Фартовое дело

Тем не менее ноги несли его все по той же лыжне, все по тем же следам, которые они с Маузером протоптали. И вот он уже свернул из ложбинки, двинулся к тому месту, где начинался подъем на горку, к бывшей прожекторной площадке и доту № 3…

— Идет кто-то, — прошептал Кабан, жестом приказывая остальной братве присесть за елки. Метрах в десяти слышался скрип снега. Клизменштейн первым увидел идущего с фонариком человека и даже узнал его.

— Москвич! Мочить будем? — прошипел он.

— Не спеши, — осадил Кабан шепотом. — Сперва поговорим немного. Может, и прогуляемся с ним, пусть дорогу покажет… Кто знает, как его зовут?

— Никита, кажется, — припомнил Щелбан.

— Запомните, братки! — Кабан явно захватил лидерство. — Пока я не скажу — на него не дергаться. Насчет пожара объясняем так…

Ветров тоже заметил какие-то шевеления за елочками. Он погасил фонарь и присел за дерево. Пистолет приятно похолодил руку…

— Никита! — позвал Кабан. — Не бойся, мы свои!

— На свет выйдите, — попросил Никита, вновь зажигая фонарь.

Кабан вышел в световой кружок не без опаски, пальцем показав Клизменштейну, чтоб взял на прицел фонарь. Но Никита узнал охранника и убрал пушку, а затем вышел из-за кустов и приблизился к Кабану.

— Что случилось? — спросил Никита, указывая на огонь.

— Разборка вышла… — извиняющимся тоном произнес Кабан. — Серый против Булки возбух, не пойму из-за чего. Должно быть, долю не поделили… В общем, Серый накрылся, а у нас теперь ехать не на чем. Светка поехала на «Буране» с Ежиком. Саню вызывать.

— Ни фига себе… — вздохнул Никита, но, как ни удивительно, всему поверил.

— A у вас-то как? — заботливо спросил Кабан. — Где Маузер? Сыч?

— Маузер подорвался. Взрыв слышали?

— Мать честная… Насмерть?

— На куски разнесло. А Сыч и Капитон Механика караулят. Он в трубе сидит. Прячется.

— А это, из-за чего приехали? Нашлось?

— Нашлось. Четыре мешка наверху, в доте, а один тут, в коллекторе, под землей… Я вообще-то к Светке шел, доложить, что все нашлось.

— Так она, наверно, вот-вот приедет! — расплылся в улыбке Кабан. — Проводи наверх, заберем барахлишко, стащим не спеша, а потом сразу погрузим. Светка только спасибо скажет, возиться-то меньше!

Никита согласился, никакого подвоха он не почувствовал…

На самом деле Светка и Ежик находились вовсе не на пути к Сане и даже не на обратном пути, а совсем в другом месте.

Несмотря на все Ежиковы страхи по поводу мин, Булочка лихо и вполне благополучно въехала на вершину острова-холма. Естественно, от бывшей дороги, по которой немцы возили на остров разные грузы, за 55 лет ни шиша не осталось, кроме неглубокой выемки, заросшей лесом. Тем не менее «Буран» успешно протиснулся между деревьями и проехал между бывшими дотами № 1 и № 5, которые выглядели как вполне естественные бугры, заросшие кустами и елочками. Конечно, никаких следов от ворот, вышек и каких-либо иных сооружений не просматривалось. Может быть, летом и удалось бы разглядеть что-нибудь эдакое, но сейчас, когда все было заметено снегом, даже остатки земляного вала казались всего лишь следствием каких-то естественных процессов. Тем более что эти пять с половиной десятилетий их очень сильно сгладили. И вал, и то пространство, что находилось внутри его, заросли точно таким же лесом, что рос по склонам острова-холма, только, может быть, менее густым и более молодым. Если долго присматриваться, то, может быть, и можно было углядеть среди деревьев какие-то бугры и бугорочки, оставшиеся с того дня, когда немцы подорвали большую часть подземных сооружений и пытались заминировать эту территорию, но им помешал Юрка Белкин. Тогда в этих местах — если верить описаниям из повести — все было разворочено и раскурочено, пожар полыхал. Сейчас — тишь да гладь, елки со снежными шапками да голые кустики. И еще снег, по которому метался луч фары снегохода.

