Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 77 из 80

Мысль о том, что я испытаю, по крайней мере, один приход, грела меня, словно ласковое пуховое одеяло в холодную зимнюю ночь. Я ходил туда-сюда по длинному полутемному больничному коридору и все время представлял, как куплю грамм опиума, приду домой, не спеша приготовлю, выберу раствор в шприц, вколю его в вену, возьму контроль и… А потом уже начну жить нормальной трезвой жизнью. Но сперва…

Сколько уже повыгоняли из этой больницы! Два алкаша нашли деньги, дали их третьему, который на улицу выносил по вечерам мусор, тот купил бутылку водки в ларьке, принес в отделение… тут же был обыскан милиционером, постоянно дежурившим на первом этаже, и уличен. Несмотря на его пожилой возраст и слезные просьбы, его выписали на следующее утро. Толстый наркоман с бритой головой, весь в татуировках, тоже исхитрился достать водку (хотелось уже чего угодно!) и опять-таки был застукан и изгнан. Через день он пришел за вещами и сообщил, что едет реставрировать какой-то подмосковный храм с коммуной бывших наркоманов. Он не хотел опять начинать!

Тип, который кололся в пах, сдружился с кавказцем, которому было так плохо на ломках, что его абсолютно закололи галоперидолом — он все время лежал в палате, как труп, и выходил иногда покурить, еле переставляя ноги, а изо рта его капала слюна, как у дебила; они вдвоем все время пытались вышустрить опиум, названивая друзьям, чтобы те подвезли, но пока не получалось.

Я же вел себя исключительно дисциплинированно и все время сообщал доктору, что мне уже давно пора домой, торчать я не собираюсь и тяги у меня нет, а здесь я схожу с ума от скуки и безделья.

«Зачем вмазываться здесь? — спрашивал я себя, наблюдая кавказца и его друга. — Это же просто какой-то маразм, а не удовольствие! Вот я выйду и… тогда оторвусь!»

Я так замучил доктора просьбами о выписке, что он решил отпустить меня.

— Вообще-то ты еще недолечен, но раз ты так настойчиво просишь… Последний раз спрашиваю: кодироваться будешь?

— Нет!

— Налтрексон?

— Нет-нет.

— Ладно, — вдруг улыбнулся он. — Если ты так уверен в собственных силах, может быть, ты действительно бросишь… Может, у тебя и получится. Выпишу тебя завтра. Но нужно будет пить лекарства еще три месяца, приходить ко мне…

— Конечно, конечно, — заверил я, а про себя подумал: «Ничего-то ты не понимаешь в наркомании, дорогой мой нарколог… Хотя стараешься. Ну как можно вытащить человека из целого мира, именуемого „Опиум“, самому не проведя в нем ни секунды! К сожалению, тут ничего не объяснишь. К примеру, такое, казалось бы, наипростейшее понятие — эйфория. Испытай ее, и, клянусь, для тебя не будет уже все так однозначно, как раньше, когда ты изучал по учебнику „действие морфина“ и „абстинентный синдром“! Но лучше, конечно, ничего этого вообще не знать — не пробовать ни разу. Потому что это в самом деле страшная вещь, и она способна подчинить себе любого! Я не знаю, кем нужно быть, чтобы освободиться от нее, познав ее в полной мере!»

«А я?!» — горестно подумал я про себя, но вслух сказал врачу:

— Спасибо, доктор, я сделаю все, что вы скажете… Я больше не хочу.

Доктор был доволен. Наркоман всегда врет, даже когда говорит «здравствуйте».

На следующий день кавказец договорился, и ему подвезли два грамма. Его друг с одними паховыми венами совершенно в наглую ходил по всем палатам и спрашивал нитку. Он нашел ее у юной легкомысленной девушки, скучающей по мужу. Потом прямо при медсестрах растягивал ее вдоль, измеряя длину.

Они втащили опиум и ангидрид через окно и заперлись втроем в туалете, так что вскоре врачи заметили, что они пропали. Дежурная медсестра заходила во все палаты, спускалась вниз, несколько раз дергала дверь туалета, откуда девушка отвечала оскорбленным тоном: «Здесь я!»

Наконец они все-таки сварили и там же вмазались. Когда они появились в отделении, врачи все сразу поняли, завели девушку в кабинет, и та всех застучала.

Когда я зашел в палату, она сидела почему-то на моей кровати и плакала, а над ней стоял мягко и ехидно улыбающийся бритоголовый врач.

— Не выгоняйте меня! — ныла она. — Простите! Я больше не буду, я… Я не смогла удержаться, я не хотела, но как увидела раствор… Не могу-у-у! Не выгоняйте меня, пожалуйста!

— Да… — улыбнулся бритоголовый врач. — Вот что значит не знать современной фармакологии! Ладно, кайфуй пока, сорок минут у тебя есть…

— А что потом? — со страхом спросила девушка.

— Налоксончику, ну и…

— Не надо! Не надо! — зарыдала девушка.

Я вышел из палаты, почему-то злорадно посмеиваясь, и пошел к телефону. Один звонок — все нормально, меня ждали, и меня все ждало.

В коридоре кавказец и его дружок самыми последними словами поливали девушку.

— Сука! Мы ей все сделали, чтобы ей хорошо было, а она, падла, всех заложила, гнида!

Вскоре девушку потащили в процедурный кабинет, где вкатили что-то такое, от чего ее дико затрясло и вообще стало жутко плохо. Она продолжала рыдать, а ее подельников выписали.

Я попрощался с врачом, взял лекарства на первое время, спустился по лестнице и вышел на улицу.

Ровно месяц я провел в больнице — теперь я настоящий наркоман, я имел этот опыт, и сейчас он закончен.

«Один раз — не пидарас, — сказал я самому себе. — С одного раза не кумарит. И вообще я так мечтал хотя бы об одном приходе все это время! Но больше торчать я, конечно же, не буду — не хочу! Ну, может быть, раз в месяц… Нет, нельзя! Вот сейчас только сделаю один раз, последний… И все».

Я шел по улице, меня совершенно не ломало, не кумарило, и только нервная дрожь от антидепрессантов заставляла тело вибрировать в такт сладким предвкушениям, охватывавшим полностью все мое существо.

Я сразу же поехал к человеку, которому звонил.

Через неделю я проснулся и понял, что пришел в исходное, добольничное, состояние. Конечно же, за одним разом последовал второй (доза села, но ведь не выбрасывать же!), потом — третий (Бог троицу любит) и т. д. Лекарства я бросил пить в тот же день, как вышел, — надоело чувствовать себя бараном.

Я ощутил жуткое отчаяние — что же мне делать?! Садиться в тюрьму? Уходить в монастырь? Войти в один процент? Но как?..

— Все! — решительно произнес я вслух. — С завтрашнего дня буду ломаться! Схему я теперь знаю: три трамала, два феназепама, два реладорма на ночь… И никакой больницы не надо! А сейчас… Последний раз перед окончательной переломкой…

И я сладко улыбнулся, дрожа от начинающегося кумара, вспомнив, что у меня в холодильнике лежит грамм опиума.

КАК Я ИЗЛЕЧИЛСЯ ОТ НАРКОМАНИИ

Раздвинет опиум границы сновиденья…

Шарль Бодлер