Страница 20 из 37
Несмотря на все трудности зимнего 100-вёрстного пути, 1 января отряд прибыл на место. Манзы, среди которых по разным сведениям насчитывалось от 300 до 400 вооружённых, никакого сопротивления не оказали. Несколько дней Дьяченко усмирял манз, продовольствуя отряд за их счёт, наказал виновных, а вожаков — Ю-хая с двумя помощниками, включая Ли, арестовал и отправил в Раздольный. На место прежнего главного старшины им был поставлен Ли-гуй. 10 января подполковник телеграфировал о водворении порядка. Усилив гарнизон поста в Находке, он отдал распоряжение о передислокации туда одной из рот 3-го Восточно-сибирского линейного батальона. Однако исполнение этого распоряжения требовало времени, так как прежде следовало выстроить для солдат достаточных размеров казарму. Поэтому в ближайшие месяцы удельной фактории и золотым приискам на Путятине и Аскольде предстояло довольствоваться прежней слабой защитой. Опасность такого положения сознавалась отдельными должностными лицами. Так, начальник штаба Фуругельма, полковник М.П. Тихменёв, учитывая царившие среди манз настроения, находил произведённое Дьяченко усмирение недостаточно суровым. Он в нескольких донесениях предупреждал о возможности вооружённого выступления китайского населения, но его прогнозы не нашли понимания у вышестоящих инстанций.
Между тем, предпосылки для столкновения окончательно сложились ещё в сентябре, после изгнания золотоискателей с Аскольда и объявления запрета на промывку. Запрет этот, касавшийся равно островных и материковых приисков, сильно ударил по интересам всех манз. Пострадали как старатели, так и скупщики золота, купцы, держатели игорных фанз, земледельцы, поставлявшие продовольствие. Волнения на Сучане лишь обозначили недовольство китайцев, уже тогда грозивших русским резнёй, но не исполнивших своей угрозы. Сравнительно же мягкое наказание только раззадорило потенциальных погромщиков. Однако иного результата нельзя было ожидать, ввиду позиции иркутских властей. Расширительно трактуя 1-, 8- и 10-ю статьи Пекинского договора, согласно которым российское правительство обязывалось оставить на присоединяемых территориях оседлых подданных Дайцинской империи и гарантировало им право экстерриториальности, генерал-губернатор Восточной Сибири считал всякого такого китайца неподсудным российским законам. То обстоятельство, что договор подразумевал лишь прочную оседлость и ограничивал занятия китайцев земледелием, зверобойным и лесным промыслами, Корсаковым в расчет не принимались74.
Упрекавший позднее «высшее местное начальство», иначе говоря, Фуругельма в благодушии, генерал-губернатор, донося рапортом от 27 февраля 1868 года о волнениях на Сучане военному министру, генералу Д.А. Милютину ограничился просьбой содействовать соединению южноуссурийской и нижнеамурской линий с государственной телеграфной сетью. Во всех остальных отношениях Корсаков явно считал возможным ограничиться распоряжениями Дьяченко. В Петербурге же тогда, судя по всему, больше опасались не новых волнений, а возобновления незаконной добычи золота на землях удельного ведомства. Именно сё имел в виду председатель департамента уделов Министерства императорского двора граф Ю.И.Стенбок, когда 6 апреля 1868 года просил управляющего Морским министерством генерал-адъютанта Н.К.Краббе распорядиться о передаче в подчинение управляющему находкинской факторией, коллежскому советнику Г.В.Фуругельму (брату губернатора Приморской области), парового судна75. 4 мая Краббе отказал Стенбоку, пообещав только, что суда Сибирской флотилии непременно будут заходить в Находку. Петербургские сановники ещё не знали о трагедии, разыгравшейся на Дальнем Востоке в те самые дни.
Изгнание манз с острова Аскольд осенью 1867 года, конечно, не отбило у них охоты к быстрому обогащению. Слухи же об аскольдовских россыпях, распространявшиеся всё шире и даже проникшие в европейскую печать, взволновали окрестное китайское население. Как утверждает рапорт контр-адмирала Фуругельма: «В течение зимы 1867 г[ода] в пограничной Манчжурии, и преимущественно в г[ороде] Хунчуне, сформировались партии, достаточно вооружённые, и пройдя, некоторые сухим путем, а другие прямо морем, в начале апреля явились на Аскольде и начали разработку золота. Не имея крейсера возле этого острова, мы не могли ничего знать об их появлении»76. Канонерка «Соболь» тогда ещё стояла во льду амурского лимана. Единственная же зимовавшая в южных гаванях паровая шхуна Сибирской флотилии — «Алеут», лишь 8 апреля 1868 года начала кампанию во Владивостоке, откуда первым делом направилась к посту Речному, затем в Посьет и залив Славянский.
