Кривич

   -Да вы закусывайте, закусывайте, гости дорогие. Мы вас так ждали, это просто праздник какой-то, что боги направили вас к нам.

   Сашка изголяясь, потащил дошедших до кондиции в баню:

   - О, у нас баня для гостей отменная. Еще никто не жаловался, пойдемте не пожалеете, благодарить не надо. Потом в Чернигове вспоминать будете.

   В бане уже нагнали легкий душистый пар. Гости не знали, что баня была выстроена явно не в традициях 10 века. В комнате отдыха приглашенных ждал уже накрытый стол и выпивка, много выпивки.

   "Ну, как дети, ей богу, - подумал Сашка, потчуя гостей. - Ну, это ж надо, водку пивом запивать".

   Короче, на следующий день требовалось принять деревенский повоз со склада, а приемщики никакущие. Сушняк душит от доброго пойла. Утром хлебнут водицы и опять лыка не вяжут. Ну, кто ж знал, что градус так крепок. Зато опохмелились и опять продолжение банкета.

   В это время Монзырев вел задушевные беседы с князем и его ближними боярами. Тот был удивлен, что в некоторых вопросах политики государства, местный боярин разбирается ничуть не хуже его самого. Имеет понятие о Киевском княжестве, о политике, проводимой княгиней Ольгой, знает даже о визите византийского посла Калокира, не так давно, присланного в Киев императором Никифором Фокой. Людмила поднатаскала Толика по всей институтской программе, касающейся конца 10 века. Черниговский соверен был очень удивлен тем, что Монзырев знает о приготовлениях князя Святослава к летнему походу.

   - В пору тебя боярин, в Чернигов к себе забирать, уж очень ты сведущ во всем. Мне такой советник не помешал бы. Я прав, Твердятич?

   - Истинно так, государь, - старый царедворец подвыпив, смотрел на Монзырева благосклонно, хотя в уме просчитывал, чем грозит приход в княжеские ближники шустрого, молодого, до сей поры никому не известного кривича.

   - Да, и вои твои хороши. В столице они не помешали бы мне.

   - Вратислав Изяславович, ты прости меня, если что. Как говаривал мой наставник, каждый вождь должен исполнить свой урок! - Переиначил армейскую поговорку Монзырев, в оригинале звучавшую несколько по-иному: "Каждый баран должен носить свои яйца". - На этот отрезок времени, мой урок - оборона границ княжества. Вот выбью зубы орде печенежской, тогда с радостью к тебе прибуду. Да, и кажется мне, что мы с тобой уже этим летом со Святославом Игоревичем, может, в поход пойдем. Не откажешься принять под свою руку четыре сотни воев из пограничья?

   - Эк ты, Гордей Вестимирович, события упреждаешь. Ну, да будь так! Коль что, гонца пришлю.

   - Благодарю за доверие.

   - А что это за слух дошел до меня, будто у тебя свара с погостным боярином Воистом приключилась?

   - Так, светлый князь, слух он слух и есть. Все равно, как пересказ через десятые руки слуха о крупном выиграше, случившемся с одним иудеем. Так в нем тоже по городу слух понесся, мол, некий, иудей Рабинович выиграл в кости у местного князя сто гривен. Все ахали, завидовали счастливцу, восхищались. Вконце концов, рассказ о небывалой удаче хазарина, дошел до сведующего человека. Тот долго плевался, потом озвучил истину, какой она была на самом деле, сказал: "Ну, во-первых, не Рабинович, а Кац, во-вторых, не в кости, а наспор, в-третьих, не сто гривен, а куну серебра и не выиграл, а проиграл".

   -А-ха-ха-ха! Что, правда, такое случилось? Что-то я никогда не слыхал таких имен. Ха-ха-ха!

   -А, правда в том, государь, что твой боярин приезжал сватать одну из моих сестер, за сына молодшего.

   - Во-о, люди как переиначить дело могут. Засватал?

   - По весне оженим молодых. У нас в городке и жить будут, уже и договоренность есть с боярином.

   - А что, у тебя вон еще сестра на выданье имеется, или я не прав?

   - Прав, государь.

   - Ну, так вот у Твердятича сын не женатый. Ты ж его видел, Ратмир это. Боярин уже четверых старших оженил, уже и внуков куча, мал-мала меньше. А давай окрутим? Или приданого нет?

