Страница 24 из 113
— Убийца, — сказал Механик. — Серийный. Хватаю девок на дороге, а потом режу. Для удовольствия…
И угрожающе ощерился…
— Правда? — Юля вновь почувствовала страх. И такое у нее стало личико, что Механик пожалел о своей шуточке. Вдруг представил себе, будто его Лидуська сидит вот так же в машине, рядом с вооруженным дядей, а он думает, как и где ее прикончить. Тошно стало. Он спрятал пистолет. Юля поглядела на него с удивлением.
— Вот что я тебе скажу, дура! — посерьезнев, произнес Механик. — Тут где-то поблизости электричка ходит. Довезу я тебя до ближайшей платформы — и катись в Москву. Лучше всего прямо на Ярославский вокзал. Садись на новосибирский поезд и вали к папе-маме. А еще лучше — в Домодедово, на самолет. Деньги есть?
— Вы это вправду? — В глазах вспыхнула недоверчивая надежда.
— Абсолютно. Деньги дать?
— Не знаю… — пробормотала Юля.
— Соображай быстрее, а то выкину как есть. Ты в Москве где жила?
— У Темы… О-ой! — Она закрыла лицо руками. — Чего ж будет-то?
Механик, вспомнив, что всадил этому Теме пулю в живот, угрюмо спел отрывок из своей любимой бронетанковой песни:
— Ужас! — пролепетала Юля. — Вы ж его убили, да?!
— Шансы есть, — сказал Механик тоном лечащего врача. — Мне лично в это место два раза попадали. До сих пор живу. Только тебе, блин, дочка, надо не этого бояться. Об себе подумай. Привезут его в больницу и начнут справляться, при каких это обстоятельствах он получил огнестрельное ранение. И не на таджикско-афганской границе, и не на чеченско-дагестанской, а в родной, совсем мирной и безопасной Москве. И что он скажет?! А скажет он, что шли они с другом по двору, никого не трогали, и вдруг с третьего этажа прямо им на голову выпадает человек. После чего не долго думая начинает их шмалять неизвестно за что и почему. А затем нагло угоняет их любимую машину с особо ценным грузом тайваньских будильников, которые кукарекать умеют. И пойдут граждане менты, естественно, разбираться в дом номер двадцать девять. А тут бабушка Нюра из десятой квартиры со второго этажа вспомнит, что мальчик Тема, который пытался впарить ей будильник, был не один, а с симпатичной девочкой из канадско-российской фирмы. А потом наехали, понимаешь, странные ремонтники-газовики, которые, вместо того чтоб чинить газовую сеть, вышибли дверь в пятнадцатой квартире, вынудили мирных квартирантов открыть огонь на поражение. Отчего у бабульки аритмия началась и давление до 220 на 180 подскочило… После чего менты начинают выяснять, что за девушка была с Темой. И почти сразу же нащупают тебя. Прокурор возбуждает дело по статье 162 «Разбой», а ты идешь в качестве пособника, согласно 33-й статье Общей части УК-97, поскольку помогала преступникам предоставлением информации. Семь лет не хочешь?!
— Семь?! — ужаснулась Юля.
— В натуре! Тут минимум 162-я, часть вторая просматривается, — сказал Механик так уверенно, будто полжизни проработал в прокуратуре, — от семи до двенадцати. Если вашу шоблу признают не организованной преступной группой, а группой лиц по предварительному сговору. А если запишут в ОПГ, то там 162-я, часть третья идет, от восьми до пятнадцати…
— Господи! — растерянно пробормотала девчонка. — Что же будет?
— Не знаю, — вполне серьезно сказал Механик. — Если улетишь домой, может быть, не сразу найдут. Ты с Темой не расписана была?
— Нет…
— Паспорт с собой?
— Да.
— Вещей твоих много у него?
— Сумка.
— Метки какие-нибудь есть? Типа пионерлагерных: «Попкина Юля, третья отряд»?
— Я не Попкина, а Громова. Нет там никаких меток.
— Адрес в Новосибирске твой парень знает?
— Не-а…
— Родители у него кто?
— Пьянь. Как и у меня…
И опять Механика будто прижгли чем-то. А кто он для своих детей? Вор и пьянь… Еще хуже.
Механик притормозил у крайнего дома, где какая-то старуха деревянной лопатой расчищала дорожку от крыльца до калитки.
