Страница 20 из 23
— Да ну вас!-вспыхнула молодая женщина и замахала на нас рукой.
Взрыв хохота был ответом на это. Мы развеселились и, наверное, еще некоторое время продолжали бы болтать о пустяках, если бы в эту минуту в клубе не появилось новое лицо.
Это был высокий представительный мужчина, прекрасно одетый, в габардиновом пальто и мягкой фетровой шляпе, белом шелковом кашне, с художественной небрежностью выпущенном наверх. Приподняв шляпу и с вежливой улыбкой сделав общий поклон, посетитель остановился у стола Валентина и осведомился, может ли он зарегистрировать свою собаку. Около себя он придерживал накоротке крупного, превосходно сложенного и прекрасно выглядевшего пса, который, озираясь, злобно скалил на окружающих свои клыки.
— Хорош дракончик? — сказал, обращаясь к нам, начальник клуба, взглядом знатока окидывая собаку. — Можно ставить на любой пост, не подпустит.
— Как кличка?-спросил Валентин, кладя перед собой книгу записи породистых собак.
— Кембль.
Пользуясь наступившей паузой, Сергей Александрович вытащил папиросу и принялся мять ее между пальцев. Владелец Кембля мигом извлек из кармана пальто изящную никелированную зажигалку, сделанную в виде миниатюрного пистолетика, и, щелкнув перед лицом несколько опешившего начальника клуба, любезно дал ему прикурить.
— Благодарю. Изящная вещица, — сказал тот, беря зажигалку в свои руки и любуясь ею. — Где приобрели?
— Подарок приятеля, — ответил спрошенный, сопровождая свои слова самой привлекательной улыбкой.
— Вот вам возможность проверить вашу теорию насчет кличек и всего прочего, — говорили мы спустя несколько минут Сергею Александровичу, перейдя вместе с ним в его кабинет, чтобы не мешать Валентину заниматься с посетителем.
— Кембль. Редкая кличка…
— …по которой, пожалуй, ничего не определишь,- подсказал боксерист.
— Ну, почему же! Кембль, если не ошибаюсь, известный английский актер-трагик прошлого столетия. Отсюда можно допустить, что данный гражданин должен близко интересоваться искусством, может быть, даже сам человек искусства… Наверное — актер. Что же касается самой собаки…
Дальнейшие рассуждения были прерваны телефонным звонком. Сергей Александрович снял трубку и занялся деловым разговором. Нам же пора было уходить.
2
— А вы знаете, он действительно актер! — говорил мне через неделю Сергей Александрович.
— Кто?
— Хозяин Кембля. Помните, приводил при вас собаку? Любезнейший человек и страстный любитель собак! Уже принес Валентину контрамарки, приглашал меня в театр. Читал про него рецензию: отмечается способность к перевоплощению — первое качество всякого настоящего артиста. Валентин от него без ума! Фамилия — Симкин; вы его должны знать по афишам, хотя он у нас недавно.
По разговору Сергея Александровича было видно что не только Валентин, но и сам он уже подпал под обаяние нового члена клуба.
Правду сказать, основания к этому были полные. Симкин, с которым вскоре познакомился и я, бесспорно относился к числу тех людей, которые умеют понравиться мужчине или женщине — безразлично, умеют заинтересовать вас остроумной содержательной беседой, даже увлечь, и сделать так, что раз от раза вы будете все с большим удовольствием встречаться, говорить с ним. Этому немало способствовала и улыбка, неизменно сопровождавшая все его действия и высказывания, приветливая, предупредительно-умная, но отнюдь не льстивая или казенно-обязательная, какую иной раз носят некоторые люди, желающие показать, что вы очень приятны им. Симкин оказывал мелкие услуги клубу; при его активном участии был организован хороший шефский концерт силами артистов — членов клуба, которым был отмечен двадцатилетний юбилей со дня основания нашего клуба. — Очень приятный человек, очень, — говорил мне при следующей встрече начальник клуба. — Приятный и полезный, но пес у него — дурной.
— Почему? — удивился я. — Не вы ли хвалили его?