   - Да за приданым дело не станет. Только условие у меня одно, Дидами нашими, роду завещано.

   - Ну?

   - Жить молодым здесь, с нами. Оборонять границу. Не пускать ворога на земли твои.

   Глаза Твердятича забегали. Предложенного князем, он никак не ожидал.

   - Так ведь гридень он твой, княже. Как же из столицы в далекую даль, младшенького-то отправлять?

   - Что, не хочешь, Твердятич? Или невестка не по нраву?

   - Дак ведь, князюшка-батюшка, я ее почитай и не рассмотрел. А Ратмир, так и вовсе не встречал.

   - Так вызвать его сюда. А вот желаю оженить и сватом буду сам, - от своего решения князь пришел в восторг. - А ну, Гордей Вестимирович, вели боярыне своей приодеть деву для показа жениху.

   Обалдевшие от такого напора, Монзырев с боярином Ставром Твердятичем, хлопали глазами не зная, что делать.

   - Чего застыли? Боярин Олесь, жениха сюда.

   - Слушаюсь, светлый князь.

   Монзырев тоже вышел из светлицы, проследовал к жене на второй этаж.

   - Что там? - Задала вопрос, увидев озабоченного мужа Галина.

   - Кажись, приплыли, Гала.

   - Да, говори ты толком. Что случилось?

   - Анну нашу князь замуж вознамерился выдать за сына боярина Ставра Твердятича. И отговорить, судя по всему, не получится, самодур еще тот.

   - Ха-ха-ха, - на нервах вырвалось у Галки.

   - Что, ты смеешься? Давай Аньку наряжай, желает смотрины устроить, и немедленно. Уже за женихом послали.

   Галина метнулась в комнату, где жили девушки. Монзырев спустился к князю в светлицу.

   Первым кого увидел Анатолий, спустившись по лестнице, был старый варяг:

   - Ты не переживай, Николаич, - улыбаясь, произнес он. - Наша Анна не может не понравиться. Тут, главное, что б жених ей по сердцу пришелся.

   - Вот, я за это и переживаю, Гунарович. Князю ведь поперек слова не скажи.

   В светлицу терема вошел боярин Олесь, за ним следом, с кислым лицом плелся Ратмир. Судя по всему, боярин успел обрисовать перспективы новоявленному жениху. Увидав вошедших, князь взял быка за рога:

   - Вот, что, Ратмир, несмотря на то, что поединок ты вчера проиграл, я решил проявить милость. Я сватаю за тебя сестру боярина Гордея Вестимировича и оставляю тебя здесь в пограничье, дабы учился ты мастерству наворопному, чтоб не проигрывать юнцам в потешных сварах. Чую, скоро война будет и мастерство это тебе, ох, как пригодится. Ну, что молчишь? Благодари своего князя.

   На Ставра Твердятича было страшно смотреть. Старый царедворец, не раз выходивший сухим из воды, попал, как лис лапой в капкан и лапу эту, судя по всему, придется отгрызть. Князь неумолим.

   Монзырев тоже был в легком нокауте, но вспомнил высказывание старшего товарища по службе в армии, Семибратова, поделившегося своими умственными измышлениями:

   "Толя, в армейской жизни, если ты не на войне, в случае, когда тебя дерет начальство по поводу и без оного, и не говорит, как долго это будет продолжаться и почему такое счастье обломилось именно тебе, не надо возмущаться. Это бесполезно. Прими, как должное, расслабься и постарайся получить хотя бы удовольствие мазохиста. Закон курятника, знаешь?".

   Тогда на вопрос Монзырева:

   "А на войне, как?".

   Семибратов хмыкнув, ответил:

   "А на войне, тебя дорогой, по пустякам драть не будут. Начальство, оно тоже жить хочет. А ты может после разговора с ним, залудишь стакан водки и решишь, что пара патронов в магазине у тебя явно лишние. Вот так, мой юный друг".

   Вот Монзырев и расслабился, налив себе в глиняную кружку хмельного меда, выпил - вроде бы похорошело.

   По лестнице вниз сошла боярыня Галина Олексовна, поклонилась князю:

   - Светлый князь, позволь представить тебе на смотрины и одобрение, сестру нашу Анну, не суди строго нас деревенских.