— Мамаша, — спросил Механик, — до станции мы так проедем?
— Ась? — Бабка слышала, должно быть, хуже Механика.
— Доедешь, доедешь до станции! — вдруг раздалось с другой стороны улицы. Механик обернулся. Голос был очень знакомый. А вот морду признать было трудно.
С крыльца домишки, что напротив бабкиного, Механику помахал рукой какой-то старикан в телогрейке. Седобородый, одноногий, на костылях… Механик обошел машину, подошел к калитке. А дед покултыхал к нему, улыбаясь щербатым ртом.
— Так как доехать, папаша? — спросил Механик.
— Папаша, биомать! — вздохнул аксакал. — Разуй глаза, Ерема!
Механик понял — это кто-то из пыльных братанов. Еремой — от фамилии Еремин — его звали только «за речкой».
— Неужели мозги вышибло, а? Ты ж механик, отрегулируй! — почти зло произнес мужик, похожий на деда. У него правой ноги не было выше колена и левой руки по локоть.
— Стах? — выдернул из памяти Механик, вспомнив один страшный день, когда волок вниз по каменистой сопке обрубок, отдаленно напоминающий человека. И доволок до «вертушки», где ему заорали: «Перегруз! На хрен твой „двухсотый“!» А он визгливо, сипато, дико — глотка сорвана была! — заорал: «Убью, падлы! Живой он!» И Стаха взяли…
— Я ж говорил! — восторженно произнес Стах. — Механик! Подшурупил, покрутил — и вспомнил. Ерема! Браточек! Я ж за тебя и Бога, и Аллаха молил! Где б я сейчас был, а?
Механик обнял навалившегося на него и плачущего Стаха, стараясь при этом, чтоб тот не ощутил пистолеты под дубленкой, но тот не чуял ничего.
— В Ташкенте, когда лечили, — сказал Стах, — один козел сказал, что ты накрылся. Мол, духи тебя из «РПГ» сожгли.
— Машину сожгли, — кивнул Механик, — но меня в ней не было. За камнем оправлялся. Воздухом ударило, а так ничего.
— Слушай, ты торопишься, а? — смахивая слезы, произнес Стах. — Зайди на часок. Я ж тебя сто лет поить должен, понимаешь?
— За что? — вздохнул Механик. — Я вообще думал, что ты меня еще проклянешь, если живой останешься…
— Нет! Ерема, ты не прав! — воскликнул Стах. — Да, было поначалу, думал — лучше бы сдох! Но сейчас — фиг. Живу! Жизнь чую, понимаешь? Жена, дети есть, аж двое…
— Извини, братан, — похлопал по его по плечу Механик. — Тороплюсь… Как-нибудь заеду, честно. Знаю теперь, где тебя искать. По-нормальному заеду, чтоб и выпить, и поговорить обещаю.
И он торопливо отбежал к машине, сел за руль и погнал дальше, торопясь скорее оставить позади деревню.
Бабка, расчищавшая дорожку, перешла улицу и спросила у Стаха:
— Неужто он тебя раненного вытащил?
— Он, теть Даш.
— Да ведь он тебе под мышку будет! Как донес-то?!
— Сам не знаю. Но точно, он вынес. А я-то, дурак, за упокой ему свечи ставил… Грех какой!
— Не со зла же ставил, а по незнанию. Простится тебе; милостив Господь Всевышний, милостив! И ему прощение будет… — и с этими словами бабка перекрестила удаляющуюся «шестерку».
Там этого благословения не заметили. Механик молча и зло крутил баранку, изредка тер глаза. Что-то было не так, слезились, да и в горле слегка першило. А Юлька сидела как мышка, боялась лишний раз вздохнуть. Она всю сцену у калитки наблюдала, разинув рот. И все слышала.
Механик наконец справился с собой и сказал:
— Смотри, в городе не вздумай заходить за вещичками! Сразу в аэропорт! Поняла?
— Поняла… А вы в Афгане были, да?
— Тебя это не касается. Может — были, а может — нет. Ты об себе думай. А про меня забудь, все, что узнала. Внешность, во что одет и так далее. И про Стаха забудь начисто!
Юлька посидела-посидела, чего-то соображала своей головенкой, а потом вдруг охнула и пробормотала:
— Нельзя мне ехать!
— Это почему? — грозно спросил Механик.
— Я письмо у Темки забыла…