Страница 52 из 113
Один из офицеров зычно распорядился. Минометчики быстро установили на плиту маленький 50-миллиметровый миномет и открыли огонь. Первую мину они уложили в самый центр дороги, вторую — ближе к берегу острова, третью — еще ближе… Мины раздробили дорогу в ледяное крошево. Грузовик отъехал от берега озера, минометчики переместились на позицию, более далекую от воды, и расстреляли оставшуюся часть дороги. Затем все погрузились в грузовик и торопливо двинулись к дороге Малинино — райцентр…
— Чего они тут бухают? — раздался сбоку от Зои шепот Юрки. Зоя вздрогнула от неожиданности, но ответила:
— Дорогу разбивают.
— Ну и слава Богу! — сказал Юрка, разглядывая раскрошенные взрывами льдины. — Теперь сюда хода не будет… До вечера лед подтает… Ни на лодке сюда, ни пешком. Только с парашютами если, да и то на мины можно попасть… Они специально… Чтобы наши сюда не пришли…
— А вдруг понтоны наведут? — предположила Зоя.
— Их еще сюда завезти надо, а им небось некогда будет… Слушай!
Он поднял вверх палец, и Зоя услышала дальние глухие удары с северной стороны.
— Пушки это, фронт, понятно?! — улыбнулся Юрка.
— Неужели?! — ахнула Зоя. — Неужели дождались?!
— Может, и остановятся, — вздохнул Юрка. — А хотелось бы, чтоб дошли!
— Еще как! — Зоя увидела, что грузовик с немцами отъехал от берега и скрылся за поворотом дороги, в лесу.
— Драпанули! — сказал Юрка, вставая. — Теперь они на этом острове крест поставили… Не сунутся!
— Даже солдат не похоронили… — сказала Зоя презрительно. — Своих, не наших…
Несколько эсэсовцев еще плавали на поверхности озера, держась на воздушных пузырях под заледенелой одеждой. Постепенно шинели промокали и трупы погружались в воду.
— Нелюди они, — сказал Юрка, — сволочи! Своих не жалеть — это даже хуже, чем чужих…
— Ну, что будем дальше делать? — спросила Зоя.
— Я ж тебя пожрать просил принести… — напомнил Юрка.
— А ты что ж, опять пойдешь к лестнице?
— Пойду, куда же деться! На лесенке немцы могли штук десять мин заложить, а на откосе, через проволоку, — там не один десяток, может, даже и сотня не одна!
— Осторожно, ладно? — Зоя погладила Юрку по щеке. Он отстранился и сказал:
— Давай-давай, побыстрее обернись, а то… А! Ладно, пошли вместе!
И они двинулись к брошенной за обломками дота № 5 куче оружия и снаряжения, где остались немецкие пайки. Юрка распечатал картонную упаковку и вытащил из нее банку мясных консервов, заклеенные в целлофан галеты и плитку шоколада, кроме этого, несколько упаковок с сахаром, похожих на медицинские таблетки.
— Так, — сказал Юрка, — пожую-ка прямо здесь! Долбанем паек на двоих? Банка тут почти на четверть кило, одному не сожрать…
Зоя положила один на другой два немецких ранца и осторожно присела.
— Болит? — спросил Юрка, тоже усаживаясь на ранцы, которые сверху уже успели просохнуть.
— Саднит немного, — ответила Зоя, — надо будет часика через два сменить повязку…
— Сменим, — сказал Юрка.
— Обойдешься, — сердито потупилась Зоя. — Нечего… Дуся поможет…
— Чего я там не видел! — ухмыльнулся Юрка. Он подумал, что после вчерашней ночи — если она ему, конечно, не приснилась, — эта самая Зойка против него — девчонка!
— Ну… Понимаешь… — Зоя покраснела. — Я стесняюсь…
— Хм! — сказал Юрка, приставляя финку к крышке консервной банки и точным сильным ударом кулака по рукояти пробивая жесть. — А как же ты это… ну, замуж?..
— При чем здесь это? — сказала Зоя. — Ты же мне не муж!
— Ну и что? — вскрывая банку консервов, заметил Юрка. — У тебя что, муж не мужик будет?
— Замуж я только за любимого выйду, — сказала Зоя строго, — а любовь — это такое чувство, когда… Да ты не поймешь, ты еще маленький!
— Ну да, — ухмыльнулся Юрка, — куда уж нам!