И вдруг снизу, от озера, донеслось и гулко раскатилось: Банг! Бамм! Бамм! После чего над верхушками деревьев засветилось зарево от полыхавших на льду машин. Светка от неожиданности резко дернула руль и, чудом не врезавшись в довольно толстую сосенку, на хорошей скорости вкатилась в здоровенный сугроб.

Тут произошло и вовсе странное: вместо того чтоб просто зарыться в снег, «Буран» прорвал наст и, прежде чем Светка и Ежик успели что-то сообразить, внес своих седоков в темное подземелье. Обледенелое, увешанное здоровенными сосульками, оно напоминало карстовую пещеру, хотя, конечно, сразу было видно, что это не пещера, а бетонированное сооружение.

Снегоход съехал вполне благополучно по пологой горке, скорее всего состоявшей из обросших землей бетонных обломков, поверх которых был наметен солидный слой снега, пропитавшегося водой, просочившейся вниз во время оттепелей, а после снова схваченного морозом. При этом он проехал мимо обледенелого и потрескавшегося, но все еще поддерживающего какую-то плиту бетонного столба и сумел не врезаться в стену.

— Уф-ф! — пробормотала Светка. — Во дела!

— П-повезло… — неверным языком произнес Ежик. Хотя это положение — «повезло» — нуждалось в серьезном доказательстве.

Светка тряхнула головой, чтобы избавиться от испуга и растерянности, а потом наморщила лоб и стала вспоминать, что было на этот счет написано у Белкина.

Именно здесь когда-то располагался лифтовый зал, в который выходили четыре коридора из пяти дотов-бункеров (Светка даже помнила, что у первого и пятого бункеров был общий выход). Сейчас зал был почти полностью завален обрушившимися бетонными плитами и землей. За столбом плиты держались на ржавой арматуре, наклонившись под 40 градусов к земле и упираясь в нее обломанными и искрошившимися краями. Местами через разломы просыпался грунт, за многие годы крепко слежавшийся и даже окаменевший. Свободной осталась лишь небольшая площадка перед стальной дверью со штурвальчиком, ведущей в бункер № 3. То, что именно в этот, а ни в какой другой, можно было прочитать на самой двери. Надпись, конечно, здорово пооблупилась, но разобрать: «Bunker № 3» — оказалось вполне по силам.

Дыра, через которую Светка и Ежик приехали в подземелье, представляла собой метровой ширины и полутораметровой высоты провал, должно быть, тот самый, через который 55 лет назад вылезал после взрыва Юрка Белкин. В него за зиму намело кучу снега и практически заровняло, так что на фото, сделанных с вертолета, разглядеть его было совершенно невозможно.

— Надо вылезать отсюда поскорее! — опасливо поглядывая на здоровенные, заполненные льдом трещины в железобетонных перекрытиях, сказал Ежик. — Тут чихнешь, блин, и все завалится… Раздавит, на хрен, в лепешку.

— Ничего, — с преувеличенным оптимизмом произнесла Светка. — С сорок третьего года продержалось и сейчас не упадет. Давай попробуем дверь открыть…

— На фига? — Ежик, если честно, не знал толком даже того, с чего госпожа Булочка, вместо того чтоб удирать поскорее с озера, где расклад явно не в ее пользу, помчалась на остров, рискуя подорваться. И уж тем более на кой хрен соваться в эти катакомбы?

— Если мы через эту дверь пройдем, сможем добраться до третьего дота. Туда, куда Механик залез.

Ежику только этого не хватало. Соваться в темень, где тебя не только обвал подстерегает, но и пуля с ножиком, — удовольствие маленькое.

— Ты посмотри, — сказал Ежик, указывая на трещины, — тут все на соплях висит. Начнем дверь дергать — столб может хряпнуть, а те плиты, которые сейчас наискосок стоят, так на нас и лягут.

— Ничего, — решительно слезая с «Бурана», упрямо сказала Булочка. Она потушила фару снегохода, зажгла фонарик и пошла к стальной двери. Ежик, чтоб не показаться самому себе трусливой бабой, двинулся следом.

Штурвальчик, когда Светка за него взялась, конечно, не провернулся, но когда Ежик, повесив автомат за спину, решил помочь и не очень сильно дернул за проржавелую железяку, то послышался мерзковатый скрежет, и дверь подалась. Дружно потянули — она открылась. Штурвальчик, оказывается, был не завинчен.