Фартовое дело

— Какое письмо?

— Надьке Алексеевой написала. Школьной подруге, в Новосибирск. Вчера написала, а сегодня на столе забыла. В конверте с адресом. Она в соседнем доме живет. А я там сказала, чтоб она к матери зашла и объяснила, что у меня все в порядке.

— Уф-ф! — сказал Механик. — Хорошая мысля приходит опосля! И что теперь делать? Резать тебя?!

— Не знаю… — пролепетала Юля.

— Ты хоть там, в письме, не похвасталась, что на дело идешь? — иронически спросил Механик.

— Ничего я не хвасталась… Что я, дура, что ли?! Мы же с Темкой так давно ходим. Берем товар, садимся в эту машину к Лехе и едем торговать.

— А Леха вам показывал, кого в доме вычислить надо, верно?

— Не всегда, — поежившись, ответила Юлька. — Иногда просто узнавали, есть кто в квартире или нет.

— Тоже ясно… Если никого нет, то следом за вами приходили граждане и эту квартирку чистили. Лишние вещи выносили.

— Этого я не знаю… Не говорили.

— Правильно делали. Меньше знаешь — больше проживешь. Ну а скажи-ка мне, родная, как вы меня и моего друга узнали? Мы ведь с тобой, извиняюсь, на одной параше не сидели?

— Фотку вашу дали… — нехотя призналась Юля.

— Интересно… — прищурился Механик. — И где она, эта фотка?

— Вот… — потупилась Юлька и вытащила из кармана куртки помятый черно-белый отпечаток.

Механик поглядел на снимок. На нем были изображены он и Есаул у палатки в Бузиновском лесу. Есаул в затертом бушлате и пилотке стоял, вытянув руку горизонтально вправо, а Механик в черном комбезе даже ребрами шлема не мог до нее дотянуться. Это сказало Механику очень многое. Снимок был сделан прошлой осенью, вроде бы ради хохмы, и сделал его себе на память не кто иной, как Серый. Стало быть, вчерашняя встреча с тем Булкиным пацаном бесследно не прошла. А если Есаул действительно попался, то он уже сейчас мог угодить пред ее светлые очи. И опять оставалось надеяться только на то, что он не расколется слишком быстро.

Да, теперь не было никаких сомнений. Честно говоря, Механику гораздо приятнее было бы знать, что Есаул попал в лапы к дружкам Гнедого. Во-первых, от тех у Есаула были бы кое-какие шансы удрать. Может, и не очень большие, но гораздо большие, чем в настоящем случае. Во-вторых, гнедым надо еще долго выяснять, что да почему, даже если они заинтересуются тем, откуда Есаул и Механик приносили Делону такие занятные вещички. Наконец, в-третьих, для них, поди-ка, главное — месть. Поэтому они могут просто-напросто затерзать Есаула и вообще ни хрена не узнать. Не позавидуешь, конечно, братану, но везуха бывает не на всех.

А с Булочкой все гораздо хуже. У нее полно народу, которые знают Механика в лицо. И связей до фига. Вполне может и с ментами договориться, по крайней мере, у себя в области. Ну и, конечно, она не даст Есаулу помереть раньше, чем тот расскажет, как попасть на бывший немецкий объект.

А тут еще эта дура, которую отпускать уже никак нельзя, потому что ее могут и в Сибири найти, да и в аэропорту сцапать, если, допустим, ее пацаненка или этого великовозрастного Леху Механик все-таки замочил плохо. Правда, до Механика так сразу не доберутся, но на хвост сядут, и номер машины — если она, допустим, еще не числится в угоне! — попадет в розыск. В общем, самый резон — мочить эту Юльку, бросать машину и садиться на электричку. Естественно, в сторону от Москвы.

Но Механик слишком хорошо знал, когда он может убить, а когда нет. Он бы сейчас мог много кого убить, но только не Юльку. Лучше и не пытаться.

— Вот что, — произнес он, когда впереди появился поселок, а справа, за безлистными деревьями, замаячили опоры контактной сети железной дороги. — Поскольку тебе уже вот так хватит для отсидки, и ты это сама поняла, отпускать тебя нельзя. К тому же публика, с которой ты связалась, лишних свидетелей не любит и при удобном случае они тебя замочат. Улавливаешь момент?

— Ага…

— Мне вообще-то тоже надо тебя мочить. Поскольку так оно проще. Но жалко — больно сопливая. Остается одно: оставить тебя при себе. Хотя это — самое хреновое, что только можно выбрать. Соображаешь?