— Конечно, не поймешь… Для этого самому любить надо. А ты наслушался, что Колька Марьин и Сашка Сидоров болтают, и думаешь, что это похабное что-то… Когда любишь, то ты не представляешь, что может быть человек лучше, красивее, добрее, умнее, храбрее… Он для тебя, этот человек, как весь мир — вот как небо или солнце. Вот ты смотришь на небо, а у тебя сердце радуется — до чего голубое, до чего чистое… Так и любимый человек… Он может быть далеко-далеко, а ты знаешь, что он есть, живет, и ты счастлив. Ну, это как бы туча нашла — все равно рано или поздно солнце покажется…
Юрка подковырнул ножом несколько волоконцев мяса и жира и попробовал.
— Гут тушенка! Отведай, не пожалеешь… Бог с ней, с любовью!
Юрка разорвал пакет с галетами, жирно намазал на галетину тушенку и подал Зое, а затем соорудил себе подобный же бутерброд.
Зоя, чьи рассуждения о любви были прерваны на самом возвышенном месте, рассеянно поглядела на тушенку, надкусила галету с мясом и довольно быстро съела. Намазали еще один бутерброд, другой, третий… Банка опустела, галеты кончились…
— Пить охота, — сказал Юрка, разламывая шоколад на две равные половинки и деля четыре облатки немецкого сахара на двоих, — сладкого поешь — еще больше захочется…
— Там фляги были, — сказала Зоя, вставая и подходя к куче трофеев. — Вот в этой, я помню, кофе был холодный…
Они выпили кофе, поочередно прикладываясь к фляге, доели шоколад и сахар.
— Ну, заправились! — сказал Юрка, поглаживая живот. — Теперь и за дело можно. Перетаскай-ка ты покуда все это снаряжение в наш подвал. Нечего оружию на улице ржаветь! А я пойду на лесенку, надо же мне ее уделать!
— Гонишь?! — спросила Зоя.
— Гоню, — подтвердил Юрка, — не люблю, когда за спиной торчат. Мина любит, когда не волнуешься… Если рванет, тогда приходи, соберешь что останется… А так — сиди там, девок лечи и… задницу свою! Давай… Оружие протрите и смажьте смотрите!
Последнюю фразу Юрка выкрикнул, уже уйдя метров на двадцать…
— Помоги ему, Господи! — прошептала комсомолка Зоя, надевая на свои худенькие плечи сразу по три ремня с тяжелыми стальными автоматами и двигаясь вслед за ним, чтобы у земляного вала пойти в другую сторону. Украдкой поглядела ему вслед, когда он шел вдоль вала. Уверенно, не по-мальчишечьи тяжеловато шел Юрка со «шмайссером» на правом плече, чуть сутулясь от привычки пригибаться.
Юрка вернулся на исходную, к лестнице. До того момента, когда он услышал разрывы мин на ледовой дороге и прекратил работу, он проверил всего пять ступенек. Осталось еще сорок. Темнело еще рановато, уже около шести часов вечера работать было бы нельзя. Можно принести фонарь, но Юрка не хотел, чтобы кто-нибудь заметил свет на острове, береженого и Бог бережет. Юрка решил работать до тех пор, пока будет различать глазом отдельные соринки и веточки на досках. Он лег животом на лестницу и стал продолжать свой опасный труд…
Первую мину Юрка нашел под девятой ступенькой. Это была хитрая деревянная мина, которую миноискатель не взял бы. Юрке к этому времени пришлось привязаться за ремень к перилам, чтобы не съехать ненароком вниз. Он отстегнул ремень от автомата, обмотал его о балясину перил, привязал, а затем другой конец ремня привязал к ремню, стягивавшему его шубейку. Оставив автомат на четвертой сверху ступеньке, Юрка уперся ногами в пятую, шестую и седьмую оставил под животом и грудью, локти поставил на восьмую и начал осторожно счищать снег и наледь с краев девятой. Впервые он подумал, что под этой ступенькой может быть мина, тогда, когда увидел, что дощечка более новая, чем предыдущие, и заметно тоньше, чем остальные. Юрка прикинул, что под тяжестью наступившей на нее ноги эта дощечка, если сделать под ней ямку, неминуемо должна была прогнуться и надавить на взрыватель. Юрка припомнил, какие могут быть взрыватели, и решил, что безопаснее всего снять дощечку, не двигая ее, а поднимая вертикально вверх, стараясь не наклонять ее резко. Но тут возникло осложнение: подтаявшая вода, может быть еще во время февральских оттепелей, залилась между дощечкой и земляной основой ступеньки, потом подмерзла и приморозила дощечку к земле.