Оттуда шхуна 17 апреля возвратилась во Владивосток, погрузила дрова и вскоре после полуночи 19 апреля, несмотря на туман, снялась с якоря для перехода к острову Аскольд. В 7 часов утра «Алеут» вошёл в бухту Наездник и бросил якорь. Светало. Температура воздуха, державшаяся ночью на уровне + 7° Реомюра (около 9° Цельсия), только начала повышаться. Тем не менее, весь берег уже покрывали люди, занимавшиеся промывкой золота. Чуть поодаль возвышались три лачужки. Не могло быть сомнений — на остров пробрались китайские старатели. Лейтенант Этолин распорядился спустить три шлюпки, назначил десант в составе двух унтер-офицеров и 16 матросов, и в сопровождении подпоручика Петровича, прапорщика Майлова и доктора, коллежского ассесора Кюзеля, отправился на берег.
Тем временем манзы, спешно покинув свои разработки, поднялись на склоны окружавших бухту сопок, ближе к лесу. Это показалось Этолину подозрительным, и, оставив две шлюпки на воде, он высадился первым, чтобы осмотреться. Вскоре около 50 невооружённых манз двинулись вниз, заставив лейтенанта подозвать обе шлюпки к берегу. Толпа приближалась. Наконец Этолин разглядел в ней запомнившегося с прошлого года хозяина одной из старательских партий и решил арестовать его. Однако, догадавшийся об этом китаец бросился бежать, толкнув офицера в яму, образовавшуюся при промывке золотоносного песка. Падая, лейтенант ухватил беглеца рукой и стащил за собою. Двое подоспевших матросов скрутили китайца. Как раз в этот момент на опушке леса раздался выстрел, сразивший одного из моряков и послуживший сигналом к общему нападению.
С разных сторон на судовой десант кинулось несколько сотен манз, многие с топорами. Их стрелки поддерживали с опушки частый огонь. Те же, у кого оружия не было, бросали камни. Нападение оказалось неожиданным для Этолина, полгода назад дважды успешно разгонявшего большие толпы с меньшим числом людей. Окружив русских, манзы отрезали их от шлюпок, накинувшись на выставленных там дневальных. В схватке погибли ещё двое матросов. Выхватив револьвер, Этолин повёл остатки отряда за собой. Им удалось пробиться к шлюпкам и столкнуть их на воду. Когда русские отошли, неистовствовавшие китайцы разрубили на части и бросили в воду трупы убитых. Большинство спасшихся, включая Кюзеля, Петровича, второго унтер-офицера и семерых матросов, были ранены, причём двое из последних тяжело. Как только шлюпки удалились от берега на достаточное расстояние, старший офицер шхуны, лейтенант В.М. Лавров выпустил из бортового орудия заряд картечи, однако впустую, потому что ветер успел развернуть судно кормой к берегу.
Столкновение с манзами продолжалось считанные минуты. В 8 часов утра израненные десантники вернулись на борт «Алеута». Многие из них, отступая, бросили своё оружие, так что при его проверке не досчитались пяти нарезных ружей и восьми пистолетов77. В начале девятого, сделав ещё несколько картечных выстрелов по разбегавшимся китайцам, Этолин снялся с якоря и перешёл на северную сторону острова, чтобы помешать сообщению Аскольда с материком. По опыту прошлого года лейтенант знал, что манзы постараются сбежать оттуда на джонках. Старшего офицера он послал с людьми и орудием на боте в пост Стрелок, а одного из прикомандированных гидрографов, лейтенанта М.П. Крускопфа, на вельботе во Владивосток с известием об инциденте и приказанием привести находившийся в Амурском заливе железный баркас. К 8 часам вечера состояние раненых ухудшилось. Но благодаря поднявшемуся ветру командир решился прервать крейсерство и последовать за вельботом. Около половины четвёртого утра 20 апреля шхуна вошла в Золотой Рог. Раненые были свезены в лазарет. Взяв на борт 18 человек для пополнения убыли, «Алеут» тут же ушёл обратно к Аскольду.