— Пытаюсь…

— Ты не пытайся, а соображай. Охота самой крутиться — крутись, вон станция рядом. Катись в обе стороны без проблем. Сядешь так сядешь, замочат так замочат. Ну, тормозить?

Юлька помотала головой.

— Стало быть, едешь со мной?

— Еду.

— Соображаешь, что надо делать все, как я скажу? Учти, по острию ножа пойдешь. Я тем, что тебя с собой тащу, подставляюсь. Просто из жалости. Но если мне навредишь хоть чем-то — со зла или от дури, без разницы! — не пощажу. Усекла?!

— Да. Спросить можно?

— Можно.

— Вы меня с собой берете, чтобы трахать?

Механик от такой простоты аж поперхнулся и чуть не въехал колесом в сугроб.

— Умней ничего не придумала? — проворчал он, проезжая поворот к станции и въезжая на улицу поселка.

— А чего тут такого? — удивленно похлопала глазами Юля. — Вы же сами сказали, чтоб я делала все, как вы прикажете. Чего ж тут не понять?

— Каждый в меру своей испорченности все понимает… — проворчал Механик. — Без надобности мне это.

— Вы что, гомик? — додумалась дура. — С тем толстым жили?

На сей раз Механик вынужден был притормозить у тротуара, чтобы не задавить кого-нибудь. Ну и дети пошли!

— Девушка, — сказал он строго, — ты слышала такое слово: им-по-тент?

— Совсем-совсем? — спросила Юля. — Может, вылечить можно?

— Может, и можно. Но мне это не к спеху.

— Это отчего?

— От жизни! — произнес Механик. — Контузий было до фига. Опять же туберкулез у меня, поняла? Сейчас пока в скрытой форме. Так что, если ты развлекаться хочешь, это не ко мне. Давай беги на станцию, пока не заразилась.

Юля осталась сидеть.

— Учти, — еще раз предупредил Механик, — ты все сама выбрала!

ТРУДЫ НАШИ ТЯЖКИЕ…

Никита сидел в Светкином рабочем кабинете, за ее рабочим столом и разбирался с рукописью Белкина-старшего. Точнее, с ее ксерокопией. Сам оригинал он вернул, правда, не утром, как предполагала Светка, а в середине дня. Произошло это потому, что бурная ночь, которую ему накануне устроила Булочка, закончилась поздним пробуждением. Никита проснулся часов в девять, совершенно один, без похмельного синдрома, но с очень пустой и ничего не помнящей головой. Разбудила его служанка в униформе и официальным голосом автоответчика напомнила, какие задания ему следует исполнять. Никита пожевал какие-то бутерброды, принесенные на завтрак, попил чайку и принялся за работу. Сперва позвонил Белкиным. Он застал дома лишь жену Андрея Юрьевича и узнал, что она с минуту на минуту уходит на работу, а генерал-майор Белкин-младший будет вечером, но после часу должна появиться Анюта, и рукопись можно будет отдать ей. Чтоб не тратить время, Никита начал работать со стариковской писаниной. Служанка открыла ему Светкин кабинет и посадила за компьютер какую-то молчаливую и сердитую девицу. Эта девица, которую звали Оля, должна была под диктовку Никиты набирать текст на дискету.

За первые два часа Никита сумел разобрать совсем немного. В общем, этого и следовало ожидать. Ветров помнил, как ему, при первом взгляде на скоропись XVII века, которую они читали на лабораторных по палеографии, сначала показалось, будто это он не научится читать никогда. Но потом, попривыкнув к тому виду, который имеют вполне русские буквы в текстах, написанных приказными подьячими — а это и близко не походило на то, как теперь пишут! — стал читать не хуже других и даже лучше многих. Почерк старого Белкина был похож на современный, но к его начертанию букв тоже надо было привыкнуть.

Ровно в час дня Никита снова позвонил Белкиным и убедился, что Анюта действительно пришла. На сей раз генеральская дочка была очень довольна тем, что сдала на «пятерку» свой последний экзамен, а потому сказала, чтоб Никита приезжал поскорее, ибо после пяти ее не будет — в кафе с ребятами собралась. Поскольку Светки все еще не было, служанка — она за оперативного дежурного сработала — именем Булочки отдала команду водителю, и Никиту отвезли на «Сокол». Там он, не заходя в квартиру, вернул Анюте дедушкин труд и еще через полчаса вернулся на Булочкину дачу. Служанка усадила его обедать и заявила, что после обеда, согласно распоряжению Светланы Алексеевны, он имеет право на час отдыха. Никита этим правом воспользовался, повалялся на диване с закрытыми глазами, чтоб они получше отдохнули.