— Я и сейчас не меняю о нем своего мнения, что касается экстерьера. Но по характеру — дурной. Никогда не знаете, что он может сделать. Можете гладить его, идти с ним рядом, и вдруг ни с того, ни с сего он хватает вас. Какие-то странные повадки. Ласкаешь, а он хватает! Непонятная двойственность натуры, какой я никогда не встречал у собак. Я уж интересовался, в каком возрасте Симкин взял Кембля, — может быть, это результат каких-нибудь ненормальностей, пережитых в раннем периоде жизни, частая смена хозяев? Нет, говорит, что держит его со щенка.
— Вероятно, характер хозяина! -пошутил я. — Вы же сами говорили, что…
Сергей Александрович ничего не ответил, и я не понял, согласился ли он со мной или считал мое замечание неуместным, поскольку речь шла о человеке, который всем нам был симпатичен.
3
Последовавшие за тем месяца два я был сильно занят и не виделся с Сергеем Александровичем. Наконец, выдался свободный денек. Я направился в клуб и застал своего друга с газетой в руках.
— Читали? — встретил он меня.-Американский конгресс опять отпустил миллионы долларов на подрывную работу против нас и стран народной демократии! Нет, вы послушайте только, что пишут эти господа!-с возмущением потряс он газетой.- «Убийство является решающим оружием…» Или вот еще: «Мы готовим шпионов, диверсантов и специалистов по части самых беспощадных методов «психологической войны». Их обучают, как можно проникать на русские предприятия, чтобы достать там какую-нибудь важную информацию. Они учатся технике взрыва мостов, железнодорожных составов и военных заводов…» И дальше: «Это включает в себя тайную заброску замаскированных агентов, печатного оборудования, радиопередатчиков, ядов, взрывчатых и зажигательных веществ». Хороша «психология»! И до чего наглы: сами же трубят об этом, разоблачают себя!
Помимо благородного негодования, сейчас в нем говорила и практическая озабоченность, ибо он тотчас добавил:
— Надо лучше охранять наши предприятия. Промышленность- основа нашего могущества. Да! Кстати! Вы знаете новость: Симкин продал своего Кембля!
— Такую хорошую собаку?!
— Да. И даже не очень дорого взял. Говорит, тесная квартира, негде держать, ну… и так далее, что говорят обычно в таких случаях, — Сергей Александрович не скрывал своего огорчения. — Меня всегда возмущает, — признался он, — когда возьмут собаку, растят, балуют ее, а потом — бац! Надоела! — И сбывают с рук, как ненужную вещь. А собака — это не вещь!
— Он говорит, — произнес появившийся в комнате Валентин, — что заведет собаку снова, когда получит новую квартиру…
— Слова!-Сергей Александрович выразительно махнул рукой, из чего я заключил, что ореол Симкина значительно потускнел. В клубе не любят, когда собаковод беспричинно продает хорошую собаку. А Кембль был бесспорно отличным псом.
— Вот вам и страстный любитель собак! — заметил я.
— Да… Правда, у Кембля есть один существенный недостаток.
— Что за недостаток?
— У него нет родословной.
— Как — совсем?
— Совсем. Неправда ли: даже странно — такой хороший пес! По его экстерьерным достоинствам он мог бы служить производителем, а теперь приходится использовать его только как рабочую собаку. При его злобности он должен быть неплохим караульным псом. Мы уже проверили его, — все рефлексы работают хорошо, не боится ни выстрелов, ни других сильных отвлечений. Симкин поставил нам условие: чтобы мы сообщили ему, где будет работать собака. Все-таки, говорит, как-то легче, когда знаешь, где и как живет твой пес…
— И вы сказали?
— Конечно, нет!
— Я сказал, — признался вдруг Валентин, краснея.
— Ты?!-уставился на него начальник клуба.
— Ну да, он спросил меня, и я сказал.
— Валентин, — строго произнес Сергей Александрович, — делаю тебе замечание: вовсе не обязательно всем знать, куда идут приобретенные нами собаки!