она выглядела неуклюже и нелепо. Ее подопечные знали, что Тася хоть и может рявкнуть для острастки, но справедлива и отзывчива, а коллеги не решались лишний раз с ней спорить; она умела отбрить кого угодно. А Ника и Лиля знали, что Тася - добрейшей души человек и большая любительница шуток и розыгрышей.

- Вот они и едут за город, - сказала Ника, - только для этого сперва нужно доехать до вокзала или автостанции на метро... Как тебе.

- Как прошла неделя? - спросила Лиля, предотвращая язвительную реплику Таси.

- Как всегда хреновски. Девчонки, а вы уверены, что погода будет? - Тася посмотрела в окно. - Как в прошлый раз, когда мы вместо Летнего Сада полдня просидели в "12 апреля" потому, что дождь шел стеной и выйти было невозможно... Я тогда у них все чебуреки съела, пока туча ушла!

- Дождь идет нам навстречу, - пояснила Ника, - пока доедем, тучи будут уже над Питером, а в Выборге выйдет солнце. Может даже искупаемся...

- Слуга покорный! Купайтесь сами. В заливе вода в свиное ухо скручивает. Я на бережку покурю, ваши шмотки покараулю!

- Да, только псих может попытаться что-то украсть у тебя! - рассмеялась Лиля.

- На то и нужны друзья, чтобы им можно было доверить шмотки на пляже, - добродушно рассмеялась Тася.

* Выборг

Ника оказалась права: по дороге они видели, как дождевые тучи тянутся навстречу автобусу, оставляя за собой ярко-синее июльское небо с редкими белыми облачками и, словно арку над Выборгом, семицветную радугу.

У автостанции на них со всех сторон налетели зазывалы, предлагая пешие и автобусные экскурсии по городу. Пробившись через этот заслон, девушки направились к железнодорожному вокзалу. Обратно они решили ехать электричкой. Ника и Тася хотели показать Лиле новую скоростную "Ласточку".

Уточнив расписание и просчитав время, подруги направились на набережную, где можно было искупаться, а потом наметили сходить в парк "Монрепо". Столпотворение у крепости их не вдохновляло. "Полдня только в очереди за билетами простоим!".

*

Побродив по аллеям, они вышли на берег, откуда открывался вид на остров Людвигштайн, закрытый для посещений. Остров выглядел неприветливо - неухоженный, какой-то пасмурный в солнечный день; деревья скрюченные, голые и черные, как после пожара.

- Жутковатое местечко, - сказала Лиля.

- Да, как в фильме ужасов, - согласилась Ника.

- А я бы на этом островке классно отдохнула бы после дежурства! - хмыкнула Тася.

- Думаешь, твой контингент хуже того, что бывает в "нехороших местах"?

- Да и среди коллег такая публика встречается, что любого монстра переплюнут! Сама видела, когда "подрабатывала"!

- Видела. Как ты их еще терпишь?

- Ты же своих жаб терпишь!

- Только и того, что терплю, - Ника расстегнула яркую ветровку.

- В таком случае мне повезло, - сказала Лиля, - у меня весь коллектив - только Елена Владимировна, нормальная женщина. Бухгалтер и техничка - тоже хорошие.

- Повезло тебе! - в один голос откликнулись подруги.

Когда они шли к выходу из парка, Тася сообщила:

- Оля учит "Реквием" Ахматовой"... Вот же пошла сейчас тенденция, клеймить позором гадов-вертухаев почем зря, я полистала Олькин учебник... Не открыли засов; не взяли передачу... А был ли у них другой выход?